Фиона Макинтош - Гобелен Страница 2

Мозли качнул головой.

– Мне по нраву твоя честность, Марвелл. Скажу прямо: тебя рекомендовали как человека надежного во всех отношениях. Так что не стану долее скрывать, в чем состоит суть моего загадочного предложения. Дело в том, Марвелл, что мне поручено найти нового городского палача. Прежний мало того что сбежал из долговой тюрьмы, так еще и устроил дебош – мужчину на месте убил, а женщину так отделал, что ей вряд ли выжить. Этот прежний, Прайс его звать, несколько лет исполнял обязанности палача, а ныне сам повешен за неуважение к закону. Небось никто не скажет «Палач без петли», – усмехнулся Мозли. – Не хотелось бы повторения некрасивой истории.

Уильям хватал ртом воздух, как рыба на берегу.

– Стало быть, вы мне должность палача предлагаете, сэр?

– Мы наводили справки. Кузнецы, оказывается, обладают всеми необходимыми навыками для подобной работы. Таким образом, у тебя, Марвелл, очень недурные перспективы стать новым городским палачом.

Уильям начал было отвечать, но сбился, – а Мозли принял его косноязычие за согласие.

– Платим за каждое повешение отдельно. Разумеется, смертная казнь не каждый день свершается. Обычно преступников вешают по шестеро сразу, а то и побольше. Полагаю, твоя рука не дрогнет, если понадобится казнить женщину? – Не дождавшись ответа, Мозли вытащил табакерку и провел отработанный ритуал: открыл крышечку, взял щепоть табаку, шумно втянул носом. Прочистил горло, не обращая внимания на двоих своих собеседников, замерших в ожидании. – Я вот что думаю, Марвелл: если ты молотом орудуешь так, что хозяин твой не нахвалится, значит, и топором размахнуться сумеешь?

Уильям кивнул – говорить он все еще не мог.

Мозли повел плечами.

– Не представляю, когда это конкретное уменье сможет тебе пригодиться, однако должен предупредить: палача время от времени зовут в тюрьму, чтобы обезглавить преступника. Надеюсь, ты сделаешь это не моргнув глазом?

На сей раз Мозли дождался ответа.

– Ежели, сэр, наказание заслуженное, ежели человек против государя да отечества согрешил, я, конечно, не замедлю привесть… привесть в исполнение королевскую волю.

Марвелл видел: его продуманный ответ пришелся Мозли по нраву. Можно было бы просто сказать: «Сделаю, сэр», обойтись без выводов, но Марвелл не пошел по легкому пути.

– Превосходно. Тебе станут платить столько, сколько ты и не мечтал, главное, делай дело чисто и без шума.

«Сколько ты и не мечтал». Уильям все-таки взглянул на свои руки, про себя повторил обещание невесте, а вслух произнес:

– Вообще-то, сэр, я мечтал о больших деньгах.

Мозли криво усмехнулся.

– Двенадцать фунтов за голову тебя устроит? Вдобавок ты имеешь право принимать от смертников подарки. Их обувь также будет доставаться тебе. Коллективные повешения оплачиваются из расчета десять фунтов за полдюжины петель. По-моему, очень недурно. Кстати, первое на твоем счету коллективное повешение состоится через несколько недель.

Уильям Марвелл даже сглотнуть не сумел. Силился выдавить «благодарствуйте, сэр». Рука дергалась – жест, означающий согласие на сделку, никак не удавался. Голос куда-то пропал, руки стали как из сырого теста, да еще и к бокам прилипли. Удалось только кивнуть вконец затуманенной головой.

– Отлично. Поздравляю, Марвелл, с вступлением на новое поприще. Скоро дам о себе знать. И вот что я тебе посоветую – отрабатывай пока точность удара. – Мозли расплылся в улыбке. – На севере нынче неспокойно – значит, твое уменье рано или поздно понадобится Англии. – Он снова взял шумную понюшку табаку, фыркнул и кивком сообщил, что собеседование окончено. Затем швырнул Марвеллу небольшой кошелек. – Вот, возьми. Купи дюжину тыкв и упражняйся.

С этими словами Мозли пошел прочь из комнаты, на почтительном расстоянии сопровождаемый Фэннингом.

Уильям остался стоять как вкопанный. Пенсовики, отпущенные на тыквы, слегка позвякивали в кожаном кошельке, таком крохотном на его огромной потной ладони.

Глава 1

Она знала: он на крыше, молчит, думает думу, устремив взгляд в южном направлении. Там, на юге, течет река; там граница, там зреет военный конфликт.

– Ты принял решение?

Она постаралась задать вопрос так, чтобы в голосе не промелькнуло ни тени упрека.

Уильям опустил взор при ее приближении, однако не повернулся.

– Выбора нет, Уин, – ответил он с неожиданной жесткостью.

Откашлялся – лишь затем, чтобы она не угадала, что за тяжесть лежит у него на сердце. Уинифред, довольная собственной сдержанностью, вздрогнула. Это его чувство долга… Как же оно ранит! Словно удар в живот нанесли. Она могла бы поклясться: внутренне он еще не свыкся со своим решением – а говорит так, будто решение принято окончательно и бесповоротно.

Уинифред приблизилась, обняла его – давала поддержку и просила поддержки. Какой он мощный, широкоплечий; какое подтянутое тело, как ласкает щеку бархат камзола. Неужели у нее достанет мужества расстаться с ним?

– Выбор есть всегда. Можно проигнорировать приказ. Если ты не поедешь в Эдинбург, это еще не значит…

– Нет, значит! Мое имя в списке. Я – изменник и предатель. Я пошел против Короны. – Уильям качнул головой и усмехнулся. – Указ о преданности Шотландии не предполагает разночтений. С какой стороны ни посмотри, я смутьян и бунтовщик. И у меня всего два варианта – отправиться в тюрьму либо поднять штандарт против английского короля.

Он мягко высвободился из объятий Уинифред и сам обнял ее и поцеловал в то место, где золотистые волосы открывали безупречно белый лоб.

– В обоих случаях участь моя незавидна. Прости, что и тебя краем задело.

Уинифред подняла глаза, посмотрела в лицо человеку, в которого влюбилась без оглядки шестнадцать лет назад, когда жила во Франции, при дворе короля-изгнанника Иакова (протестанты прозвали его Старым претендентом). Вздрогнула – без пышного парика, в котором муж недавно позировал для парадного портрета, он показался в сто раз красивее.

– Уильям, знаешь, почему я вышла за тебя? В числе прочего потому, что ты разделял истовую веру моих родных: рано или поздно законный наследник – католик – воссядет на британском престоле.

– Вон оно что! А я-то думал, всему причиной – моя неподражаемая красота, – самым обыденным тоном ответил Уильям.

Уинифред не сдержала улыбки. Муж обернулся, стал глядеть на вересковую пустошь, но во взоре его была тоска почти материальной природы, и это не укрылось от Уинифред. Сердце заныло от тревоги.