Баллада о неудачниках - Юлия Стешенко Страница 20

— А ты этого Роба Малиновку, значит, видел, — сразу же выцепила главное ведьма. Вот же черт!

— Ну… да. Доводилось, — уклончиво ответил я, судорожно соображая, как бы половчее увести разговор в сторону. Рассказывать о встрече с Малиновкой я не хотел. Абсолютно и совершенно. — Да какая разница, видел или не видел?! — нашелся наконец я. — Главное, что эта сволочь всем пудрит мозги, а идиоты верят! Объявив себя защитником саксов, сукин сын режет состоятельных путников, но теперь это не грабеж — теперь это борьба против норманнов!

— Значит, саксов Роб не трогает?

— Шутишь? Золото не имеет ни веры, ни национальности.

— А как это согласуется с легендой?

— Да очень просто. Роб заявляет, что все, кого он ограбил, предали свой род, якшаясь с захватчиками.

— Разумно, — хмыкнула ведьма, осторожно перелезая через поваленный ясень. Обойти его мы даже не пытались — по сторонам все так заросло крапивой, что от одного взгляда на это буйство природы задница свербеть начинала. — И что ты делал, чтобы Малиновку поймать?

— Да все! Лес прочесывал, подсадные караваны по тракту пускал, в городе приманки ставил… Не работает! Ничего не работает! Чертовы саксы уходят, как рыба в воду. Я за три года людей в лесу оставил — на целое кладбище хватит.

— Деревенские, я так понимаю, не помогают.

— Помогают? Эти олухи?! Да чертовы саксы предупрждают Малиновку про облавы при каждом удобном случае.

— Неужели настолько радеют о спасении Англии от норманнского ига?

— О кармане они радеют. Малиновка с крестьянами барышом понемногу делится, так они его чуть ли не за ангела господня почитают.

— Попробуй большую сумму предложить. Наверняка кто-нибудь да соблазнится.

— Предлагал. Не взяли. Это же саксы, они как овцы. От стада ни ногой. Каждый понимает — ему же потом с наградой домой возвращаться. И его там встретят.

— Предложи возможность уехать. Пообещай дом в другой деревне.

Я задумался. А это могло сработать. Вполне могло.

— Можно попробовать. Вполне. Халупы у них дешевые, я сам пообещаю покупку оплатить, если Паттишалл твой план одобрит.

— Не мой. Твой. Мне в ваши дела соваться нельзя, так что будь другом, не упоминай об этой нашей беседе.

— Как скажешь, — пожал я плечами.

Не трепаться, если попросили не трепаться — это просто, это я могу. Я вообще неразговорчивый. Но вот почему соваться-то нельзя? Помощь в поимке разбойников и убийц — что плохого?!

Де Бов, наклонив голову, прошла под веткой и любезно приподняла ее для меня. Очень мило. Согнувшись в три погибели, я прополз под растреклятым боярышником, оставив на колючках клок волос.

— Спасибо.

Я понял! Я понял! Паттишалл рожден для жизни в лесу. Мелкая ядовитая пакость. Прыгал бы жертве на загривок и душил, душил…

— …или богатый?

— Что?

— Я говорю, с чего это ты из собственного кармана платить собрался? Ты такой старательный или такой богатый?

— Ни то и ни другое.

— Значит, что-то личное. И что тебе эти разбойники сделали?

И ведь никто же за язык не тянул. Я учтиво улыбнулся и от души пнул подвернувшийся белеющий в траве булыжник. Камень со свистом улетел в кусты.

— Не хочешь — не отвечай.

Можно подумать, ты мне на все вопросы отвечаешь. Хотя не обязательно же рассказывать все. Можно ведь в общем, без деталей.

— Малиновка меня раздражает. Обычный разбойник и убийца, а ведет себя так, будто он мессия. Защитник народа. И ладно бы оно так и было! Бунтующую чернь я не одобряю, но хотя бы могу понять. Мы, люди, таковы, что всегда деремся за власть и за деньги. Но знаешь, я что-то не вижу возмущенной толпы на площади. Передо мной просто шайка разбойников, грабящая всех, кого можно ограбить. Малиновка убивает ради золота, звенящего в чужих кошелях. Да, часть этих денег он отдает крестьянам. Но если бы Малиновка отдавал все — немытые саксы по деревням жрали бы мясо каждый день и задницы белыми платочками подтирали. Извини. Если бы Роб Малиновка действительно хотел поднять восстание — он бы его поднял. Сейчас, когда Ричард в Святой Земле, а принц Джон никак не взнуздает своих вассалов… Да это же самое лучшее время для бунта! Если бы был саксом — использовал бы шанс на полную. Но все, что делает этот му… поганец — бродит по лесу в поисках очередного бедняги. Какой в этом смысл? При чем тут защита? Зачем грабить сборщика налогов, если нужно убить того, кто устанавливает налог?!

И если этот гребаный сукин сын считает, что, унизив меня и оставив в живых, проявил милосердие — то он дохрена ошибается.

Де Бов остановилась, уставилась на меня, покачиваясь с пятки на носок.

— Понятно. И это так тебя возмущает, что ты решил разориться, но прекратить безобразие.

Плечами пожать, что ли? Раньше помогало.

— Кстати, можно тебя спросить, зачем ты повернул?

— Что?

— Ты начал забирать влево, уже минут пять как. Это случайность, или ты что-то заметил?

Справа росли деревья. Слева росли точно такие же. Под ногами была рыхлая, жирная земля, а над головой — синее небо.

— Я не сворачивал.

— То есть случайность? Мы можем вернуться?

— Не понимаю, какая разница, но тебе виднее.

Я сделал шаг, другой вправо и остановился. Потому что мое направление действительно было лучше. Полнейшая бессмыслица — но я это чувствовал так же явственно, как голодный — запах жареного мяса.

— Что? — де Бов походила на гончую, взявшую след.

— Не знаю. Может, не будем возвращаться? Тут и колдобин поменьше, и кусты не такие густые…

Я неуверенно оглядел кусты. Ведь не густые же? Не густые. Да что там не густые — совсем реденькие! Де Бов задумчиво хмыкнула и потерла ладони. Между пальцами у нее проскочили зеленоватые искры.

— Не бойся, это совершенно безопасно. Мне просто нужно проверить одну вещь.

Глава 13, в которой Марк следует призыву

Де Бов подошла и мягко сжала ладонями мои виски. Руки у нее были холодные, как лапки у лягушки. Де Бов стояла