Плебейка - Александра Плен Страница 2

– Можно, – чуть дрожащим голосом произнесла медсестра.

Я робко приоткрыла глаз и обрадованно взвизгнула – тьмы не было. В комнате был полумрак, но я видела! Правда что-то непонятное… Я сглотнула и прищурилась. Прямо передо мной, в центре у изножья кровати, стоял пожилой темноволосый мужчина в белом халате. Он напряженно наблюдал за мной, хмуря широкие брови. Рядом с ним – худенькая симпатичная девушка. Все вроде было в порядке. Иван Иванович, Женечка. Но! С правой стороны колыхались зеленые верхушки деревьев, а левую часть занимала серая, скорее всего, бетонная стена. Пространство перед глазами было поделено на три равные части, между которыми находилась тонкая грань. Я сосредоточилась на фигуре врача, не обращая внимания на лес и стену.

Потом разберусь.

– Доброе утро, – расплылась я в улыбке. Как бы там ни было, я видела! Пусть не разобралась что именно, но одна треть точно была моей. И это было невообразимо лучше, чем полная тьма перед глазами!

– Спасибо вам, – я вскочила на ноги и обняла хирурга, изо всех сил сжав руки за его спиной, – огромное спасибо!

– Ну, будет, будет… – растроганно произнес Иван Иванович, передернув плечами, словно ему было неудобно, – нам еще предстоят анализы, тесты, а пока я позову родителей?

– Конечно!

В палату влетела мама, за ней медленно вошел папа. Димка шел последним, держа в руках айфон, снимая видео.

– Для твоих потомков! – радостно оскалился он, словно и не сомневался в успехе операции. Была у него эта черта, которую я терпеть не могла – ловить разные приятные и не очень моменты на камеру. Правда, чего было не отнять – если я настаивала, он удалял компромат.

Полчаса мы рыдали в объятиях друг друга. Рыдала мама, я, и даже пару раз всхлипнули папа с братом. Я пока не сказала, что вижу фрагментарно, оставила на потом. Главное, что зрение, пусть и кривенькое, но вернулось.

А вот Ивану Ивановичу рассказала. Мы находились в его кабинете, он измерил внутриглазное давление, посмотрел на глаза в микроскоп, водил молоточком вправо и влево, но ничего странного не находил. Я сидела с полузакрытыми веками, так было легче – от трех разных картинок перед глазами мутило до тошноты.

– Метаморфопсия? Откуда? Возможно, искажение возникло из-за рубцов на сетчатке? – размышлял он сам с собой, – не пятна? – я отрицательно мотнула головой, – значит, не стекловидное тело… Есть небольшая атрофия зрительного нерва, но чтобы такой эффект…

– И что это значит? – мне было не особо интересно, одно то, что я вижу хоть что-то, наполняло меня счастьем. Против полной тьмы, которая была со мной весь год, даже эти крохи были ценнее всего на свете.

– Ладно, – Иван Иванович отложил молоточек, – поспрашиваю коллег, может, у кого было подобное. Если что узнаю, сообщу.

Глава 2

Родители, конечно, заметили. Трудно было не заметить, если дочь постоянно щурится и прикрывает ладонями половину лица. Пришлось рассказать. Мама нахмурилась, брат восхитился – сестра стала почти что суперменом, видит с трех разных мест, а папа задумчиво принялся набрасывать в блокноте эскиз очков, которые бы мне подошли и отсекли ненужные картинки. Он у меня инженер-конструктор.

Я взяла у Димки слово, что никто не узнает о моей проблеме и принялась жить, как раньше. Тем более что через неделю папа принес стильные черные очки, украшенные стразами. Внутри были маленькие вертикальные жалюзи одного размера, закрывающиеся и открывающиеся по рычагу в дужке. Жить стало намного удобнее. Я закрыла левую и правую части, оставив лишь центральную. И пусть мой обзор составлял одну треть, я была счастлива. Трость и азбука Брайля отправились в кладовку.

Наша большая угловая трехкомнатная квартира находилась на пятнадцатом этаже. Зал папа еще десять лет назад разделил перегородкой пополам, сделав нам с Димкой по две небольшие спаленки. Правда, чтобы в каждой комнате было по окну, пришлось сделать комнаты треугольными. Мне это не мешало. Узкая кровать, откидывающийся столик, угловой шкаф прекрасно вписались в треугольный интерьер. Зато вид из окна открывался великолепный – было видно Москву-реку и Университет.

В моих глазах вид тоже изменился. В первые дни я не заморачивалась о том, что вижу в левой и правой части. Просто фильтровала пейзажи, акцентируя внимание лишь на нужном. А частенько и вовсе ходила по квартире с закрытыми глазами, по привычке.

Но однажды я забыла надеть очки и столкнулась в коридоре с огромной птицей, испугавшись до судорог. Она пролетела сквозь меня, и я на секунду увидела прямо перед носом нечеловеческие круглые глаза с ярко-желтым ободком. Громко завизжав, я шарахнулась назад и упала, больно ударившись копчиком.

Конечно, я обратила внимание на то, что после переезда из больницы домой картинки в глазах изменились. Вместо верхушек деревьев, которые я видела в палате на третьем этаже, на пятнадцатом передо мной расстилался огромный лесной массив с высоты птичьего полета. Деревья были наши, местные. В основном лиственные – березы, осины липы, клены, иногда попадались ели и сосны. Больше всего поразил знакомый изгиб реки. Я без труда узнала петлю, огибающую Лужники, уходящую к Андреевскому мосту и Парку культуры. Деревья