Янтарная кровь куртизанки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна Страница 2

Вейра быстро пересекла салон, вышла в коридор и увидела серый крапчатый мех толстого зада в лазе, прикрытом выделанной кожей телёнка.

— Мил? Ты что делаешь? — обеспокоенно позвала она. — Мил!

Зад скрылся на улице, а через несколько секунд в лаз проскользнула большая кошка с куцым хвостом и кисточками на ушах. Она глянула на хозяйку синими миндалевидными глазами и, повернувшись к двери, поскребла её подушечкой толстой лапы. Снова оглянулась на Вейру, словно злясь на её непонятливость, вылезла наружу. Возня возобновилась.

— О, Мать-Ведунья! — с досадой вздохнула Вейра, поворачивая ключ в замке. — Что ты такое притащила?

Но, отворив дверь в морозную пургу, она ахнула и всплеснула руками. На обледенелом пороге лежал человек. Совсем синий, совсем мёртвый, как любила говаривать Лира, рассказывая в сотый раз историю своего удавленного убийцей дядюшки… Мил ухватила труп за руку своими длинными клыками и деловито потащила в коридор, пользуясь тем, что дверь была открыта. Ясно, почему она возилась! Лаз заговорен на животных, человеку туда не пролезть. Вейра замахала руками на рысь:

— Куда! Зачем ты его сюда? Оставь! Оставь, кому сказала!

Мил фыркнула, не прекращая тащить. Вот упрямая кошка! Вейра склонилась над трупом, силясь разглядеть заиндевелое лицо, и вдруг замерла. Облачко пара, совсем крохотное, лёгкое и почти незаметное, выпорхнуло из полуоткрытого рта и растаяло.

— Э, да он, оказывается, ещё живой! — удивлённо сказала рыси Вейра. — Где ты его нашла, Мил?

Синий глаз покосился на хозяйку, словно кошка с иронией спросила, не показать ли, но Вейра уже думала о другом. Захлопнув дверь, она повернула ключ на два оборота — для верности — и присела над человеком, принялась тормошить. Глаза его были закрыты, на чёрных ресницах медленно таял иней. Кожа, холодная и задубевшая на морозе, наощупь ничем не отличалась от лёгкой одежды незнакомца. Из каких заморских стран приехал этот чудик, чтобы замёрзнуть на окраине Тоннехеда в лёгкой сорочке и срамных рейтузах? Быть может, его ограбили и бросили умирать на снегу?

Потом, маленькая Вейра, всё потом! И дознавателя позвать, и с девочками поделиться, вдруг что знают, а пока надо отогреть и оживить этот не-труп! Она распахнула дверь в салон, ухватила незнакомца за ледяные руки и потащила по полу к очагу. Мил шагала рядом, недовольно мяукая, и всё порывалась отобрать добычу. Шикнув на рысь пару раз, Вейра не выдержала и огрела упрямицу туфлей. Мил обиделась и отстала, вскочила на диванчик, обитый дорогой мервильской дамаской, но сил не было, чтобы согнать кошку, поэтому Вейра только фыркнула в её сторону. Завтра накажет. Сейчас важнее ледяной мужчина.

Перво-наперво надо снять замороженную одежду. Какие всё-таки странные рейтузы, не местного покроя! Вейра вытащила кинжал и несколькими ловкими движениями располосовала их, стараясь не задеть кожу. Та же участь постигла и сорочку с узкими рукавами и почти незаметными манжетами. Кожа человека была бледной до синевы, особенно там, где её не прикрывала одежда. Вейра быстро освободила мужчину ото всех вещей и закутала в свою шаль, которая жадно вбирала в себя жар очага и отдавала замёрзшему. Устроив незнакомца на старой, побитой молью медвежьей шкуре, Вейра с усилием подтащила её поближе к камину, потом позвала:

— Мил! Иди сюда.

Рысь не шелохнулась, прищурив на хозяйку красивые глаза. Вейра нахмурилась и топнула ногой:

— Бездушное создание! Ты притащила его сюда — изволь помочь мне! Сейчас же ложись рядом и грей этого несчастного!

Потом тоже сузила глаза и добавила мстительно:

— Иначе не видать тебе куропаток и зайчатинки в ближайшие пять лет!

Мил шумно вздохнула, дёргая ушами, потом неохотно соскочила с дивана и процокала коготками по паркету салона. Обнюхав стопы мужчины, торчавшие из шали, покрутилась вокруг них и с размаху плюхнулась на ноги, скрывая своим бархатным мехом сразу половину тела.

— Так-то! — с удовлетворением кивнула Вейра. — Сейчас согрею воды. Будем надеяться, что он не умрёт.

Латунный чайничек, начищенный Беей до блеска перед уходом и наполненный водой, стоял на приступочке возле очага. Подвесив его низко над огнём, Вейра пошла искать старое тряпьё, которое экономка хранила в каморке под лестницей. Для чего оно было женщине, никто не знал, но священные запасы протёршихся от стирки простыней и отбеленных в мыльном кипятке древних кухонных полотенец не трогали. Вот и найдётся им применение! Вейра помнила, как тётушка согревала замёрзшего на охоте кузена, но не думала, что это воспоминание когда-либо пригодится. В каморке она наткнулась на бутыль хлебного вина и ужасно обрадовалась этой находке. И растереть руки-ноги можно, и внутрь влить! Вейра поспешила обратно в салон и увидела весьма милую картинку: рысь растянулась почти по всему телу мужчины, головой к лицу, и урчала, вылизывая его щёки.

— Ишь ты, — проворчала Вейра, проверив, нагрелся ли чайник. — Целительница…

Из-за спины послышался короткий, полный боли стон. Вейра обернулась и встретилась взглядом с мужчиной. Правда, его голубые, почти прозрачные глаза смотрели совсем бессмысленно, но он начал дрожать. Дрожь — это хорошо! Значит, согревается, значит, будет жить. А ей, Вейре, не придётся выслушивать неприятные вопросы мастера дознавателя королевской полиции.

Впрочем, пока погоди радоваться, маленькая Вейра. Мужчина не местный, вопросы всё равно будут… В чайничке зашумела вода, отвлекая её от разглядывания незнакомца. Вейра свернула первую тряпку из стопки жгутиком и подхватила горячую ручку, снимая чайник с крючка. Кипяток ей не нужен, а то обварится голубоглазый.

Разодрав старый простынь на несколько частей, Вейра намочила их по очереди в чайнике и принялась раскладывать по телу мужчины — под мышки, под колени и в пах. Так делала тётушка, а она была знахаркой, как и бабка с прабабкой. Говорила — там особые точки, чтоб тепло кровь разогнало. Мужчина сопротивлялся, как мог, но Вейра быстро справилась с ним, не без помощи ворчащей Мил. Та просто-напросто прижала его к шкуре, не давая пошевелиться.

— Вот и славно, мой хороший вен, — приговаривала Вейра, — сейчас вам станет лучше, теплее, что же вы противитесь? Надо вас ещё закутать во что-нибудь. Вы меня ещё поблагодарите, что я вас спасла! А может, и монеток звонких отсыплете за это…

Мил только фыркнула, но Вейре было не до мнения капризной рыси. Что такое несколько десятков гаульденов по сравнению с жизнью? Неужто заезжий вен зажмёт награду? Ведь холёный с виду, ухоженный, не из бедных. Вейра видела мужчин насквозь. Этот — явно птица высокого полёту, не простой мастер или торговец. Возможно, даже ко двору приближен, а это… Это даёт право на надежду.

Снова закутав мужчину в шаль, Вейра подумала с минуту и принесла из кухни охотничий кожух. Он принадлежал почившему отцу Беи, который всю жизнь провёл в лесах, в любую погоду бил ласку и кабана, и лося. Подбивка кожуха была из волчьих шкур, теплее этой одёжки ничего не свете нет. Медведь снизу, волк сверху, ещё и рысь горячая рядом — помереть мужчина теперь просто не имеет права!

Плотно подоткнув края кожуха под потихоньку теплеющее тело, Вейра подбросила два небольших полена в очаг. Огонь будет гореть всю ночь. Последнее, что она могла сделать для спасения пальцев и лица мужчины — растереть их горячительным.

Хлебное вино в ладони грело само собой. Вейра, освободившаяся от верхнего платья, в одной нижней рубашке забралась под кожух с головой. Нашла руку мужчины, всё ещё ледяную, и принялась медленно, широкими кругами втирать жидкость в кисть и пальцы. Какая нежная у него кожа… Ни одной мозоли. Словно никогда его руки не держали ничего тяжелее гусиного пера! Но и от пера остаются следы. Знавала Вейра одного писаря с нежными руками, но и у него были натёртыши на пальцах, порезы от перочинного ножа. А у незнакомца ничего, ничегошеньки… Уж не богатый ли он наследник, граф или герцог из знатного рода, которому ничего не надо делать, только веселиться и жить в своё удовольствие? При этой мысли Вейра удвоила старания. Изнеженные графья обычно слабы здоровьем бывают. Как же он оказался на улице в такую погоду совсем один и раздетый?