Селия Кайл - В погоне за хвостом Страница 2

Отлично, просто отлично. Она осталась одна в библиотеке, с  мужчиной, который смотрит на нее так, словно решает с чего бы начать ее есть.

Массивный зверь вышел вперед, сокращая расстояние между ними, и чем ближе он подходил, тем больше казался. Весь ее мир сосредоточился на приближающемся самце, и страх побежал по ее венам, когда она поняла, насколько большой он на самом деле. Боже, если он решит полакомиться ею, она мало, что сможет сделать с этим. Он будет в два раза больше ее при изменении, у нее будет мало шансов на спасение.

Ее собственная кошка напомнила ей, что она не хочет идти против него. Нет, она хотела, делать все, что она хотела сделать, и если в это входит обнаженка, тем лучше. Да, ее кошка была за обнаженку.

В воздухе послышался гул вибрации его мурчания, заполняя ее тело. Оно проскользнуло мимо ее плоти и поселилось глубоко в костях, пока она не почувствовала, как будто оно жило внутри нее. Это коснулось мест, о которых она и не подозревала, и она уклонялась от незнакомого ощущения. Она не знала, почему мужчина влияет на нее так, но она не была уверена, что хочет, то к чему все идет. Ее кошка заныла возражая. Она хотела стать ближе ко льву; она хочет искупаться в его аромате и отдаться ему.

Этому не бывать.

Пенелопа обошла стол, пытаясь сохранить дистанцию между их телами, она делала это пока не врезалась в стену. Он заманил ее в ловушку, и теперь не было никакого спасения. Она умрет. Прямо здесь, прямо сейчас, она умрет. Что она успела сделать за свою жизнь? Что люди будут помнить о ней? Сколько людей будут плакать на ее могиле? Тьфу. Она была долбанным библиотекарем. Не то, чтобы было что-нибудь плохого в том, чтобы быть библиотекарем, но она мечтала о большем. Мечты, в которых она не была чьим-то ужином.

Чавканье. Начались занятия в классе керамики.

Укус. Началась попытка сорвать с нее ювелирные украшения.

Облизывание. Началось ... Может быть, облизывание было не так плохо.

Массивное-пятьсот-фунтовое животное сидело на ее стальном столе, голова наклонена в сторону, как будто он рассматривал ее. Его веки опустились, а затем поднялись в сонном, неторопливом мгновении, в нем была уверенность, что она ничего не сделает ему. Иначе, он не был бы настолько медлительным. В действительности, она ни для кого не была угрозой, разве, что для детей, которые приносили вред ее книгам.

- Эй, котенок. Как ты? - Она усмехнулась, надеясь, что это прозвучало хоть немного естественно. Когда он только скривил губы, открывая один из пяти дюймовых клыков, она отступила.

- Я имею в виду, привет, как дела? Могу ли я помочь тебе? Я была бы счастлива, направить тебя туда, куда ты собрался.

У львицы Пенни было много желаний, но не одно из них не включало в себя помощь ему уйти отсюда. Нет, то, что хотела ее кошка, будет включать в себя много трения кожи об кожу на разных поверхностях. На крайний случай сгодятся и твердые поверхности.

Лев фыркнул, обдав ее волной влажного, теплого воздуха. О, парень. Это ... Это положит начало новому способу флирта.

Этот аромат ... Аромат задержался в воздухе и окутал ее кошку соблазнительным объятием. Ее кошка не просто мурлыкала, она пела, прося еще внимания. Внимания и любви. Нет, не просто любви. Она хотела, гораздо большего. Она хотела все, что этот мужчина мог дать.

О, мать ее за ногу. Запах сухих травянистых равнин и весеннего дождя, смешанного с его мужским запахом, а также реакции ее кошки, рассказали ей кое, о чем. Он был не просто великолепным котом, который хорошо пах. Он был котом, который принадлежал ей. На все сто процентов.

Поскольку этот лев был ее парой, она не могла придумать ничего лучшего, чем заклеймить его прямо здесь, прямо сейчас. Неужели поэтому он рыскал между рядов стеллажей? В погоне за ее запахом с одной стороны здания к другому, пока, наконец, не нашел ее?

Часть ее кричала "да". Она хотела верить в то, что мужчина жаждал ее так сильно, что не смог ничего с собой сделать, поэтому перекинулся и пошел на охоту за ней.

Пенни облизала губы, разрываясь между желанием раздеться и отдаться ему или желанием перекинуться и поиграть с ним. Казалось, этот незнакомец чувствовал то же самое.

Он подполз к краю стола, свесив лапы. Стол не издал ни звука, под его весом. Мебель была изготовлена по специальному заказу, поскольку детеныши и подростки, часто перекидываются, пытаясь вырваться из ограничений. Он, наконец, спрыгнул и его массивные лапы не издали ни звука, соприкоснувшись с ковром возле нее. Теперь великолепный мужчина был возле нее.

Прикоснись, прикоснись, прикоснись…

О, Боже, у нее было так много проблем. Она даже представить себе не могла, насколько велики ее неприятности. Линии его морды, сильная челюсть, янтарный блеск в глазах и огромная грива сказали ей все, что нужно знать. Этот лев не принимал отказов. Он был доминирующим и сильным, мужчина, который отдавал приказы, и ожидал их немедленного исполнения.

Говоря об исполнении...

Пенелопа проглотила растущий комок в горле, пытаясь заговорить, но ничего не получилось. В основном потому, что ее внимание было разделено между привлекательным зверем перед ней и реакций ее организма на него. Ее соски затвердели, потираясь об ткань лифчика и прося его прикосновения. Но это было не все. Нет, ее киска стала теплой и влажной, молча умоляя отдаться этому льву. Ну, не льву-льву. Больше похоже, на льва в человеческом обличии. Она не была зоофилкой. Это было бы просто ... ужасно.

Когда она услышала первый хруст костей, в тишине здания, она поняла, что может заполучить его раньше, чем ожидала. Не то, чтобы она действительно ожидала что-нибудь. Не реальное в любом случае. Она знала, как выглядела и какой тип мужчин привлекала. Этот парень, с его ароматом власти и силы был не из ее лиги. Но это не означало, что она не может смотреть.

Медленно, осторожно, с безошибочной точностью, он изменялся.

Массивные лапы отступили, уступая место большим рукам, толстым предплечьям и бицепсам, а его широкая грудь была такой же мощной, как и в звериной форме. У него были мощные кости и рельефные мышцы, и она без зазрения совести любовалась им. Он был олицетворением силы, и она хотела, взобраться на него, как на мать твою, дерево.

Она разглядывала его везде, пропустив лишь интимную зону. Она не могла отвести от него глаз, хотя это было грубо глазеть на человека после изменения. У перевертышей были нормы поведения.

Она позволила себе сосредоточиться на его лице, видя остатки звериных черт на нем. Челюсть, нос, и янтарный блеск в глазах. Глаза, которые, казалось, проникали в нее – поразительный янтарный оттенок был по-прежнему на месте, взывая к ее кошке, которая все еще была очень-очень близка к поверхности. Он чуть-чуть изменил положение, убирая прядь длинных, полночного цвета волос со своего широкого плеча, привлекая ее к своему обнаженному телу. Нет, плохая, Пенелопа, плохая.