Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие Страница 2

— Такому как я все по плечу. Что захочу, то получу! — процитировал метаморф и устремился к горизонту.

Маленькую деревеньку, затаившуюся в глухом лесу, он нашел не сразу. Приняв конусные крыши за соломенные стога, пролетел мимо нее дважды. И только на третьем заходе, заметил движущиеся фигурки и с опозданием понял, что птичье зрение стало ослабевать.

Силы уходят.

Прошедшая ночь была плодотворной и в то же время энергоемкой. Когда он, неоднократно падая с крыш и заборов, раздирая не только одежду, но и собственную шкуру, продолжал раз за разом совершать сложное перевоплощение в надежде добиться результата, который позволил незаметно подслушать разговор между дядей и его советником. Однако уже сейчас сил в резерве молодого представителя стало маловато. Гер предусмотрительно спустился вниз и, не меняя ястребиного облика, засел под крышей ближайшего дома. Переводя дух, нервно переступил лапами и огляделся по сторонам.

Птичье зрение ухудшалось с каждым мигом, постепенно пропадал и слух, уже не улавливающий мошкару крутящуюся в паре метров от многоликого. Прав был Тагаш, не пуская его. После бессонной ночи следовало выспаться и нормально поесть, так нет же, муха укусила, примчаться спозаранку в глухомань. Туда, где даже в седьмом часу деревенские носа из дома не высовывают.

«Лентяи!» — неуважительно окрестил их Гер и с удивлением увидел охотников, выходящих из леса. Трое, едва стоящие на ногах, пустые — без дичи, но довольные. И каково было его удивление, когда один из них резко остановился, вскинул простенький арбалет и произнес, пришепетывая:

— Штальной яштреб на доме штарошты, мой!

Удачно приземлился, подумал Дао-дво, отслеживая движения пошатывающегося охотника. Ведь как говорится — дуракам везет, а ему совсем не хотелось стать дичью одного из них.

— Мерещится тебе, — отмахнулся второй не менее пьяный мужик и похлопал себя по животу, туго обтянутому кожаной жилеткой. — Откуда в нашей глуши ястребы, да еще стальные?

— А медведь золотистый тоже мерещился? — возмутился третий и, икнув, рухнул в кусты чертополоха.

— Когда через заросли шел не мерещился, а когда за деревню спросил — мерещился, — подумав, произнес самый недоверчивый, даже не представляя, что дорогой у них интересовался сам наследный принц Треда.

— Вот так дела… Ее и Тэннон Дао-уно ищет! — прошептал крайне удивленный метаморф.

В это мгновение в колючих кустах раздалось горестное: «Всю дичь, мерзавец, распугал…»

— Не вшу, — заверил пришепетывающийся и выстрелил.

Звук разбитого стекла, падение осколков, тихий вскрик и бабий ор:

— Ганту! Душегуб окаянный, живо домой! — из разбитого окна высунулась пухлая женская рука со сломанным болтом в кулаке. И голос возопил: — За порченное стекло со старостой собственной шкурой расплатишься. Паршивец!

Она еще не договорила своих угроз, а троица незадачливых охотников уже отползла под чертополох, чтобы оттуда, не боясь, достойно ответить громогласной женщине. Их сердитый бубнеж многоликий слышал, но слов уже не различал, чертыхнулся, чувствуя как из тела уходят последние силы. О возвращении в долину Дельи речи уже быть не могло, следовало переждать истощение в укромном месте или же в удобном для отдыха облике. Например, обернуться лелеемым домашним питомцем, коего не привлекают к работе, плотно кормят, гладят и развлекают. И пробравшись в тихий дом через разбитое окно, аккуратно облетев все еще возмущающуюся кухарку, Гер полетел в коридор к лестнице, а оттуда наверх под крышу, где располагались хозяйские покои.

Найти подстилку любимого домашнего зверька, труда не составило, обернуться желтоглазым лемуром так же, сложность заключалась в том, что сам питомец был здесь же, сидел на полке среди любовных историй и взирал на метаморфа с долей иронии и, как ни странно, радостного превосходства. На фоне достаточно скромной обстановки девичьей спаленки этакая редкая зверюшка с полосатым хвостом смотрелась диковинно, впрочем так же как и книги по некромантии на столе, полосатые чулки ведической школы на стуле и обглоданный череп горной антилопы на стене. На кости близ пустых глазниц было что-то нарисовано, то ли руны, то ли завитушки заклятий, а может и просто мазня, которую он не мог разобрать, да и не успел. На лестнице послышались легкие шаги.

— Гирби, где ты, малыш? — Позвал нежный девичий голосок, от которого настоящего лемура основательно тряхнуло. Его шерсть стала дыбом, глаза увеличились вдвое, хвост тревожно забил по стене, и в следующий миг он опрометью кинулся в шкаф. Скинул на его дно белье с рюшами, зарылся в него по самый нервно принюхивающийся нос и затих.

Странное поведение для лелеемого питомца, отметил про семя многоликий, ощущая смятение и тревогу желтоглазого. И чем ближе были шаги незнакомки, тем сильнее беспокоился зверек. Метафорф младшей ветви рода Дао-дво и сам уже захотел спрятаться в шкаф или под ту же кровать, но не успел. Дверь скрипнула, и в спальню вошли две стройные ножки в тряпичных домашних туфельках.

— Гирби? — Носочки обуви повернулись к нему, Геру, и сверху радостно воскликнули: — А вот и ты, — и со вздохом облегчения, — даже искать не пришлось.

И Герберт ни за что бы не услышал в ее словах опасности, если бы не увидел, как лемур, чуть вынырнув из кучи белья, с отчаяньем тянет на себя тяжелые створки шкафа. И проделывает он это, не шипя и рыча, а безмолвно и тихо. Закрыл, оставив небольшую щелку для наблюдения, и выдохнул, как показалось — с облегчением.

А сверху раздалось пугающе спокойное:

— Ну, как сегодня убивать тебя будем?

Многоликий не поверил услышанному, поднял голову вверх и столкнулся с веселым взглядом сероглазой девчонки. Светленькая, с веснушками на белых щечках и худая, как ребенок. И ее изящные пальчики в перчатках, вопреки холодящим душу словам, нежно погладили метаморфа. — Есть желание опробовать болотную хворь?

Он всем телом дрогнул.

— Нет? Ладно, тогда проверим что-нибудь менее смертельное. Или не менее…

И что-то металлическое с неприятным щелчком застегнулось на шее. Первый порыв обернуться человеком и со стыдом признаться во всех грехах, сменил второй — сбежать. Но магический ошейник не позволил сделать ни того, ни другого. И пленившая его девчонка, наблюдая за его безрезультатными рывками, со смешком заметила:

— Ну-ну, глупыш… раньше надо было прятаться. А теперь поздно.

— Раньше?! — воскликнул Гер, подняв ошалелый взгляд на сероглазую незнакомку, но издал лишь приглушенное «мряу!»

— Поздно-поздно, — заверили его и, подхватив на руки, куда-то понесли.

Пролет, еще пролет, когда она пронесла его мимо зеркала, многоликий с отчаянием узнал в ошейнике артефакт Хао. Такой самому снять нелегко, а в его истощенном состоянии попросту невозможно. И отчаянное «Мрууу!» огласило дом и оборвалось, как только они вошли в неприметную дверку под лестницей.

*** Прекрасный день! Великолепный день! Самый лучший день в мире!

Во-первых, сегодня праздник Огнекрылой Бляхи, поэтому дом, как и деревня, почти пустует с самого раннего утра. А это значит, что никто не попытается сорвать эксперимент, спасти подопытного или отвлечь меня. А во-вторых, молчаливое спокойствие Гирби невероятно радовало. Лемур не истерил, безостановочно мяукая, не кусался, не нервничал, не пытался меня оцарапать. Он просто жалобно смотрел на меня своими огромными желтыми глазами и лапкой, нет-нет да потирал свой черный нос.

— Не бойся, больно не будет. Мы всего лишь пройдем то, что я нашла и проработала за два предыдущий месяц, — заверила искренне и пригладила его шерсть.

Удивительно, но сегодня она отливала сталью и была словно бы шелковистая. Жаль, такую красоту Черное наветрие несомненно испортит… Последние, видимо произнесла вслух, потому что мой питомец неожиданно взвыл, но даже хвостом за перила не ухватился.

«Смирился!» — в очередной раз обрадовалась я и поспешила навстречу открытиям, ну или к опытам живодерни, как это мои родные в шутку называют. Им-то весело, а мне…

А мне с первого дня жизни везет, как утопленнице. Так уж получилось, что роды у матушки были тяжелыми, и отец, дабы спасти нас обеих обратился за помощью к заезжему ведьмаку. Тот, не будь дурак, помог и деньги получил, но чтобы не брать грех спасения на душу, вручил дар Смерти мне. Родителей не предупредил, уехал, сказав напоследок, что лет через пять навестит. И либо он с математикой не дружил, либо забыл вовсе, но суть подарка я поняла лишь в девять лет, когда дубовая детина Микол моего брата бить потащил. Сама я ничего понять не успела, помню лишь, что задиру за руку схватила, а он вдруг как подкошенный упал. Нет, не умер, но две недели проспал в мертвецкой. Вот тут отец мой о ведьмаке вспомнил и письмо ему послал. А как не вспомнить, когда все жители деревни решили меня если не сжечь, то утопить, если не утопить, то живой закопать. Смертьнесущая достойна только смерти. И пока они планы возмездия строили, родители ждали ответа, но вместо письма к нам прибыл гость. Прилетел средь ночи черным вороном, обернулся человеком и постучал в наш дом.