Лиза Смит - Дневники вампира: Возвращение. Тьма наступает Страница 20

Горячие мурашки пробежали по позвоночнику Стефана; кровь Елены заставляла вращаться этот мир.

Елена выпустила его клык, присосавшийся к ее нижней губе. Она позволила своей голове запрокинуться, оставив на виду незащищенную шею.

Ее напор был так силен, что Стефан не мог сопротивляться. Рисунок вен на шее Елены был так же хорошо знаком ему, как черты ее лица. И тогда…

Все хорошо. Все в порядке, – мелодично телепатировала ему Елена.

Стефан погрузил парные клыки в тоненькую жилку. Они были так бритвенно остры, что Елена, привыкшая ощущать укусы, совсем не почувствовала боли. И он, они оба наконец погрузились в процесс насыщения: рот Стефана наполнился невыразимо сладкой свежей Елениной кровью, а Елена, щедро отдавая себя, впала в полубессознательное состояние.

Существовала опасность, что он возьмет слишком много ее крови или не даст ей достаточно своей. Тогда Елена не сможет поддерживать в себе жизнь и умрет. Не то чтобы Стефану было нужно больше, чем крохотное количество ее крови, просто опасность такого рода существует всегда, когда имеешь дело с вампирами. Но в конце концов все тревожные мысли были смыты прозрачной волной блаженства, подхватившей их обоих.

Мэтт рылся в карманах в поисках ключей. Все вместе – он, Бонни и Мередит – втиснулись на широкое переднее сиденье его развалюхи. Ему было стыдно, что она стояла рядом с «порше» Стефана. Обивка на заднем сиденье была так изодрана, что имела обыкновение прилипать к заднице того, кто на нем сидел, и Бонни легко уместилась на откидном сиденье, снабженном кое-как сделанным ремнем безопасности, – между Мэттом и Мередит. Мэтт не спускал с нее глаз – в возбужденном состоянии она обычно не пристегивалась. А на обратном пути через Старый лес было много трудных поворотов, к которым не стоило относиться легкомысленно, даже если их машина будет там единственной.

«Никаких больше смертей, – думал Мэтт, отъезжая от общежития. – И даже чудесных воскрешений». Мэтт уже повидал столько сверхъестественного, что ему хватит по гроб жизни. Он чувствовал точь-в-точь то же самое, что и Бонни: он хотел, чтобы все встало на свои места, и он зажил бы старой доброй обычной жизнью.

«Без Елены, – издевательски прошептал внутренний голос, – даже не попытаешься за нее побороться».

Значит, так. У меня нет никаких шансов против Стефана в любой драке, даже если у того руки будут связаны за спиной, а на голове – мешок. Надо забыть об этом. Все кончено, хоть она меня и поцеловала. Теперь мы с ней друзья.

И все равно он по-прежнему чувствовал теплые губы Елены на своих губах и нежные прикосновения, которые не приняты между «просто друзьями», хотя она об этом еще не знала. Он чувствовал тепло и упругую, танцующую гибкость ее тела.

Проклятие – она вернулась в идеальной форме – физической по крайней мере, думал он.

Жалобный голос Бонни врезался в приятные воспоминания.

– Именно в тот момент, когда я решила, что теперь все будет хорошо, – причитала она чуть не плача. – Именно в тот момент, когда я решила, что у нас в конце концов все получится. Что все пойдет как надо.

Мередит сказала очень мягко:

– Я понимаю, это нелегко. Похоже, нам опять придется остаться без нее. Но нельзя думать только о себе.

– Мне – можно, – тусклым голосом сказала Бонни.

«И мне, – прошептал внутренний голос Мэтта. – По крайней мере в душе, чтобы никто не заподозрил, что я думаю только о себе. Дружище Мэтт; ну, Мэтт возражать не будет; какой отличный парень, этот Мэтт. А тут уникальный случай: дружище Мэтт решительно возражает. Но она выбрала другого, и что я могу? Похитить ее? Запереть и не выпускать? Попробовать взять ее силой?»

Эта мысль подействовала на него как холодный душ; Мэтт очнулся и стал внимательнее смотреть на дорогу. Каким-то образом он ухитрился удачно проехать на автопилоте несколько крутых поворотов разбитой однополосной дороги, ведущей через Старый лес.

– Мы собирались вместе ходить в колледж, – не унималась Бонни. – А потом мы собирались вместе вернуться в Феллс-Черч. Домой. Мы все распланировали, чуть ли не с самого детского сада, – и вот теперь Елена опять стала человеком, и я решила, что теперь все будет как раньше, как должно быть. Но все никогда, никогда в жизни не будет так, как раньше, – ее голос стал тише, и она закончила полувздохом-полувсхлипом: – Получается так? – Это был риторический вопрос.

Мэтт и Мередит обнаружили, что смотрят друг на друга, пораженные остротой своей жалости и невозможностью утешить Бонни, которая обхватила себя руками и отшатнулась, когда Мередит попыталась к ней прикоснуться.

«Ну, Бонни есть Бонни: она любит устраивать представления», – подумал он, но прирожденная честность тут же одернула его.

– По-моему, – проговорил он медленно, – когда она только вернулась, мы все примерно так и думали. «Когда мы отплясывали там, в лесу, как психи», – мелькнула у него мысль. – По-моему, мы рассуждали как-то так: они спокойно заживут себе где-нибудь в окрестностях Феллс-Черч, и все вернется в привычную колею. И тут Стефан…

Мередит, всматриваясь в даль за ветровым стеклом, покачала головой:

– Нет. Не Стефан.

Мэтт понял ее. Стефан пришел в Феллс-Черч для того, чтобы вернуться к людям. А не для того, чтобы оторвать девушку от людей.

– Ты права, – сказал Мэтт. – Я как раз примерно об этом и думал. Они со Стефаном вполне могли придумать, как спокойно жить здесь. Или, по крайней мере, быть где-нибудь рядом с нами. Это Дамон. Он пришел, чтобы увести Елену против ее воли, и от этого все изменилось.

– И вот теперь Елена и Стефан от нас уходят. Они уйдут и больше не вернутся, – простонала Бонни. – Ну зачем? Зачем Дамон это затеял?

– Стефан как-то раз сказал мне, что Дамон любит затевать такое просто потому, что ему скучно. А сейчас он, скорее всего, сделал это, потому что ненавидит Стефана, – сказала Мередит. – Впрочем, я хотела бы, чтобы один-единственный раз он оставил нас в покое.

– А какая разница, – теперь Бонни плакала по-настоящему. – Значит, во всем виноват Дамон. Мне это уже неинтересно. Я просто не понимаю, почему все должно быть по-другому!

– Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Или даже один раз, если ты сильный вампир, – с кривой улыбкой сказала Мередит. Никто не засмеялся. Тогда она добавила очень мягко: – Может быть, ты спрашиваешь не у тех людей. Может быть, только Елена сможет сказать, почему все должно поменяться, если она вспомнит, что с ней случилось там. На Другой Стороне.

– А я не говорю, что все должно меняться…

– Но оно меняется, – сказала Мередит еще мягче и с грустью. – Не видишь? Тут не в сверхъестественном дело – просто такова жизнь. Все мы растем…