Вера Крыжановская - Нахэма Страница 20

Под влиянием ревности и бесконечных подозрений, у нее явилось непобедимое желание хоть раз посмотреть, что делает Вальтер, когда запирается в своей комнате. Раз у нее зародилась такая мысль, она не стала терять времени для приведения ее в исполнение. Как только настала ночь, она пробралась в сад, подтащила к дому лестницу садовника, приставила ее к стене и с удовольствием убедилась, что лестница доходит до самого окна Вальтера. Окно было открыто и только завешено спущенными шторами. Ночь была чудная, теплая и благоухающая.

Луна ярко освещала сад, к великому неудовольствию Филиппины, которая предпочла бы для своей экскурсии полную темноту. Но молодая женщина была слишком нетерпелива, чтобы отложить исполнение своего намерения. Она ловко взобралась на лестницу и осторожно раздвинула складки занавеси, чтобы можно было заглянуть внутрь комнаты. То, что она увидела, положительно поразило ее. С поднявшимися дыбом волосами, с полуоткрытым ртом, стояла она неподвижно, смотря на Вальтера, сидевшего в кресле и державшего на коленях восковую женщину. Последняя прислонилась к его плечу, обвила руками его шею, покрыв его массой своих распущенных золотистых волос. Глаза молодого человека точно приросли к его странной подруге с выражением такого страстного обожания, какого Филиппина никогда у него не видела. Ужас и ревность отняли у нее способность говорить и двигаться. Но когда она увидела, что восковая женщина выпрямилась и указала на нее пальцем, со зловещим и насмешливым смехом — она почти невольно вскрикнула:

— Господи Иисусе Христе и все добрые духи, хвалящие Бога, нашего Отца. Исчезни сатана!

В ту же минуту лестница зашаталась и опрокинулась. Молодая женщина ударилась головой о ствол дерева, под которым и осталась лежать без чувств.

Бледный как смерть, так как он видел свою жену, Вальтер спустился в сад. Видя, что Филиппина лежит как мертвая, он позвал людей и приказал им перенести молодую женщину в ее комнату и позвал доктора. Последний, прежде всего констатировал, что у нее сломана нога; когда же она пришла в себя и никого не узнавала, он объявил, что у нее воспаление мозга, исход которого он еще не может определить. Бледная и перепуганная Кунигунда заняла место у изголовья своей невестки. В помощь ей для ухода за больной была позвана одна из их родственниц, монахиня соседнего монастыря.

Прошло несколько дней, Филипина все еще никого не узнавала, в страшном бреде металась о кровати и только и говорила о восковой женщине, которую она видела в объятиях мужа.

Мудрый доктор объяснил этот бред ревностью, которая, без сомнения, мучила молодую женщину, а теперь создает в ее больном и возбужденном уме невероятные образы.

По городу начали носиться слухи о странной восковой фигуре, поднесенной в дар рыцарю де Кюссенбергу в день его свадьбы. Передавали шепотом, что с самого дня свадьбы Вальтер пренебрегает женой и запирался со статуей. Говорили также о художнике.

Раймонд, который писал чудную картину с этой таинственной модели, сошел с ума при очень странных обстоятельствах и в своем безумии, только и говорил о восковой женщине, называя ее Нахэмой и рассказывая на ее счет самые необыкновенные и ужасные истории.

Часть этих слухов дошла до Кунигунды и очень испугала ее. С обычной своей энергией, она решила радикально отделаться от проклятой статуи прежде, чем все слухи, ходящие на ее счет, не навлекут какой-нибудь катастрофы.

Самым лучшим средством отделаться от статуи — это разбить ее, но Кунигунда не хотела уничтожать ее в своем доме. Бог знает, какие дьявольские миазмы могут заразить весь их дом! Не менее опасным считала она выбросить ее в сад, а потому решено было вынести ее в столовую и оттуда бросить на мостовую улицы.

Для исполнения своего предприятия Кунигунда сумела заручиться помощью конюшего Вальтера, юноши благочестивого и суеверного, которого окончательно свели с ума процессы о колдовстве и охота за дьяволом, яростно практиковавшиеся в то время.

Лебрехт, очень любивший своего господина и ни минуты не сомневавшийся, что восковая женщина имеет силу погубить его душу, охотно согласился помочь уничтожить колдовство. Пользуясь отсутствием Вальтера, он снял статую с пьедестала и отнес ее в указанную комнату. Юноша готовился уж выбросить ее в открытое окно, как вдруг восковая женщина сделалась тяжелой как свинец и точно приросла к полу, а Лебрехт невидимой силой выброшен был в окно и, упав на мостовую, раздробил себе череп; Кунигунда же, полузадушенная тоже невидимой рукой, упала у ног победоносной статуи. После этого Кунигунда объявила, что не хочет оставаться в доме своего сына и, действительно, в тот же день перебралась к себе. Бегство Кунигунды, а также трагическая смерть бедного Лебрехта выхвали в городе страшное волнение. Начали так громко говорить о присутствии дьявола в доме рыцаря, то власти вынуждены были начать следствие.

К Филиппине приехал ее отец и умолял ее покинуть этот роковой дом, но молодая женщина, почти выздоравливающая, объявила, что она не хочет бросить мужа и осталась, несмотря на все убеждения. Если она рассчитывала приобрести этим расположение Вальтера, то она жестоко ошиблась. Молодой человек, приходивший в бешеную ярость при одной мысли о происшедшем скандале, сурово объявил жене, что считает ее первой причиной всех несчастий, так как виной всему, во-первых, убийство Леоноры, а во-вторых — глупая ревность, которой она преследовала статую, и смешные попытки уничтожить ее, что и привело к такому позорному скандалу. Между тем, следствие шло своим чередом и вызвало несогласие между судьями. Все духовные стояли за дьявольское происхождение статуи; чиновники же сомневались в этом, предполагая, то возбуждение, вызванное многочисленными процессами, и страх дьявола помутили разум госпожи де Кюссенберг. Вальтер энергично заявил, что никогда не замечал никакого адского знака. Тем не менее, судьи решили приказать принести в суд заподозренную вещь — и вот, в сопровождении громадной толпы, статуя была принесена в здание суда. Народ, как и судьи, восхищался совершенством работы и все должны были сознаться, что статуя не представляет ничего особенного: это была простая восковая фигура, как и все другие, только лучше вылепленная и богаче одетая.

Однако, дело уже приняло такие большие размеры, что нельзя было ограничиться таким простым констатированием факта. Обе дамы де Кюссенберг были вызваны свидетельницами и допрошены под присягой. Несмотря на то, что они из страха и умолчали о некоторых вещах, благодаря их показанию у присутствующих волосы стали дыбом. Привели также и Раймонда. При виде статуи, бедный безумный упал в конвульсиях.