Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна Страница 2

Мои дни протекали одинаково. Пробуждение, утренний туалет, завтрак. Потом кормилица приносила Мариллу. После обеда, если позволяла погода, прогулка в саду. После ужина, который, как и обед с завтраком, накрывали в комнате, почти сразу сон. Заняться чем-то другим я не могла, поэтому весь день был заполнен разговорами с Мией, находившейся при мне неотлучно. Иногда она читала мне вслух, но делала это так заунывно, что я предпочитала задавать вопросы и слушать ответы.

Гергис своим обществом не докучал, что не могло не радовать. Сначала он упорно пытался заставить меня рассказать о той ночи. Куда или откуда шла, когда попала под звездный дождь. Но я твердила одно и то же: ничего не помню. Казалось бы, говорить правду легко. Но только не в том случае, когда тебе не верят. Тем не менее, ему пришлось отступиться, после чего он почти забыл о моем существовании. Лишь изредка заглядывал пожелать доброго утра или спокойной ночи.

Однако я не обольщалась, особенно вспоминая слова лекаря о супружеском воздержании. Когда пройдут полтора месяца – а они пройдут быстро, - мне придется снова лечь с ним в постель. Он молодой здоровый мужчина, я его жена… К тому же родила дочь, а будущему правителю нужен сын, наследник. Лучше даже, если не один. Разумеется, я не помнила ничего об этой стороне жизни, как и обо всем прочем, но от одной мысли о ней по телу бежали ледяные мурашки и волоски на руках вставали дыбом.

По рассказу Мии, два года назад принц выбрал меня в жены из сотни девушек высокого происхождения, которые съехались в столицу со всей страны. Мне тогда только исполнилось восемнадцать, а ему - двадцать пять. Правитель настаивал на том, чтобы единственный наследник наконец вступил в брак. Во время традиционных зимних балов Гергис присматривался к возможным невестам и остановил внимание на мне. Мой отец, Келлис Майар, хоть и принадлежал к знатному роду, занимал при дворе невысокую должность смотрителя покоев. Породниться с правителем – о такой чести он и не мечтал. Что думала об этом браке я? Вряд ли кого-то интересовало мое мнение.

На вопрос о том, как выглядит принц, Мия ответила с томным придыханием, что он необычайно красив и привлекателен. Высокий, статный, широкоплечий. Темные волосы, выразительные карие глаза, мужественные черты лица. Слушая ее, я предположила про себя, что она влюблена в Гергиса. И подумала, что вовсе не огорчилась бы, узнав об их связи. И даже о том, что у него десяток любовниц. Лишь бы никогда больше не притрагивался ко мне. Но рассчитывать на это не приходилось. Даже будь у него и правда десяток женщин, избежать супружеской постели мне вряд ли удалось бы.

Месяц спустя я уже чувствовала себя увереннее. Научилась пользоваться тростью и даже выходила сама в сад, хотя не сомневалась, что Мия крутится поблизости. Ее подробные рассказы дали мне приблизительное представление о жизни принцессы Эллерии, урожденной Майар. Основные события, привычки, интересы. Это было как каркас и стропила дома. Очертания определены, но не хватает стен и крыши. Чувств, мыслей, воспоминаний.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Возможно, что-то важное и полезное могла рассказать Ирита, но я не представляла, как с ней увидеться. Если б еще знать, кому в замке можно доверять. Будь я зрячей, помогло все то же глубинное отражение прежних чувств. Но сейчас я чаще всего не знала, кто находится рядом, пока человек не заговаривал со мной.

Лекарь, судя по голосу, пожилой, пахнущий сухой травой и воском, сначала осторожно надеялся, что зрение все же восстановится, но потом перестал даже заговаривать на эту тему. К этому моменту я уже все выяснила про звездный дождь и  вынуждена была согласиться с повитухой Неллой, что мне повезло.

Доподлинно никто не знал, что это такое и почему происходит. Раз в четыре года в самой середине лета звезды словно начинали осыпаться с неба с яркими вспышками, сливающимися в такое ослепительное сияние, что каждый оказавшийся в это время на открытом пространстве либо умирал, либо сходил с ума. В течение двух недель люди с наступлением темноты не выходили из домов и плотно занавешивали окна. Однако в этом году звездный дождь обрушился на землю почти на месяц раньше, когда его никто не ждал. К счастью, это произошло глубокой ночью, и пострадавших оказалось немного.

Но как в это время на лесной дороге очутилась я – одна, на восьмом месяце беременности? Можно было предполагать что угодно, но все равно это оставалось тайной, которая не давала покоя.

Марилла тем временем росла. Я не видела этого, но чувствовала – и на ощупь, и по весу, когда брала на руки. От прикосновения ее маленькой теплой ладошки к щеке на глаза наворачивались слезы. Оставалось лишь надеяться, что она понимает, кто я. Несмотря на то, что мы проводим вместе так мало времени.

Хотя… кто мне запретит проводить больше?

Я заставила Мию довести меня до детской и запомнила дорогу. По коридору направо, поворот налево и вторая по счету дверь. Теперь я приходила к Марилле утром и после прогулки. И оставалась столько, сколько хотела. Кормилица Рейна исправно докладывала, как девочка кушает, спит и делает прочие детские дела. Даже если ее раздражали мои визиты, меня это нисколько не волновало. Однако принцу доложили – может, Рейна, может, Мия.

- Вы, дорогая, похоже, достаточно окрепли, - сказал он как-то днем, остановившись на пороге моей комнаты. – Если у вас хватает сил, чтобы проводить столько времени с ребенком, вполне можете присутствовать на ужинах. Как подобает хозяйке.

Хозяйке? Меньше всего я чувствовала себя хозяйкой. Скорее, узницей.

Гергис, как по традиции полагалось совершеннолетнему наследнику, управлял северными провинциями Эскары. С весны до осени он жил в замке Одден, и я, разумеется, вместе с ним. На зиму, когда север заносило снегом, а холод стоял такой, что реки и озера промерзали до дна, мы перебирались на юг – в столицу, где в это время чередой шли балы и прочие увеселения. В замке у принца была своя свита, к тому же приезжали гости, поэтому на ужин в большом зале каждый вечер собиралось несколько десятков человек. Обо всем этом мне тоже рассказала Мия.

Еда для того, кто только еще привыкает к своей слепоте, - испытание. Есть на виду у толпы, оценивающей каждое твое движение… Заставлять меня делать это со стороны Гергиса было жестоко. Но разве могла я ослушаться?

Этим же вечером стало ясно: я ошиблась. Сидеть рядом с ним за столом, зная, что вокруг множество людей, наблюдающих за мной, - это оказалось не испытанием, а пыткой. Пришлось прибегнуть к хитрости.

Я попросила слугу, подававшего блюда, нарезать мясо на моей тарелке, чтобы можно было брать по кусочку. Бокал, отпив глоток, ставила прямо под рукой. С другой стороны клала салфетку. Из-за стола вышла почти голодной, но, по крайней мере, не опозорилась: не облила вином скатерть, не уронила кусок на колени, не шарила рукой в поисках тарелки.

Держа под локоть и не сказав ни единого слова, принц довел меня до дверей комнаты и удалился. Мне хотелось только одного: поскорее лечь в постель и уснуть, но не тут-то было!

- Я все приготовила, - тоном заговорщицы сказала Мия, подталкивая меня в сторону ванной комнаты.

- Что? – не поняла я.

- Ну как же? Полтора месяца после родов почти прошли. Вы все это время не ухаживали за собой, госпожа. Вряд ли принцу понравится, когда он…

Мия замолчала, но я так и видела ехидную усмешку на ее лице. Разумеется, придуманном. По моей просьбе она описала свою внешность: двадцатилетняя худощавая брюнетка, высокая, длинноволосая, с темными глазами. Но если себя я представляла по описанию красавицей, ее – наоборот, не слишком приятной. Видимо, перенося на образ отношение.

Ужин показался мне пыткой? Смешно! Пытку устроила Мия после обжигающе горячей ванны. Наверняка эта процедура приведения тела в пристойный вид была мне хорошо знакома, но помимо боли я испытывала самый настоящий ужас – всего лишь от одной мысли о том, что очень скоро придется разделить с мужем постель.