Я у мамы зельевар - Марина Сергеевна Комарова Страница 2

Орбас, сухой и подтянутый мужчина сорока лет с длинными каштановыми волосами, производил впечатление человека не от мира сего, которому больше подходят книга, перо и конь, а не пропылённая лавочка, где в каждом углу сидит по пауку, говорящему: «Бе-бе— бе!»

Через пару недель он, кстати, и сообщил, что уезжает странствия, а оплачивать всё я могу в Зелёном банке, что несказанно порадовало: подальше от арендодателя — поближе к прибыли.

Переплетя косу, я шумно выдохнула, стерла с щеку желтоватую пыльцу — перед приходом Дудоли варила зелье с фейскими ингредиентами.

— Муррис, как думаешь, можно ли тут заниматься чем-то блудливым? — спросила я, припомнив слова Дудоли.

За спиной раздалось чавканье. Зуб даю, несносный кот стоял на задних лапах и что— то упоительно лопал из казанка. Казанок маленький такой, для еды. Висит за тем, в котором всегда варю зелья.

— Ф каком шмышле? — уточнил он, не прекращая чавкать.

— В прямом. — Я обернулась и посмотрела на него. — Ничего в голову не приходит, но это ляпнул Дудоля. Вдруг он решит как— то это подать в претензии?

Муррис даже забыл про вымазанную в соусе морду, округлил глаза, уставившись на меня.

— Ядвига, во имя всех кошачьих богов! Ты у нас, конечно, девица что надо: рыжие кудри, очи с ведьмовской прозеленью, стать что надо, рельеф… привлекающий внимание мужчин. Два рельефа.

Я фыркнула. Фамильяр-поэт? Это что— то новенькое.

— … но этого недостаточно, чтобы в чем— то обвинить, — заявил Муррис, опускаясь на четыре лапы.

Я прихватила со стола тряпку и подошла к нему.

— Этот Дудоля — просто толстый мерзкий мужичонка, — припечатал он и тут же заворчал, стоило мне начать оттирать морду от соуса. — Ничего он тебе не сделает. И вообще поди прицепился, потому что ты молода да хороша собой, а не ради лавки.

Жужа за моей спиной согласно шаркнула по полу, давая понять, что абсолютно согласна с котом. Я задумалась. Не то чтобы сильно хотелось возразить, просто… Противника надо встречать во всеоружии. Откуда я знаю, что ему придет в голову?

Ещё бы как-то до Орбаса дотянуться — было бы вообще хорошо. Но я прилично раскошеливалась, отправляя уже третий листик-вестник, только ответа… не было. Это начинало нервировать. Куда мог запропаститься хозяин?

Думать о том, что он мне показал какие-то липовые документы, не хотелось. Съезжать из лавки — тоже. Только— только пошла торговля, люди поняли, что Ядвига Торба — это качественная продукция, и начали отдавать свои деньги. Но и исключать худший исход не стоит.

Я вздохнула:

— Ладно, завтра выберусь в центр Ельняса, проконсультируюсь ещё раз насчет листиков, может быть, подберем что-то более скоростное. А сейчас доварю партию для лекарни.

— Вот были бы говорящие горшки, не потребовалось бы самой корпеть над этим, — резонно заметил Муррис. — Сколько раз предлагал тебе уделить посуде особое внимание. Но нет же, упираешься, как пятирог на мосту перед замком Чёрного рыцаря.

Пятирог — очень забавная зверушка, чью голову венчает корона из роговых наростов, на которых он легко поднимает всех, кто ему не по нраву. Поэтому лучше не приближаться. И к мосту, и к замку, и к Чёрному рыцарю тоже. Не зря народная молва предупреждает.

Я достала из шкафа нужные склянки с зельями-составными.

— Слушай, ну не гончар я, не гончар. Могла бы — слепила. Но сам помнишь, чем закончилось это в прошлый раз.

— Ну подумаешь, помыли лавку немного, — проворчал Муррис. — Но ведь сама понимаешь, что я не о тебе. Ведь есть тот, к кому можно обратиться.

И захлопал желтыми глазами невинно-невинно. Жужа вмиг оживилась, подлетев к окну. Мол, хозяйка, ты только свистни, я уже готова. Полезные перспективы отвергать нельзя, слушай фамильяра!

Я полезла в верхний шкафчик, где хранились ступка и пестик.

— Муррис, ты прекрасно знаешь, чем это закончится. Не стоит идти туда, где тебя не ждут.

— Ну, Ядви-и-ига…

— Нет, я сказала.

— Яда-а-а…

— Нет!

Хотя…

Глава 2. Кто ходит ночью по гостям

Ночь уже опустилась на Ельняс, зажглись фонари и распахнулись двери мест, где готовы встретить с распростёртыми объятиями, на всю катушку одарив отдыхом от дневных забот.

Я любила это время, когда можно, позабыв про жару, выбраться в центр, перекинуться парой слов с уважаемыми горожанами, поболтать с коллегами по торговле и перекусить чем-нибудь вкусненьким. Тут, в конце концов, не столица, и никто не скажет, что девушка должна напоминать доску для стирки и не соблазняться на кренделя с маком в ночь.

А крендель он горячий, ароматный до бялтов, с золотистой корочкой. Бывает, украшают не только маком, но и корицей, ванильным сахаром и смешной глазуревой присыпкой в виде звездочек.

— Это для вас, панна Торба, — подмигнул пекарь за маленькой стойкой на колёсиках, протягивая мне кренделя в бумажном пакетике. — Супруга передает нижайший поклон за зелье для ногтей и волос.

— Оценила эффект? — рассмеялась я, забирая угощение.

Пекарь подкрутил ус и кивнул:

— Ещё как! Насоветовала своим сестрам и тётке девяноста пяти лет. Теперь все прибегут к вам.

— Дай Златовласая им всем здоровья, — улыбнулась я. — Буду ждать.

Качество продукта — одна из важнейших вещей в деле. Плохой продукт можно разрекламировать через вывески, газету и разосланные листики, но на долго этого не хватит. Зато вот тут один попробовал, понравилось — позвал других. Отлично, значит, надо распотрошить кладовку, чтобы достать ящик с сушеными ягодами, травами и камешками. Будет работа!

Я выбрала свободный столик, заказала кружку лучшего на свете яблочного сидра и вытянула крендель из пакетика. Пышнотелая дочка пекаря шустро обслуживала клиентов, успевая и забрать посуду, и принести заказ, и одарить улыбкой, за которую сам король Латрии отдал бы все свои сокровища.

Желтые фонари дарили какой-то уют, вывески у лавочек и таверн покачивались на ветру, приманивая клиентов переливающейся всеми цветами радуги фейской пыльцой. Крохотные треугольные флажки на натянутых от дома к дому проволочных канатиках придавали праздничной атмосферы. Пусть до ежегодной Ярмарки Большого Дуба ещё далеко, зато вот-вот будет Зелёный день, когда наезжает народу со всех концов трех государств Янтарного союза — Латрии, Лиритвы и Эсты. Это особый день, когда не грех оставить работу, и можно повеселиться от души.

Муррис тут же запрыгнул на соседний стул, ткнулся в бумажный пакетик, чихнул и что-то проворчал.

— Что говоришь? — уточнила я, с удовольствием уплетая хрустящий присыпкой