Бри Деспейн - Темное божество Страница 20

Но я не была уверена, что она была права в этом. Папа отказался от своих обязанностей приветствий перед похоронами и в конечном итоге сидел в единственном пустынном углу часовни один, вместо того, чтобы сидеть на кафедре проповедника, как председательствующий пастор округа. У меня было подавляющее желание

пойдите к нему, но я застряла на скамьях хора с Черити, разглядывая спину Пастора Кларка, когда он говорил печальным тоном о теплом сердце Мэриэнн и ее светлой душе, хотя едва знал ее. Я осмотрела церковь, и мне стало жаль, что я не могу послать телепатическое

сообщение моей матери или брату, чтобы они подошли и обняли папу, но мама была занята подготовкой ужина в социальном зале, а Джуд уткнулся носом в Эйприл, в третьем ряду.

Мой взгляд вернулся обратно к подолу одежды Пастора Кларка и остался там, пока не наступила моя очередь петь. Орган громко заиграл ноты песни, и я попыталась вспомнить слова. Мое лицо начало дрожать. Я знала, что я была на грани крика, но я оттолкнула его назад, поджав губы.

Я не могла петь. А голос Черити был настолько высоким и шатким, что я даже не могла определить, какую часть песни она поет. Я смотрела в окно, на тоскливое, заполненное смогом небо — даже облака были похожи, словно собирались закричать и заплакать- и вот тогда я увидела его.

Даниэль сидел позади переполненного балкона, скрестив руки и опустив голову. Должно быть, он почувствовал тепло моего взгляда, потому, что он поднял свой подбородок.

Даже с такого расстояния, я могла видеть, что его глаза были красными. Он на мгновение посмотрел на меня, словно мог видеть каждое болезненное чувство, которое я сдерживала, а затем снова опустил свою голову.

Любопытство заменило горе, когда я села на свое место. Черити положила руку мне на плечи,

без сомнения принимая мое потрясенное выражение за чрезвычайное эмоциональное бедствие. Гудящая хвалебная речь дочерей Дэйк продолжалась целую вечность. Анджела Дэйк даже не лестно прошлась по моему папе.

Когда служба, наконец, закончилась, и процессия направилась на погребение, я наблюдала, в какую сторону пошел Даниэль. Я вскочила со своего места, отмахиваясь от тех, кто пытался поблагодарить меня за мое пение — или за отсутствие такового- я накинула свой темно-серый плащ и кожаные перчатки.

"Маме нужна наша помощь," сказала Черити.

"Через минуту".

Я пробивалась к выходу, проходя украдкой вокруг церковных дам, которые бормотали про отсутствие сердечности в речи Пастора Кларка. Кто-то потянул меня за рукав и позвал по имени. Возможно, это был Пит Брэдшоу, но я не остановилась, чтобы узнать. Это было, как невидимая нить, завербованная в мой живот, которая вытягивала меня из дверей церкви и тянула на стоянку автомобилей. Мой темп ускорился без какого-либо руководства от моего мозга, когда я увидела Даниэля, запрыгивающего на мотоцикл.

"Даниэль!" Прокричала я, когда взревел двигатель. Он передвинулся вперед на сидении. "Желаешь прокатиться? "

"Что? Нет. Я не могу".

"Тогда, почему ты здесь?" Даниэль смотрел на меня своими газами «пирогами из грязи», которые все еще были красные.

Я не могла остановить это — невидимая нить потянула меня прямо к нему. "У тебя есть шлем?"

"Это — велосипед с названием Zed's. Ты же не хочешь быть шлеме, на велосипеде". Даниэль убрал подставку. "Я знал, что ты придешь".

"Заткнись," сказала я, и поднялась на заднею часть мотоцикла.

Импульс

ПОЗЖЕ

Кромка моего простого черного платья поднялась чуть вверх и мои черные туфли, соответствующие платью и сегодняшнему случаю, внезапно оказались сексуальным, когда я разместила их на подножке мотоцикла. Двигатель снова заревел, и мотоцикл рванул вперед. Я положила свои руки на талию Даниэля.

Холодный воздух цеплялся за мое лицо, срывая слезы с моих глаз. Я спрятала свое лицо за спину Даниэля и вдыхала смесь знакомых ароматов — миндаля, масляной краски, земли, и немного лака. Я даже не спрашивала себя, почему я на этом мотоцикле. Я только знала, что я должна быть там.

Мы ехали прямо в центр города. Плечи Даниэля напрягались и дрожали, так как он

жаждал больше скорости, но ехал медленнее из-за меня. Солнце тонуло в темно-красном закате, позади городского горизонта, когда мы, наконец, остановились в пустынном переулке незнакомой части города.

Даниэль выключил зажигание. Наступившая тишина пульсировала у меня в ушах.

"Я хочу показать тебе кое-что," сказал он, и с легкостью спрыгнул с мотоцикла. Он вскочил на бордюр и продолжал идти.

Резкая боль охватила мои замороженные ноги, когда я тоже спрыгнула с мотоцикла на землю. Я качалась и качалась, словно несколько лет не стояла на твердой земле. Даниэль исчез за углом.

"Подожди," крикнула я, пытаясь стянуть свои волосы назад "больше чем ветер, унесенный" во французский узел, который у меня был до того, как я покинула приход.

"Это не далеко," доносился его голос в ответ.

Я завернула за угол и спустилась по темной, узкой дорожке. Даниэль стоял в конце

прохода перед двумя кирпичными столбами и воротами из кованого железа, которые заблокировали его путь.

"Это — мое убежище". Он схватил один из железных прутьев ворот. На одном из столбов висела мемориальная доска.

"Кладбище?" Я нерешительно приблизилась к воротам. "Ты болтаешься на кладбище?"

"Большинство моих друзей поклоняется вампирам". Даниэль пожал плечами. "Я болтался во многих странных местах". Я уставилась на него, открыв рот.

Даниэль засмеялся. "Это — мемориал, не кладбище. Нет никаких могил или мертвых людей — если не считать охранника. Но это — черный ход, поэтому мы не должны столкнуться с ним".

"Ты хочешь сказать, что мы здесь тайком?"

"Конечно".

Звенящий шум отозвался эхом от улицы позади нас. Даниэль схватил мою руку и потянул меня в затененный альков соседнего здания.

"Они закрывают ворота вечером, чтобы не впускать вандалов".

Его лицо было так близко к моему, что его дыхание задело мою щеку. Глубокий холод в моих костях исчез, и теплота прокатила через мое тело.

"Мы должны будем перепрыгнуть через ворота и держаться подальше от фонарей". Даниэль наклонил свою голову в сторону, проверяя, понимаю ли я его.

"Нет". Я отшатнулась назад в нишу, чувствуя себя более замерзшей, чем когда-либо. "Я не делаю такие вещи, как это. Я не проникаю в места, и не нарушаю законы — даже небольшие". По крайней мере, я старалась не делать этого. "Я не собираюсь делать этого".

Даниэль склонялся ко мне, пока его теплое дыхание снова не задерживалось на моем лице. "Ты знаешь, некоторые религиозные ученые полагают, что когда сталкиваешься с подавляющим искушением" — он потянулся и убрал запутанную прядь волос от моей шеи--"Вы должны принять маленький грех, только чтобы немного уменьшить давление".