Татьяна Кашпур - Аленький цветочек Страница 20

Привыкший с малолетства бережно относится к книгам, он бережно разложил их и принялся в тусклом, коптящем свете рассматривать гравюры и рисунки, которых в некоторых манускриптах было предостаточно. Текст он прочесть не мог — начертания букв были будто бы знакомыми, однако в привычные слова не складывались, — язык был ему незнаком. Устав от этого занятия, он, в целях экономии, потушил факел, и прилег. Радужные мечты кружили в его головке: Вот сейчас, скоро вернется Карим и с ним его мама, они выберутся наверх, возьмут с собой много драгоценностей, золота, купят себе верблюдов, снарядят большой караван и поедут в большой город. Он будет учиться, Карим с мамой — торговать, нет, они купят большой дворец! Карим тоже будет учиться, он ведь спас его и спасет его мамочку… Мечты и видения перешли в сон. Сон закончился явью. А она была жестокой и беспощадной.

Карим вернулся, уставший, измазанный сажей, кое-где на нем обгорела одежда. Один, без госпожи…

— Где, где моя мама? Почему ты не нашел, не привел ее! — захлебывался в рыданиях мальчик.

— Ты мужчина, мой господин, тебе даже в страшном горе не пристало плакать!

Утри слезы! Сядь и выслушай меня! Я не скажу и слова пока ты, как девчонка льешь слезы! Вспомни, твой отец учил тебя, быть стойким и не распускать нюни! Будь же достойным своего отца! Аллах милостив!

Бандиты, напавшие на них три дня назад, сожгли все постройки, сгорели даже все сады. Осквернили источники, забросив их дерьмом и трупами. Карим с трудом отыскал в кое-где еще горевших развалинах останки госпожи и господина и похоронил их возле могил их предков. Аллах не оставит их души! Аллах Акбар!

Сулейман внезапно осознав, что сказка детства закончилась и что теперь он уже точно никогда не увидит ласковую улыбку мамочки, не почувствует тепла ее нежных и ласковых рук. Никогда не будет «рубиться» с папой на саблях, оттачивая мастерство, не будет мчаться с ним наперегонки, оседлав легких, как ветер скакунов. Никогда! Ни-ко-г-да! Не подземный ход разделяет их, а Вечность. Там в начале, его никто не ждет! Там пусто! Аллах милостив? Аллах Велик? Велик настолько, что осиротил его, маленького мальчика? Зачем молились все время все они Аллаху? Для чего нужны все эти воздержания, почитания? В чем виноваты перед ним папа и мама? Почему, ПОЧЕМУ ОН ЗАБРАЛ ИХ? Бунт против действительности, против несправедливости в душе у мальчика вырос в бунт против бога. Он вскочил на стол:

— Аллах! Ты слышишь меня? Я не верю тебе, я не верю в тебя! — маленькие кулачки тянулись к своду подземелья, грязное, заплаканное личико ненавистными глазами смотрело вверх, стараясь сквозь толщу грунта и бездонность небес увидеть того, которому он еще так недавно молился, преклоняя голову и колени.

Молился в это время Карим, в ужасе стараясь не слышать кощунственных слов ребенка. — С тех пор я тщательно изучил многие религии мира, но в моем понимании — они все жестоки и порою кровожадны!

Анастасия молчала, пораженная откровенностью Сулеймана. А тот после небольшой паузы продолжил:

— Мы очень долго жили в одиночестве. Нас окружало несметное сокровище, но мы, дети, не знали, что с ним делать. Иногда, очистив до блеска несколько старинных монет, Карим отправлялся в пески. После некоторых бесплодных попыток, которые едва не стоили ему жизни, он таки нашел большое селение кочевников. У них он, за монеты купил спичек, сыра, муки. Это разнообразило наш растительный рацион. Однажды мы едва успели спрятаться, оазис посетили бандиты. Они изгадили источник, уничтожили множество деревьев и кустарников, и с дикими криками уезжая, сожгли хижину. Мы чуть не задохнулись от дыма, проникшего в наше подземное убежище. Когда мы выбрались наружу, то не узнали прекрасное место, которое приютило нас. Несколько дней мы потратили, приводя его в более, менее надлежащий вид. Саблями и мечами обрубали искореженные и обгоревшие ветки деревьев и кустарников. Очистили с большим трудом источник. Всевозможные древесные «отходы» мы использовали, чтобы восстановить сгоревшую хижину. Тогда во мне зародилась мечта — создать Мир, пусть не весь, но свой маленький оазис, в пустыне ужасов, насилия и смерти.

Молча, глядя на огромную луну в просторах вечного и огромного Космоса, мальчик мысленно клялся, что всю свою жизнь посвятит созданию этого «Оазиса Мира». Грязный, оборванный, полуголодный мальчишка восьми лет… Он всю свою жизнь посвятит этой своей мечте.

Настали более спокойные времена. Оазис то и дело посещали торговые караваны. Торговцы подкармливали мальчишек, приглашали их с собой, удивлялись, как два мальчика живут в одиночестве, пробовали расспрашивать — кто такие? Однако, Карим и Сулейман покидать свои места не желали и о себе не распространялись. Караван — баши оставались в недоумении — почему? Но с удовольствием вновь посещали благодатное место — мальчики и верблюдов помогут напоить, пищу приготовить и ночью посторожат. Как-то им оставили несколько коз — это было их счастье и несчастье одновременно. Коз нужно было прятать, поить, доить. Карим был слугой возле маленького господина и не научился в свое время ухаживать за животными, а Сулейман тем более, даже не знал с какой стороны к ним подойти. Однако они научились и этому. Научились делать сыр, печь лепешки. «Да хранит вас Аллах», — караванщики не скупились на добрые пожелания.

Прошло много лет. Сулейман, худой, высокий юноша, простился со своим другом:

— Карим, я вернусь, не знаю когда, но вернусь. Пожалуйста, во имя нашей дружбы, во имя Аллаха, в которого ты веришь, чтя память моих отца, матери, которая даровала тебе жизнь, отправив со мной в подземный ход, прошу тебя, сохрани это место! Сохрани его для нас с тобой. Для наших детей! Я вернусь! Жди меня! Если будет нужда, возьмешь кое-что под землей. Это все наше! Потому храни, не выдавай тайны! А я, я в Каир.

— Почему Каир? Багдад ближе! — Карим с горячностью возразил другу.

— Нет, Каир, я помню, мама с папой хотели отправить меня учиться в Каир, в Египет. Я им верю!

Крепко пожав руки и обнявшись на прощание, юноши расстались. Кариму тоже хотелось пуститься в путь вместе с Сулейманом, но кто-то должен был остаться и охранять место, которое их некогда пригрело, и еще — сокровища… и вода… и козы…

Сулейман медленно скрывался за вершиной бархана на единственном верблюде. Больным верблюжонком он попал к ним. Мальчишки его выходили, отпоили козьим молоком. Теперь он повез Сулеймана в неизвестность.

Молодой научный сотрудник Каирского университета обратил внимание на бедно одетого, но чистого юношу, вот уже несколько дней сидевшего на ступенях с утра до позднего вечера. Юноша просил милостыню, однако и ночевал он, наверное, на этих же ступенях.