Лина Гамос - Ниро Страница 21

- Не хочу ничего доказывать раньше времени.

- С Асей они больше не встретятся, - Ярослав ободряюще подмигивает брату. - А я обещаю подарить тебе на свадьбу лучшую рабыню на невольничьем рынке.

- Только не рабыню, - смеясь, соглашается Яромир. - Хочу муранку без комплексов и чтобы не уступала в росте.

- Немного утомительно трахаться с девочкой, не достающей тебе до плеча?

- И это тоже, - Яромир смеется. - И я за разнообразие в постели.

- Это пока ты молод и горяч, а потом хочется чего - то постоянного, - уверено перебивает Ярослав.

- Поэтому и таскаешь ее за собой? - Яромир кивает головой в сторону невидимого угла, где по его предположению должна находиться Ася.

- Именно поэтому и таскаю, - усмехается Ярослав одними губами. - Хочу быть доподлинно уверенным в том, что она получает все, чего с таким похвальным упорством заслуживала.

Яромир помедлил, неуверенно покусывая верхнюю губу и не решаясь попросить, но Ярослав сам догадался о предполагаемой просьбе младшего брата.

- Я сам переговорю с родителями по поводу Алеи и твоих серьезных намерений.

- Но, если они...

Яромир запнулся, зная отношение его клана к иноземкам.

- Мама не надеется увидеть тебя остепенившимся, докажешь свою состоятельность, перестанешь нарушать устав и делать глупости, заваливая в койку скандальных шлюх и они отблагодарят Алею за то, что образумила тебя. Девочка сэкономит нам состояние, избавив от выплат за молчание. - Ярослав тянется к коммуникатору. - Отдыхай последний день и завтра жду тебя на корабле вместе с Алеей.

Монитор гаснет и Ярослав делает знак, вжавшейся в стену девушке.

- Подойди.

Она слышала разговор, упоминание своего имени, она совершила ошибку, доверившись той незнакомке, а Ярослав смотрел в ее испуганные глаза и думал о том времени, когда перестал надеяться увидеть в них что - то помимо прозрачного ужаса пустоты. Ведь именно ради этих милых глаз он благополучно провалил дипломатические переговоры и поставил жирную точку в карьере молодого и удачливого политика. Его стезей стала военная карьера, для него оказалось легче подавить силой, заставить подчиняться, сломать.

На красивой голубой планете.

Его первая дипмиссия. Ярославу доверено сопровождать дядю, руководителя дипкорпуса, на Сахелию. Из космоса маленькая планета кажется голубым шаром, в рваном окружении перистых облаков. В порту их встречает личный советник императора и глава внешней политики. Все до неприличия милы и обходительны, никто из посторонних и не скажет, что им предстоят сложные переговоры по нескольким весьма щекотливым темам. Для Ярослава это ответственное испытание то, как он покажет себя на переговорах, решит его судьбу. Клан видит в нем видного политика, ведь для этого у Яра есть все и острый ум, и привлекательная внешность, и прекрасные ораторские данные. Он не по годам серьезен и не склонен к глупым выходкам, свойственным молодежи. За ним не тянется скандальный шлейф из слухов. В эту поездку дядя берет его с собой под личную ответственность. В нем, а не в собственном сыне, он видит следующего руководителя дипломатического корпуса Мурано. Пока Протей Ниро устраивает скандальные загулы в кабаках, вынуждая отца раз за разом вызволять его из различных передряг. Ярослав блестяще оканчивает университет и проходит стажировку в дипмиссии, начиная с низшей должности секретаря. Но все идет прахом, когда он входит в кабинет и занимает кресло рядом с дядей напротив окна. Она сидит вполоборота и усердно стенографирует переговоры, высовывая от усердия кончик розового языка. Ему это кажется забавным и чрезвычайно милым. Лучи солнца мягко подсвечивают золотистые завитки ее волос, тонкую шею и идеальный профиль. Спина прямая, руки грациозно изогнуты, простая без изысков блуза с высоким воротом и узкая юбка подчеркивают и оттеняют изысканную прелесть гибкой фигурки. Дядя фальшиво кашляет, привлекая внимание племянника и Ярослав, словно очнувшись от гипноза, переводит потерянный взгляд на собеседников за столом переговоров. Они спрашивают, он отвечает. Они торгуются, доказывают и убеждают, он с показной легкостью и с холодной усмешкой отметает их доводы. Объявляют перерыв, и дядя признает, что он был великолепен и что он не ошибся, проча именно ему кресло будущего министра. А Ярослав завороженно смотрит за его спину, боясь отвести взгляд от девушки, перебирающей листы на столе.

- Они другие, Яр, - дядя оборачивается и понимающе хмыкает. - У них другие порядки, другое воспитание и она не оценит твоего внимания.

- Я не хочу...

Кажется, он сбивается и забывает о чем хотел сказать, только потому, что она поднимает руки вверх с непередаваемой грацией для того, чтобы поправить выбившуюся из строгого узла волос золотистую прядку. Лучи полуденного солнца услужливо просвечивают тонкую блузку, обрисовывая жадному взгляду ее грудь. Белье плотное и консервативное, никаких кружевных вставок и намеков на шалость, но ему хватает и этого, чтобы основательно завестись.

- Ты хочешь ее, - дядя смотрит на племянника и усмехается. - Но у них здесь равноправие полов и культ самостоятельной женщины. Положение третьей наложницы богатого муранца она не оценит. Карьера для них заменяет и любовь, и детей.

Девушка поворачивается к нему лицом, до невозможности сосредоточенная и деловая. Настоящий маленький дипломат на службе государственных интересов. Строгая блузка, узкая юбка и неимоверно стройные ножки на бесконечно высоких каблуках. Она такая тоненькая, что буквально светится, а он смотрит на нее и видит, как стоит перед ней на коленях и гладит выпирающий животик, в котором спит их сын или дочь. Ярослав моргает, отгоняя видение, и поспешно отворачивается от неожиданного соблазна.

- Яр, - дядя перестает веселиться и подтрунивать. - Я допускаю, что она заманчиво невинной, наивной и бескорыстной, но послушай совета достаточно опытного в подобных вопросах человека. Шлюху можно купить, а эта не продастся, с ней невозможно будет договориться. От усилий подобных идеалистов в петлю лезут. Вернешься на корабль, сбросишь напряжение, соберешься, нам здесь еще работать.

И Ярослав послушно следует его совету. Он улетает на корабль, но, даже кончив, скатывается с наложницы неудовлетворенным. Не те волосы, не та кожа, не тот аромат. Он хочет другую, на голову ниже той, что лежит сейчас в его кровати, и в два раза тоньше. Он хочет ту, с которой придется быть осторожным и трепетным. Прозрачную кожу, которой он будет ласково гладить губами, зарываться пальцами в нежный шелк волос и жадно вслушиваться в стоны, прежде чем почувствовать дрожь тонкого тела, когда она потеряет голову от желания, раствориться в нем без остатка. Он возвращается к следующему заседанию, еще более раздраженный и недовольный. Девушки нет, переговоры стенографирует другой секретарь. И это помогает прийти в себя, но ровно до того момента, как он видит ее, бегущую мимо приемной, в которой пьет кофе под обещающим взглядом очередной воздыхательницы, поведшейся на красивое лицо, военную выправку и богатую одежду. Сколько их таких у него было? И он не отказывался от предложений, но что скажет его девочка, когда узнает о том, как он оприходовал здешних леди и тех, кто вовсе не леди? Одно дело, когда слухи о его похождениях доходят до ушей отца и матери и совсем другое, когда слухи о его любвеобильности дойдут до маленьких аккуратненьких ушек его светловолосого юного дипломата. Воздержание ему незнакомо, но Ярослав сдерживается, смотрит на тонкий профиль, скрипит зубами и не может глаз отвести от розового язычка, скользящего меж ее приоткрытых губ. Эта ее детская привычка молот бьет по его выдержке. Асинаиля становится наваждением. Он коршуном следит за ее малейшим движением. Ему нравится, когда она сидит на месте секретаря, изображая крайне деловую леди.