Юлия Куркан - Государственные интересы Страница 20

Правда, в оных далеко не все оказывается правдой. Например, герои, по примеру которых я храбро бежала из темницы, никогда не плутали в коридорах вражеского замка/крепости/дома/или хотя бы подвала. Герои никогда не натыкаются на стены, потому что от побоев болит все тело. Герои не хотят есть и пить. И почему я не герой?

Я же совершила первое в своей самостоятельной жизни достижение — сумела заблудиться. Чувствуя себя тем самым героическим мужем, проходящем по пищеводу дракона, я преодолевала коридор за коридором. Когда мне начало казаться, что я нахожусь в одном из запутаннейших лабиринтов Каменного Архипелага, до моего сознания, отупевшего от непрерывной боли и неизбывности каменных стен, дошла мысль, что все подвалы всех домов или замков строятся одинаково. Просто из соображений удобства. Я мысленно прикинула, что если в восточном крыле здания находятся камеры для пленников (что в обычных домах успешно заменены на комнаты для хранения всякой рухляди), значит, в западном крыле — хранятся продукты. Именно так, потому что восточное крыло традиционно было удалено от выхода. Западное же, наоборот, имело по два-три входа или выхода — один шел на кухню, второй — в основной коридор дома, а третий — выходил на задний двор, для того, чтобы без проблем заносить тяжелые коровьи туши и прочую громоздкую и не слишком эстетичную снедь в холодный подвал. Вот он-то мне и нужен. Хотя, впрочем, сойдет любой.

Я вышла из восточного крыла, соответственно, оно осталось сзади. Теперь должен быть небольшой коридор — оный имелся в наличии. Как и стражники, мимо которых я проходила уже третий раз. И которые, надо сказать, уже смотрели на меня с неким подозрением. Правильно. На их месте я бы тоже себя подозревала. Проклятая голова гудела, перед глазами стоял сплошной туман, а мозг не подкидывал ни одной идеи. И в самом деле: как же тут доказывать пытливым стражникам, что я — это та мужеподобная женщина, если я ею на самом деле не являюсь? Паники я не испытывала — на неё уже просто не оставалось сил. Ну вправду: поймают меня. Снова водворят в темницу. Ноги переломают, чтоб не сбежала — живая я им в любом случае нужна недолго. На этой мысли тело взбунтовалось. Оно совершенно не хотело, чтобы ему еще что-то там ломали. А потому, я изобразила крайнюю степень раздражения, нервно дернув плечом, зыркнув в сторону стражников, и со всей дури саданув кулаком об стену. Мысль, пришедшая ко мне, была проста — та женщина, под чьим плащом я скрываюсь, явно подвержена частым приступам гнева. Значит, и стража и прислуга должны были часто наблюдать её ярость. Вот нечто подобное я и постаралась изобразить. Уж не знаю, как получилось, но охранники едва заметно вздрогнули, и отвели глаза. А мне только того и надо было. И еще, чтобы рука так не болела. Едва кости не сломала об эту стену.

Таким же пружинистым шагом, пытаясь в каждом движении передать, как же сильно я раздражена, пошла дальше. Придирчивых критиков тут не было, а потому маскировка срабатывала неплохо. Я прошла коридор, оказавшись в западном крыле. Здесь действительно было гораздо холоднее, пахло кровью, мясом, не всегда свежими продуктами. Но все это было мелко и незначительно.

Из-за постоянной боли, у меня уже отказывало боковое зрение. Я видела лишь то, что было прямо передо мной. А передо мной была вожделенная лестница наверх. Она оказалась не слишком-то чистой, многие ступени были выщерблены и заляпаны кровью. По моим расчетам я должна была выйти именно на задний двор. Слуги тоже не дураки и любят полениться. А потому лестницу, по которой ходят господа — вряд ли довели бы до такого состояния. Сейчас здесь не было не души, а значит на улице либо ночь, либо перевалило за полдень — плотно отобедавшие слуги и хозяева предаются заслуженному отдыху.

В летописях герои никогда не задумываются над такой прозаической и совсем не героической вещью, как еда. Нет, летописи пестрят упоминанием различных пиров и яств, которыми на оных угощался герой, а вот в долгом и трудном походе славные мужи как-то обходились без провизии. Не иначе, по примеру своих верных скакунов — питались подножным кормом. То, что затеяла я сейчас, было безумством. Наверное, меня ненароком все же приложили чем-то тяжелым по голове. Однако, рассудив, что раз никого живого тут нет, значит, не появится и еще чуть-чуть, я принялась обшаривать кладовки на предмет еды. Многие двери были закрыты, однако кое-где мне повезло. Например, случайно наткнулась на кладовку с фруктами и ягодами — щедрый дар судьбы! Потому что после голодовки ничего более существенного мне и нельзя. Не оставив времени на сомнения, оторвала широкую, в две ладони, полосу от платья (под плащом все одно — не видно), сложила туда по горсти найденные сливы, черешню, пару груш — связала все в узелок, и привязала к поясу. Запах еды мешал думать. Не выдержала, и там же, в кладовке, сгрызла большое наливное яблоко. Разохотившись, в несколько укусов, справилась со вторым фруктом. А чтобы скрыть следы преступления, спрятала огрызки в бочку с квашенной капустой. И желание напакостить даже было почти не главным. Просто волхв наш, в порыве несвойственной ему разговорчивости, поведал мне как-то, что любой мало-мальски сведущий маг запросто может найти человека, имея под рукой его волосы, ногти, слюну, кровь «али любую иную часть тела искомого». Так что, соображение мое было в большей степени практическим — что может лучше уничтожить слюну на огрызках, как не кислота? Нет, я конечно же вполне понимаю, что во время «серьезного разговора» из меня можно было нащипать сколько угодно волос, и выцедить хоть кружку крови (я бы сама так и поступила), но обидно будет попасться из-за двух яблочных огрызков. Почувствовав пусть небольшой, но прилив сил, я вышла, и поспешила к лестнице. Пора было выбираться из этого ненавистного дома.

После полутемного подвала свет, резанувший меня по глазам, показался мне не иначе как лучами Вечного солнца, что светит в Древесной Кроне. Впрочем, когда ликование мое немного поутихло, я пришла к выводу, что солнце никакое не вечное, а самое обыкновенное — земное. Да и задний двор мало чем походил на Древесную Крону. Возможно, в силу свое застроенности и неубранности. Хозяйственных построек было много. Даже очень. Но в данный момент мне была нужна одна вполне определенная. Я решила, по обычаю степняков, украсть лошадь. Надо сказать, что на ниве скотокрадства прежде я не подвизалась, а потому затея представлялась мне весьма смутной. И в самом деле, меня учили изящной словесности, дипломатии, танцам, игре на музыкальных инструментах, экономике, в конце концов, а вот навыки, необходимые в сугубо практических целях, привить никто не догадался. Если выберусь из этой передряги живой — непременно посещу городскую тюрьму на предмет изучения всех противозаконных премудростей. Как показывает жизнь — они пригождаются куда как лучше.