Три жениха для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна Страница 2

Но впереди меня ждало новое потрясение.

И такое… Крутое.

Я думала, что меня запихнут в машину, в какую-нибудь Ниву или что там ещё в почёте у сумасшедших реконструкторов, но нет. Выдерживать легенду — так до конца. Они пользовались лошадьми! Лошадьми, Карл! При том, что эти животные были косматыми, как плохо стриженные пудели, и вонючими, как кавказские овчарки. Я прямо физически ощутила, как их шерсть забивает мне нос, и завопила, упираясь обоими ногами в рыхлую влажную землю:

— Нет! У меня аллергия! Я не могу! Я умру!

— Марш! — тычок в спину, меня схватили двое и забросили на лошадь, но поперёк седла, как трофей. А вот этого я им точно не прощу! Заигрались ребятки! Вот только доберусь до полиции и напишу на них заявление!

Ткнувшись носом в терпко пахнущую шерсть, я стиснула зубы, призывая все кары мира на головы этих «спасителей», и приготовилась терпеть. Надеюсь, до города недалеко…

С этой надеждой я, конечно, поторопилась.

Ровно до «спасателей» и лошадок можно было предположить, что мне снится сон. Пусть странный и пугающий, но сон. В какой-то момент придётся проснуться, и всё будет хорошо. Но уже сейчас в мою бедную голову начали закрадываться сомнения. Потому что город, в который меня привезли, был больше похож на декорации к фильму в жанре фэнтези. Вертя головой по сторонам, я разглядывала каменные дома с остроугольными крышами и вычурными эркерами, со ставнями на окнах, с маленькими балкончиками. Церковь с колокольней была серой и унылой, а мостовая, по которой лошади цокали подковами — старой и выщербленной. Домики кое-где покрывала зелёная поросль винограда, казавшаяся живой. Посреди площади, которую я разглядела мельком, журчал жизнерадостный фонтан: вода лилась из кувшина каменной женщины, устало склонившей голову.

А за фонтаном оказался простенький дом, сложенный из больших тёмных камней, кое-где поросших мхом. Именно возле него мы и остановились. Мой нос снова ткнулся в шкуру лошади, всадник спешился и «спешил» меня, поставив на ноги лицом к двери. Язык заплетался от долгого висения вниз головой, когда я спросила:

— Это полиция?

— Полицейский участок, — ответил толстяк и подтолкнул меня к крыльцу: — Давай, шагай! Мне ещё обратно возвращаться.

— А вы кто? — догадалась спросить я.

— Патруль, — солидно ответил тот. — Ищем Лериданского зверя, чтобы убить его!

Он поднял руку и заколотил кулаком в дверь, которая ходуном заходила от такого с ней обращения.

— Волка, что ли? — ляпнула. — А я его видела.

Толстяк вытаращил на меня глаза и завис на пару секунд, а потом хмыкнул:

— Шутница! Те, кто видел Лериданского зверя, уже мертвы!

Я хотела ответить, что вполне себе ещё жива, но засомневалась. И тут заскрежетал засов двери, она скрипнула и приоткрылась вовнутрь.

— Чё надо? — гаркнули оттуда.

— Беглую привёл, принимай!

Из дома высунулась рука в форменном рукаве с потрёпанными галунами, схватила меня за пижамный рукав и втянула в тёмный коридор, освещённый лишь старинной масляной лампой. Там пахло сыростью, плесенью и жирным супом. Меня чуть было не стошнило, но полицейский — если можно было его так назвать — не дал на это времени, потащил куда-то по коридору, а потом вниз по лестнице. Я запротестовала:

— Подождите, мне надо вернуться домой! Куда я попала?

— Вернут, не беспокойся! — прокряхтел он, вталкивая меня в ещё один коридор, где по обе стороны были толстые решётки с дверями, запертыми на огромный висячий замок. Полицейский достал связку ключей на огромном кольце и отпер замок, а потом втолкнул меня в камеру.

Я даже пикнуть не успела, как дверь заперли, а шаркающие шаги стихли в толще коридорных стен.

Да что ж такое!

Бросившись на решётку, я затрясла толстые прутья и закричала изо всех сил:

— Вернитесь! Выпустите меня! Я ни в чём не виновата!

— Раз в участке, значит, виновата, — раздался сзади клекочущий смех. У меня внутри всё обмерло от ужаса, даже волоски вздыбились на затылке. Обернувшись рывком, я увидела сидящих на охапке сена в углу женщин. Как будто цыганки или бомжихи, они сгрудились там в кучку и сидели, скаля то, что осталось от зубов. В улыбках. Но мне, если честно, показалось, что они сейчас поползут ко мне, загоняя, и сожрут…

Ни жива ни мертва, я стояла, прижавшись спиной к решётке и наблюдая, как одна из женщин встаёт, опершись рукой на плечо соседки, идёт ко мне, прихрамывая. Я была готова защищаться. Буду бить её, куда попало, но за просто так не дамся!

— Ну, чего стоишь? Садись, скажи, откуда такая взялась, — предложила тётка, махнув мне рукой. Какие чёрные ногти… Точно бомжиха.

— Я… это… заблудилась в лесу, — ответила осторожно.

— Немудрено! — захихикала женщина из угла. — Готовиться надо, а то бегут такие как ни попадя…

— Ничего не понимаю, — пробормотала я, сползая по решётке на пол. Ноги ослабли и не держали. В голове вертелась мысль — моя сумка с мобильником осталась у бандитского патруля… А там паспорт. С ним можно доказать, что я не верблюд. Но кому? Меня заперли! В тюрьму посадили без суда и следствия!

Что делают люди, чтобы убедиться, что не спят?

Правильно.

Я ущипнула себя за руку. Сначала несмело, а потом со всей силы. И ойкнула. Больно! Значит, не сон.

Здравствуй, дедушка Мороз! Я попала. Вот только куда? В прошлое? Или в какой-то особо недружелюбный средневековый параллельный мир? А, да, можно ещё вопрос? Как всё это случилось?

— Ты давай, садись рядышком, ещё ночь коротать, — бомжиха, которая вполне могла оказаться почтенной матерью семейства бедняков, подобралась поближе и цапнула подол моей пижамной рубашки. — Ух, мяконькая какая! Это где такие платья шьют?

Выдернув пижамку из цепкой руки, я с достоинством заявила:

— Штучный экземпляр!

— Чаво-о-о?

— Говорю, таких больше нет.

И вдохнула. Тут уж точно нет. Тут вон… Платья, как тряпки, семь слоёв, как капуста! Нет, преувеличиваю, конечно, но ненамного. Запах этот ещё… Кислый запах немытого тела. Боже, почему я не попала куда-нибудь в просвещённое будущее? Кто там занимается распределением попаданок, мог бы и получше мирок выбрать!

Эти мысли плутали в моей голове уныло и грустно, пока я сидела, подгребя под себя солому, чтобы было мягче. К тёткам не пошла. Ну нафиг, ещё нахватаюсь всякого… Вшей у меня с первого класса не было, а тут, наверное, кишмя кишат. О, идея! Может, если я усну, то попаду обратно домой?

— А когда нас выпустят? — спросила я у соседки по камере, уползшей в свой угол. Та хмыкнула:

— И не надейся! Вернут хозяину — это да, вот утречком придёт старший дознаватель…

— Какому ещё хозяину?

— Твоему, какому ж ещё?

— Нет у меня хозяина, — проворчала. Что за дуры! Ладно, буду ждать этого старшего дознавателя и надеяться, что он поумнее остальных.

Глава 2. Кто хозяин?

Остаток ночи я провела в полудрёме. Тело отказывалось спать и оставалось начеку, даже если голова желала отключиться. Рассвет заглянул в высокое зарешёченное окошко, когда я резко проснулась с мыслью: «А как же мама?»

И вот тут меня пробрала дрожь — противная, холодная и липкая. Я представила мамусю, которая осталась совсем одна и даже не знает, куда исчезла её дочка. Побежит в милицию, наверное, будет плакать… Бедная моя мамусечка! Вернусь ли я когда-нибудь? Увижу ли её ещё раз?

Я и сама расплакалась, всхлипывая тихонечко и размазывая сопли со слезами по щекам. В груди всё сжалось, как будто чей-то кулак схватил сердце. Мне стало жалко маму, да и себя заодно. Какой-то странный этот мир, странный и такой страшный! Как я тут буду? Как выпутаюсь? Хозяин вон какой-то нужен… Что ли рабовладельческий строй тут, или феодализм?

С рассветом ожили спавшие тётки, ожила площадь за толстыми стенами. Птички зачирикали, где-то захрюкала свинья, заголосили скрипом колёса телег. И над головой заходили, застучали набойками сапог по деревянному настилу. Вчерашняя тётка вздохнула, складывая указательные пальцы вместе домиком и бормоча: