Новелла 1: Amore letalis (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна Страница 2

Хенлин печально глянул в свой бокал, который как-то незаметно опустел, налил его доверху и шумно отпил.

- Ну, а когда бедолаги заколдованные так передрались между собой, что аж нескольких убили насмерть, тут уж бабьё наше не выдержало. Собрались и пошли из города её выгонять. Но опоздали - сгинула Эльма.

- Ушла?

- Может, и ушла. А, может, и самоубилась. Лучше бы даже так. Грех, конечно, смертный, - торопливо добавил хозяин таверны, вспомнив, что говорит с рыцарем езуитов, представителем святой Эккллезии, и осенил себя крестным знамением. - Но, думается мне, уж лучше в аду гореть за самоубийство, чем столько беды вокруг себя сеять, а, господин Рандар?

Рыцарь почему-то отложил недоеденный ломоть хлеба и отставил бокал с вином.

- А жених её что?

- А что жених? Бегал, конечно, поначалу, суетился, от влюблённых отбивался, они ж в нём своего самого главного врага видели. А потом тоже сгинул. Небось, надоело ему это всё... Зато любовь у них, вишь ли, настоящая была, ненаколдованная, - презрительно протянул Хенлин. - А чуть прижмёшь - и правда сразу наружу лезет.

- И что это за правда? - прищурил серые глаза рыцарь.

- Да то, что не было там никакой настоящей любви. Наверняка Асвиг и жениться на ней надумал, только чтоб перед дружками похвастать. Уж больно хороша была девка, а так - смотрите, мол, все её хотели, а получил я! Ещё бы, на красавиц-то все охочи, и все о любви говорят. А была бы Эльма обычная лицом, ну, вроде Нессы, и не подумал бы он жениться.

Рандар нахмурился.

- А Несса? Её тоже из города выгнали?

- Нет, она по-прежнему с отцом живёт, никто её не выгонял. Да и за что? Это ж не она одним только взглядом мужиков с ума сводила.

- И правда, за что, - как-то странно хмыкнул рыцарь, чуть склонил голову и задумчиво провёл рукой по щетине на подбородке. - А ведьму она где нашла? Или у вас местная есть?

Глаза Хенлина забегали.

- Не знаю, господин, - соврал он. Под проницательным взглядом Рандара смутился сверх меры и, чтобы быстрее отвлечь рыцаря от своей лжи, спросил первое, что пришло на ум: - А вам-то Эльма зачем?

И тут же прикусил себе язык. Нашёл, кому вопросы задавать - 'мечу езуитов'! Не его это ума дело. Ищут и ищут.

Но слово уже вылетело - не воротишь.

Рандар не пошевельнулся, не изменился лицом. На лбу по-прежнему две глубокие складки, брови чуть сведены, маленький шрам на правой скуле и холод в серых глазах. Но что-то нагнеталось, невидимое, словно гроза в небе, и хозяин таверны мгновенно взмок.

- Простите, господин, ляпнул, дурак, не подумав, - промямлил он.

Рыцарь ничего не ответил. Резко поднялся, отчего на миг взметнулся плащ, явив серебряное оголовье меча на боку, и пошёл к выходу. В дверях остановился, обернулся, поднял руку - и Хенлин обмер от ужаса. Но Рандар всего лишь прощался - резко начертил в воздухе крёстное знамение и бросил:

- Крест стоит.

- Воистину стоит, - непослушными губами прошептал хозяин таверны, когда за рыцарем захлопнулась дверь.

* * *

Несса выглядела так, словно оправлялась от тяжкого недуга - впалые бледные щёки, тусклые блёклые волосы, воспалённые, обведённые кругами глаза. Растрёпанная, всклоченная, она не вызывала ни сочувствия, ни жалости - только брезгливость.

При виде езуитского знака на шее Рандара Несса не выказала ни испуга, ни раскаяния. А, услышав вопрос рыцаря, горячо выдохнула:

- Знала бы, где эта потаскушка, сразу вам сказала бы! За ради одного только удовольствия сдать её в ваши езуитские казематы, чтоб вы там из неё все кишки повынимали. Только поздно вы пришли, господин рыцарь, сгинула она.

- Умерла? - спросил Рандар, разглядывая вспыхнувшую в воспалённых глазах Нессы злость.

- Не знаю, тела не видели. Но надеюсь, что умерла. Или с моста сиганула, или отравил её кто. А, может, сами мужики её прикончили.

- Ненависть - страшный грех, - коротко заметил рыцарь, не рассчитывая, впрочем, что женщина его услышит.

Она и не услышала.

- А чужого мужа от жены уводить не грех?

- От жены? - спросил Рандар, но намёк на то, что Асвиг с Нессой не венчался, ничуть её не смутил, она его словно и не услышала вовсе.

- Да, от жены! Да ещё если жена его с дитём ходит!

Рыцарь посмотрел на плоский живот Нессы, перевёл взгляд на лицо.

- Не сберегла, - вздохнула она, услышав незаданый вопрос.

- Ведьме в уплату отдала? - напрямую спросил рыцарь.

Несса побледнела и отшатнулась.

- Уже сплетен наслушались, да? Не ходила я ни к какой ведьме, не просила никакой порчи. И уж, конечно, не младенцем своим ей за это платила!

- Где ведьму нашла?

- Да не ходила я ни к какой ведьме! - взвизгнула Несса. - Эльму за грехи её настигла кара небесная. А я тут не при чём, Всевышним клянусь.

Рандар не стал уговаривать. Медленно, неспеша достал из-под куртки крест с красным камнем, взял в левую руку, пальцы на правой сложил хитрым способом, направил на Нессу и негромко сказал:

- Повтори.

Женщина отшатнулась.

- Что повторить?

- Повтори, что Всевышним клянёшься.

Несса побледнела, словно заворожённая глядя на крест и сплетённые пальцы рыцаря, и прикусила губу. О требах истины, которыми владели 'мечи езуитов', слухи ходили самые разные, один другого страшнее. Говорили, что эти требы заставляют говорить правду даже против воли, а ложь выявляют сразу и насылают на совравшего немыслимые муки.

- Повтори! - прикрикнул рыцарь. Увидел, как Несса задрожала, отпустил крест и уже тише сказал: - Тогда говори, где ведьму найти.

- Не могу.

Рандар потянулся к кресту, и тогда Несса бросилась ему в ноги.

- Не надо! - испуганно выкрикнула она, отчаянно хватаясь руками за его ремень. - Не надо требы! Ведьма заколдовала меня, чтоб я не говорила! Если заставите сказать, её заклятье меня тут же убьёт!

Рандар отцепил руки женщины от пояса и сделал шаг назад.

- А умирать ты не хочешь, - сказал он таким ровным, таким неживым голосом, что Несса сразу поняла - всё. Не пожалеет. Конечно, не пожалеет, у него на шее знак солнца, самого страшного Ордена Экклезии; 'мечи езуитов' никогда никого не жалеют. Тем более грешниц вроде неё. А нагрешила она столько, что вовек не отмолиться.

- Умирать не хочу, - с трудом произнесла Несса, не сводя обречённого взгляда с рук Рандара. Сейчас возьмёт в одну крест, пальцы другой сложит хитрым образом - и обрушит на неё требу истины. Она выложит ему всё как на духу - а потом умрёт от ведьминого заклятья.

Не того, не того она хотела, когда к ведьме шла! Думала Асвига к себе приворожить.

Да вот как-то так вышло, что попросила не его любви, а мучений своей сопернице...

- Пожалуйста, господин рыцарь, пощадите, - едва слышно прошептала Несса.

- Пощадить? - с усмешкой переспросил Рандар. - А ребёнка своего ты разве пощадила?

- Так ведьма сразу цену назвала! И торговаться не стала. Сказала - или так, или никак. Вот я и заплатила, - Несса вскинула голову и выдохнула из самой глубины души, с надрывом: - Я ж из любви! Так его любила, что на всё была готовая!

- Значит, так его любила, что убила его ребёнка?

Несса спрятала лицо в ладонях и заплакала.

А когда, наконец, подняла голову, Рандара уже не было.

* * *

Чтобы отыскать ведьму в окрестностях Мьелина, не нужно было семи пядей во лбу. Гора в округе одна, значит, хижина ведьмы где-то там, в лесах у подножия.

А то, что не рассказала Несса, поведали местные. Поначалу отнекивались, конечно, ведь Экклезия к колдовству нетерпима, к ведьме ходить - грех, и указать Рандару, где ведьмина хижина - всё равно что признаться в грехе. Даже тем, кто не за порчей к ведьме ходил и не за гаданием, а всего только за мазью от больной спины или зельем от кровяного кашля, потому что снадобья её помогают лучше, чем молитвы врача-францискана. Но в глазах Экклезии что порча, что зелье от кашля - всё одно смертный грех.