Я – страж пламени! - Латта Викки Страница 2

– Что ты имеешь в виду?

– То, что вы не ответили на мой вопрос. И похоже, упорно считаете, что я пассия вашего сына. Хотя это и не так.

– А разве нет? – Стилл искривила губы в усмешке. – Тогда просвети меня: и кто же вы с ним?

– Друзья. Просто друзья, – в моем голосе жизни было не больше, чем на кладбище. Магия, сжатая в тиски контроля, не улеглась, лишь притаилась, пока вокруг заточенного в клетку самообладания огненного дара рушились стены моего мира.

– В мое время это назвалось немного по-другому, – произнесла Стилл, тем показав, что ее мнение осталось неизменным. – Когда мужчина побежал среди ночи спасать девушку из рук маньяка, что решил выпить ее дар, когда этот спаситель сам едва не умер, а затем в бреду на лекарской кушетке шептал ее имя и признавался в откровенном, и когда, наконец, мой сын, едва очнувшись, спрашивал, что с тобой… – она все же сорвалась… нет, не на крик, на повышенный тон. Но даже это говорило о многом. Не внутри меня одной ярились и бушевали эмоции, которые я задушила. Но Стилл справилась с чувствами довольно быстро. И холодно добавила: – И да, для возникновения дружбы нужно побольше времени, чем одна неделя. В отличие от влюбленности. Поэтому я могу с прискорбием согласиться: мой сын все же увлекся тобой, милочка. Но это увлечение. И оно быстро пройдет, стоит Дэниэлю тобой… наиграться. Это уже у него бывало. И не раз. Ты не первая в списке его любовниц. И не последняя. Мой сын порой… пылко увлекается чем-то, – она сделала акцент на «чем-то». Не кем-то… Еще раз показав мне мое место. – Но столь же быстро остывает. Так что повторю: не думай, что у тебя выгорит с ним что-то серьезное.

Речь леди вышла эмоциональной, долгой и убедительной. И я выслушала ее, не отводя взгляда. Но сжимая до белых костяшек кулаки. Потому не сразу обратила внимание, что Стилл озвучила не истинную, а официальную версию случившегося, в которой не было и упоминания о Море – сыне канцлера. А ликвидатор по ней же был просто психом.

Я сглотнула и ответила:

– Это вы можете думать что угодно. А я точно знаю: мы с Дэном друзья. Не больше, – выдохнула и твердо добавила: – И не меньше. И точка.

– Не могу понять: то ли ты умнее, чем кажешься на первый взгляд, то ли глупее, – процедила собеседница и жестко спросила: – Сколько?

– Простите? – опешила я.

– Сколько ты хочешь, чтобы исчезнуть из жизни Дэна? И не пытайся строить из себя оскорбленную невинность, набивая цену. Тебе и твоей семье нужны деньги. Я могу их дать. Но в разумных пределах. Это выгодная сделка. А добраться до состояния нашей семьи, став женой моего сына, у тебя все равно не получится. Даю слово, – она произнесла это так твердо, что возникла убежденность: она добьется своей цели даже через мой труп.

Пламя внутри меня взревело. Я стиснула зубы, стараясь усилить контроль над даром.

Вдох. Выдох. Прикрыла глаза, концентрируясь на том, что происходит внутри меня. Смиряю гнев, раздражение… Душу эмоции. Любые эмоции. Потому что если сейчас они возьмут верх…

Уже не я буду управлять своей магией, а она мной… И леди Стилл добьется своего: я исчезну из жизни ее сына. И из академии. И из нормальной жизни. На пару лет – так точно. Потому что место для магов с неустойчивым даром одно. И оно немногим лучше добровольной тюрьмы. И лишь по прошествии времени – реабилитационная комиссия, оценивающая стабильность источника и возможность вернуться в общество. Или как вариант – печати, запирающие магию в теле навсегда.

– Мне не нужны деньги. И, говоря это, я не набиваю цену, как бы вам ни хотелось верить в обратное… Все гораздо проще: вы хотите купить то, чего нет. Я не любовница Дэна.

Заверять «и никогда ей не буду» не стала. Не потому, что у меня были какие-то планы или виды на Дэна, как считала его мать. Нет. Просто я никому не позволю диктовать мне условия, шантажировать, угрожать… Даже ликвидатору, не то что какой-то аристократке, считающей, что можно покупать друзей и изничтожать врагов, стоит за это только хорошенько заплатить.

А еще я доверяла Дэну. И хотела поговорить с ним лично. Пусть он сам мне объяснит все как есть. Особенно про эту свою демонову невесту! И тогда я буду принимать для себя решение. Только так. А не основываясь лишь на словах его матери.

– Все же умнее, – сделала вывод Стилл и довольно улыбнулась. А спустя пару секунд, во время которых окинула меня еще одним оценивающим взглядом, присовокупила: – Я рада, что ты все поняла правильно… И что со временем ваша дружба, – это слово она выделила особо, – и вовсе сойдет на нет.

И до меня, сражававшуюся со своими внутренними огненными демонами, не сразу дошло, что именно она имела в виду. А когда поняла… Мать Дэна осталась при своем мнении относительно наших отношений. Она все так же считала, что мы любовники. Но я испугалась ее. Потому просто решила отступиться. Потому упорно и называла отношения с ее сыном лишь дружбой.

Она тонко улыбнулась мне и с намеком произнесла:

– Надеюсь, это наша единственная встреча.

– Хотелось бы в это верить, – в тон отозвалась я.

Миссис Стилл повернулась и пошла прочь. А я осталась стоять, чувствуя, как от тотального контроля жаркий огонь во мне начинал леденеть, превращаясь в обжигающее холодом пламя.

Прикрыла глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Я чувствовала себя как чаша, наполненная до краев. Одна капля – и будет взрыв.

Контроль. Тотальный. Над собственной силой. Эмоциями. Мыслями. Иначе я сгорю. Не знаю, сколько я так стояла, но наконец почувствовала, как разбушевавшийся дар постепенно начинал успокаиваться. Только при этом он становился каким-то другим. Если до встречи с миссис Стилл я ощущала свою магию алыми языками пламени, то теперь – белым огнем. Таким, в котором может сгореть даже металл.

Это значило лишь одно: произошел еще один скачок, прорыв на новый уровень дара. Но чем сильнее источник, тем жестче должен быть его контроль. А я со своей-то прежней магией толком не научилась управляться…

Закусила губу, стараясь притушить, приглушить внутри меня дар окончательно, чтобы он в последний момент не вскинулся, не вырвался. И тут услышала откуда-то сбоку:

– С тобой все в порядке? – Я распахнула глаза, повернулась и увидела Минига – одногруппника, которого за смуглость, длинные темные волосы, собранные в хвост, и серьгу в ухе называла про себя Пиратом.

– Наверное, – ответила я.

– Еще не определилась? Это у вас, девушек, бывает. – Он усмехнулся и тоном, которым не спрашивают, а утверждают непреложную истину, произнес: – Давай я тебя провожу до общежития. А то вдруг ты решишь, что с тобой все же «нет», и грохнешься по дороге лицом в кусты, а ногами – на брусчатку. И будут о тебя прохожие запинаться.

– Ты прям романтик, – заметила, улыбнувшись.

– Угу, причем безнадежный, – не обиделся на мою подколку Пират, и мы двинулись к общежитию. Кстати, Мин взял еще и мою сумку с вещами. Для него это было проявлением дружеского участия и джентльменством, для меня – спасением. Потому что свой дар я сейчас использовать боялась, а тащить баул на одной силе собственных мышц… Все же, как выяснилось, весил он изрядно. Просто, пока мы мило болтали со Стилл, я, находясь под нервным напряжением, его веса не чувствовала. А сейчас вот ощутила.

– Ну давай, до завтра. Увидимся на паре по рунологии, – произнес Пират, когда мы подошли к крыльцу общежития.

Адепт уже хотел было ретироваться, но я не дала. Остановила вопросом:

– Мин, что изменилось?

– Ты это о чем? – спросил Пират с интонацией человека, который прекрасно все понял, но тянет время, подбирая максимально обтекаемый ответ.

– О том, что пару недель назад ты меня на дух не переносил, а сейчас помогаешь. Или успел нацепить на сумку какое-нибудь проклятье? – Я подозрительно прищурилась.

Мин решительно выдохнул, его тело напряглось, словно приготовившись принять удар, и он сказал:

– Пару недель назад я думал, что ты чья-то избалованная дочурка, решившая поиграть в стража. Ну или любовница… Решила воспользоваться связями и зайти с черного входа, тогда как все остальные штурмовали центральные ворота… Когда ты появилась, группа-то ведь набрана уже была. И тут какая-то смазливая мордашка впархивает. А ты, который все вступительные испытания прошел, тренировался, учился, пробивался и доказывал себе и отцу, что чего-то стоишь… – он замолчал, оборвав сам себя.