Наталья Мазуркевич - Право на свободу, право на любовь Страница 20

— А на жилых этажах тоже есть порталы?

— А ты видела, чтобы ими пользовались? — резонно спросил мужчина.

— Нет, не видела, — припомнила я. Там все ходили по лестницам, но, что казалось странным, не выглядели уставшими. — Значит, только на учебных этажах?

— Верно, — кивнул маг.

— А почему нам не сказали? — удивилась я, пытаясь вспомнить не упоминал ли нечто подобное Хель. Вспомнить не получалось, зато тут же выплывал эпизод с Димитрием. И ведь действительно, он, хоть и стоял на лестнице, запыхавшимся не выглядел. Это только мы страдали от подъемов.

— А вам всегда говорят обо всем? — резонно заметил маг.

— Не всегда, — зачем-то ответила на риторический вопрос я. Просто… хотелось с ним поговорить.

— Обычно первокурсники начинают подозревать к концу первой недели, — проговорил маг.

— Тогда зачем вы мне показали?

— Решил уберечь себя от внеплановых перемещений во дворик? — предположил он. — Не люблю экстренные побудки ради безопасности учеников.

Я смутилась: мог бы и не напоминать про утренний инцидент. И пусть, что сама виновата, но он ведь старше и вообще — это его работа.

— Вы и так обошлись мне крайне дорого, — к чему он сказал последние слова, я так и не поняла, а спросить не успела: мы остановились у дверей блока нашей команды. Судя по тусклым именам остальных, их еще не было в комнатах. Я замялась, не зная, что сделать, но этого не потребовалось. Он ушел сам — просто исчез, пока я размышляла.

В комнатах было темно. Вероятно, кто-то из ребят отключил функцию автоматического освещения, чтобы не мешать остальным, а я и в полумраке чувствовала себя комфортно и свое отделение — если называть на дворцовый манер — целые покои! — нашла быстро и даже не спотыкаясь.

Щелкнула выключателем, на несколько секунд зажмурилась, и, привыкнув, вновь вернулась к движению. Упала на кровать и пару минут таращилась в потолок. Послетренировочная усталость брала свое, и тело каменело, давая понять, что ближайший час не поднимется, что бы не думал нахальный желудок. Мозг примерил этих двоих, напомнив про доставку в комнату. Быстро набрав заказ, снова улеглась звездой на кровати. Незаметно для себя задремала и, лишь когда доставили заказ, проснулась, лениво показала на прикроватный столбик и задумалась о необходимости перетащить в спальню стол побольше, раз уж трапезничать здесь входит у меня в привычку.

Гнездо из одеял свилось быстро — сказывался опыт. Доставка тоже не подкачала, и удобно устроившись на кровати, включив экран, я кушала, просматривая новости школы. Главной темой, конечно же, стало распределение первоклашек и… я. Странно было видеть собственное изображение на экране и слушать рассуждения о новом представителе семьи Таргелеев. К моей радости, это быстро закончилось и мое изображение, снятое за завтраком, сменилось улыбающимся лицом Кристины. Судя по фону, ее снимали дома — по крайней мере, в школе я таких пейзажей не заметила, — обстановка больше напоминала дворцовую, чем школьную. Далее следовала коротенькая справка о дочери уважаемой семьи Трикс. Когда изображение лисички сменилось Дэйном, я уже не удивлялась. Да, условно равные участники команды. Происхождение, связи семьи, часть вероятного наследства — все это определяло рейтинг в школе, который транслировался повсеместно, на все ученические экраны.

Теперь ясно, почему здесь так мало общения. Если в первый же день, вся школа узнает о твоем положении, то и оценивать тебя будут не по личным показателям, а по положению твоей семьи. И никто не подойдет к изгою, ведь это бесполезно.

Хлопнула дверь, выдавая чье-то возвращение. Я щелкнула выключателем, заставляя экран потухнуть, и босиком прошла в общую гостиную. На диване, держась за кровоточащий нос, сидел и тихо ругался Тордак. Заметив меня, он быстро поднялся и ушел к себе.

— Я могу помочь? — не спросить я не могла.

— К себе иди! — наверное, он сказал это, я плохо разобрала его слова.

Признаться, что делать я не знала: никогда не сталкивалась, а если и разбивала коленку, то целитель был всегда близко, как будто его закрепили за моим домом, чтобы он был под рукой всегда. Хотя, в свете последних событий, вероятно, так оно и было.

Ничего не делать было выше моих сил, и я сделала единственное, на что хватило воображения, — связалась с Хелем. Он спокойно выслушал, сказал заказать большой кусок нетающего льда и обещал появиться через пару минут.

Лед доставили очень быстро — скорее всего, он значился в безотлагательных заказах. Хель пришел чуть позже и не теряя времени зашел к Тордаку. Двери его пустили, хоть он и не был куратором юноши.

— Рин, ты не подскажешь, куда подевался Хель? — На пороге нарисовался Димитрий собственной персоной. — Пригласи меня войти.

— Входи, — непонимающе проговорила я, и тут же была заграбастана в объятия.

— Благодарю за великодушие. — Он поставил меня на ноги и отстранился, наслаждаясь моим недоумением и смущением. — Да не смущайся ты так, мы же одна команда с Хелем, так что считай — одна семья. Где он кстати? Система показывает, что здесь, но что-то я его не вижу.

— Он с Тордаком. У него что-то с носом, кровь текла…

— Ну да, — протянул Димитрий. — Первый день во всей красе. Где они?

Я молча указала на дверь, ожидая, что Димитрий не сможет войти. Юноша был иного мнения и беспрепятственно миновал порог, оставляя меня в одиночестве.

Дэйн и Кристина не появлялись, заставляя меня начать переживать и за них. Не хотелось, чтобы и с ними что-то случилось.

Первым вышел Димитрий. Хмурый, собранный, с руками в карманах. Он глянул на меня и улыбнулся.

— Не переживай, принцесса. Жить будет.

— Почему у него была кровь?

— Первый день, — спокойно ответил Димитрий, как будто это было само собой разумеющееся. — Смотрела школьные новости? Там ваш рейтинг. Его все старшие смотрят.

— Чтобы знать, с кем дружить?

— Нет, — покачал головой юноша. — Чтобы выбрать себе игрушек. Рейтинг семьи — своеобразный щит. Куратор — тоже щит. А если не повезло ни с первым, ни со вторым — а поверь мне, невезение с первым провоцирует второе — то самая вероятная дорога для таких учеников служение более удачливым. Отказался быть собачкой — получил. И сила тут ничего не решает. Вся свита поучаствует в укрощении игрушки.

— Но это бесчеловечно!

— Ты видишь здесь людей? — вздернутые брови лучше слов выразили его отношение к моим словам. — Здесь не люди, здесь элита. И поверь мне, в наших слоях иерархия значит гораздо больше, чем среди горожан.

— И ничего нельзя сделать?

— Разве что у него сменится куратор, — расплылся в улыбке Димитрий. Он понимал, что последует за его словами.