Зачетная алхимия. Разозлить дракона (СИ) - Латта Викки Страница 20

— И не подумаю, — отзывался он ящерюга.

— Так рвешься исполнить служебный долг? — скептически уточнила я и язвительно добавила, ткнув пальцем в грудь. И хотя палец попал не в порез (а жаль!), Рохт поморщился. — Взял бы больничный. С ранением-то.

— Я и взял. Но ваш ректор прислал в наш отдел запрос: нужен был преподаватель.

— И твои коллеги отдали на растерзание адептам кого не жалко? — я ухмыльнулась.

Судя по тому, как скривился Рохт, я была недалека от истины. Похоже, что дознаватели и вправду отдали из своих кого не жалко. Точнее, кто был немощен, слаб и не смог отбиться от оказанной академией чести.

А если раненный дракон не смог отделаться от приказа начальства, то от Хелавины Бертрандо — тем паче не сможет.

Я уже прикинула, на какие болевые точки дракона надавить, чтобы он забрал свою демонову мету, как дверь проявила свое коварство во второй раз…

Она распахнулась абсолютно бесшумно, явив на пороге внушительного уже немолодого дознавателя, лицо которого перечеркивал застарелый шрам.

— Какого пекла здесь твориться⁈ — возопил визитер так, как умеет это делать только начальство и жены подкаблучников: требовательно и деспотично. — Офицер Рохт! Немедленно прекратить разврат!

— Господин Морот, я даже не начинал, — выдохнул дракон, между тем пытаясь незаметно спихнуть меня со своих коленей. С учетом положения наших с чешуйчатым тел (и дел) незаметнее можно было бы разве что ведьму при всем честном народе с костра спереть. Одним словом — никак.

Но я вняла намеку Рохта и встала сама. При этом мне пришлось опереться о плечо только что вылеченного ящерюги. Судя по побелевшему лицу последнего, законнику было больно, но он стоически вытерпел операцию по устроению с себя адептки. А я-то надеялась хотя бы на стон… Эх…

Встав и одернув юбку, я проворчала:

— Какой разврат! Тут даже до смерти дело не дошло…

А затем сделал шаг в сторону, и набравшее было в грудь воздуха драконье начальство осеклось. Потому как увидело во всей красе рану Рохта, которую я до этого закрывала собой. Секунда абсолютной тишины, полная невысказанного мата, который бегущей строкой отражался в глазах начальства, а затем вопросительный взгляд господина Морота переместился на меня.

— Это не она, — отозвался с дивана дракон.

— Это не я, — на всякий согласилась я с Рохтом и даже руки подняла на уровне плеч с открытыми ладонями в жесте «немножко сдаюсь».

— Что не вы? — уточнило начальство.

— Не я пыталась его убить, — пояснила господину Мороту. Подумала и добавила: — И соблазнить тоже. Я его исключительно лечила.

Думала, пояснить ли, что делала я это согласно статье пять пункту семь свода законов нового континента, но вовремя прикусила язык. Здесь-то в Имперских землях кодекс-то другой… И нумерация тоже.

«Так, похоже к списку срочных дел нужно добавить еще одно — выучить местный уголовный кодекс!» — сделала себе мысленную пометку.

— Видимо, весьма успешно, раз обошлось без трупов, — и, обращаясь уже исключительно к дракону, начальство уточнило: — Ты же еще не сдох, офицер Рохт?

— Не дождетесь, господин Морот.

— Хм, — начальство поджало губы, отчего половину лица, отмеченную шрамом, перекосило. И нельзя было понять, сожалеет ли босс ящерюги о том, что его подчиненный не помер, или, наоборот, радуется, только в иронично-профессиональной манере. — Ну раз в гробу я тебе не дождусь, то хотя бы в своём кабинете хочу увидеть. Через десять минут. А потом чтобы пульсаром летел к целителю. Ты мне нужен целым и невред… — начальство осеклось, махнуло рукой…и, перебив само себя, закончило: — залатанным!

Хм… Похоже, что шеф Рохтом все же дорожил. Только как суровый дракон, старался этого не показывать. В этом предположении я убедилась, когда начальство покинуло кабинет, аккуратно прикрыв дверь. Еще и заклинание на нее навесил, чтобы никто не вломился еще раз. Бесил бы его подчиненный — наверняка хлопнул бы от души. Опять же десять минут дал, чтоб собраться и с мыслями, и с одеждой… Запасной. Рубашка, что валялась на полу у шкафа, была вся в крови и никуда не годилась.

Хотя…и чистая пробудет таковой недолго с учетом того, что зелье действует от силы часа два. Это если перетянуть тряпицей. А повязку-то я рассекла…

Но не успела я подумать, а Рохт уже начал действовать: встал с дивана, подошел к шкафу, где помимо зелий были еще и бинты и весьма споро и ловко (видать, не впервой!) накладывать повязку. Только делать это ему было слегка неудобно.

— Давай помогу, — вырвалось у меня.

— Просто так поможешь? — не поверил дракон. И правильно.

— Конечно нет, — хмыкнула, беря бинт. — Ты снимешь с меня эту демонову следилку. От нее у меня плечо дико чешется.

Дракон посмотрел на меня оценивающим взглядом, словно впервые увидел. Похоже, такого откровения он не ожидал.

— Когда обнаружила? — спросил Рохт немного уязвленно.

— Еще вчера.

— Так уберешь? — спросила я с намеком на то, что если нет, я придушу одного законника в его собственном кабинете его же бинтами и скажу, что так оно и было и вообще, это суицид.

— Нет, — беспечно отозвался этот будущий труп. — И чтобы ты знала, в имперском кодексе нет такой статьи, как ответственность за неоказание помощи офицеру. Скорее наоборот, если у тебя нет навыков и ты своими действиями можешь навредить потерпевшему, тебя за это могут засудить.

«Твою ж!..» — выдохнула я и резко стянула узел перевязки, так что дракон шумно выдохнул, но даже не пошатнулся. Нет. Вместо этого он, стоявший боком, повернулся лицом ко мне и посмотрело прямо в глаза.

— Так кто ты такая, адептка Страйкер?

«Дура», — мысленно взвыла от досады я. Так проколоться — это еще нужно суметь. Вот только подобный ответ вряд ли утроил бы ящерюгу.

— Слушай, ты меня раскусил! — я выдохнула, собираясь сказать то, о чем приличной девушке надлежало молчать. А я была очень приличной! Но в первую очередь дочерью мага-отступника. Так что чистосердечно… соврала. Потому как между двумя признаниями лучше выбрать то, которое приведет к стыду, а не к каторге — Я в тебя влюбилась!

Дракон дернулся так, словно я ему не в чувствах открылась, а плетью огрела. А я, закрепляя эффект шока, добавила:

— Доволен⁈ — я зло посмотрела на дракона. — У меня был мало-мальский предлог, чтобы оправдать свои действия и не выдать чувств, но тебе принципиально нужно было меня додавить? Выбить признание? Что ж, у тебя это отлично получилось! — я защищалась в лучших традициях военной стратегии: нападала. — Да я ляпнула первое, что в голову пришло — про имперский кодекс. Хотя я его и в глаза-то ни разу не видела, — закончила я абсолютной правдой. Свод законов Нового континента я знала назубок, а вот изначального — ни разу не открывала.

Произнося свою речь, я покраснела от злости на одного непробиваемого законника. Оставалось лишь надеяться, что мой гневный румянец сойдет за смущенный девичий. Шансов на это было маловато, но… То ли мой напор, то ли откровенное признание поселили в душе офицера сомнения.

— Так и влюбилась? — усомнился он. — Ты не очень похожа на ту, сердце которой гложут любовные томленья.

— Слушай, я как могу, так и влюбляюсь! А один… еще и заставляет признаться в этом. Скажи, кто ты после этого?

— Дознаватель.

— У тебя в слове «сволочь» одиннадцать ошибок, — нахмурив брови, ответила я и, затянув последний узел на повязке, отошла от ящерюги.

Тот поморщился от отказанной помощи, но все же поблагодарил:

— Спасибо.

— Лучшей благодарностью было бы, если бы ты снял с меня следилку, — скептически заметила я, скрестив руки на груди.

Именно в этот момент метка зазудела на плече так отчаянно, что стоило больших усилий, чтобы ее не почесать. Вы когда-нибудь пробовали пылать праведным гневом, когда у вас что-то сильно чешется, что прямо невмоготу? Я, как специалист в этой области, могу сказать: это крайне тяжело. Особенно сохранять выражение лица булыжником.

— Хорошо, как скажешь, — вдруг сменил недоверие на покладистость законник. И это вызвало у меня кучу подозрений.