Кристин Фихан - Темный принц Страница 21

Огонь разгорелся в сильный пожар, бурный, неконтролируемый. Грохотал гром, сотрясая дом, когда вспышки молнии, сопровождаемые ударом грома, одна за другой ударяли в землю. Он взревел, вознося мольбу к небесам, когда взял ее с собой за пределы земли. Это длилось бесконечно. Боль граничила с удовольствием, заставляя требовать все больше и больше. Освободившись от спермы, его тело начало испытывать ненасытный чувственный голод; чудовище, живущее в нем, полностью пробудилось.

Рот Михаил оставив ее плечо и пройдясь вдоль линии горла, нашел устойчивое биение ее сердца под полной манящей грудью. Приласкав языком ее напряженные соски, он вернулся к груди, обводя ее раз, второй. А затем его зубы глубоко вошли в нее и он начал питаться; и вновь его тело овладевало ею, страстно и быстро, ненасытное в своем сексуальном безумии. Ее вкус был сладким, чистым и очень привлекательным. Он жаждал все большего и большего, его тело становилось сильнее и мощнее, двигаясь все сильнее и сильнее, все глубже погружаясь в нее, подводя ее к очередному оглушительному экстазу.

Рейвен боролась сама с собой, не узнавая Михаила в том чудовище, чьи эмоции представляли собой смесь чистого чувственного голода и зверского аппетита. Ее тело отвечало ему, находясь во власти своей, казалось бы, бесконечной потребности в нем. Его рот обжигал и мучил ее кожу, казалось, бесконечно питаясь, стремительно приближая кульминацию. Она чувствовала, как слабеет, странная эйфория постепенно овладевала ею - томная и сексуальная. Прижав его голову к себе, она отдавала всю себя во власть его ужасного голода, в то время как его тело снова и снова содрогалось в конвульсиях.

Именно ее одобрение отрезвило его. Эта женщина не находилась под гипнозом, она предлагала себя добровольно, потому что чувствовала его неистовую потребность, потому что верила, что он остановится прежде, чем причинит ей вред, прежде чем убьет ее.

Язык Михаила прошелся по ее груди, закрывая рану. Когда он поднял голову, его глаза горели, как у животного, ее вкус сохранялся у него во рту, на его губах. Он выругался тихо, мучительно, испытывая полное отвращение к самому себе. Она была под его защитой. Он еще никогда ненавидел себя и свой вид больше, чем в данный момент. Она так свободно отдавала себя, и он эгоистично этим воспользовался; чудовище в нем стало настолько сильным, когда он уступил бурному восторгу от слияния со своей Спутницей Жизни.

Он поднял ее безвольное тело, сжав в своих объятиях.

- Ты не умрешь, Рейвен.

Он испытывал ярость на самого себя. Не это ли было его целью? В самом темном уголке его сознания, не надеялся ли он, что это может произойти? Он постарается ответить на этот вопрос позже. Прямо сейчас ей необходима кровь, и как можно быстрее.

- Оставайся со мной, малышка. Я остался в этом мире из-за тебя. Ты должна быть сильной ради нас обоих. Ты можешь меня слышать, Рейвен? Не оставляй меня. Я могу сделать тебя счастливой. Я знаю, что могу.

Он сделал глубокий разрез на своей груди и прижал ее рот к темно-красному пятну, свободно вытекающему из пореза.

-  Ты должна пить, подчинись мне в этом. - Он знал, что было бы лучше, чтобы она пила прямо из него, но ему требовалось держать ее, нужно было ощущать ее мягкий рот на своей коже, впитывающий саму его сущность, его жизненные соки в свое истощенное тело.

Она повиновалась неохотно, ее тело грозилось отвергнуть его дающую жизнь жидкость. Подавившись, она попыталась отвернуть голову в сторону. Но он безжалостно прижал ее к себе.

- Ты должна жить, малышка. Пей большими глотками .

Ее воля была невероятно сильной. Даже со своими собственные людьми ему не требовалось столько усилий, чтобы заставить их повиноваться. Естественно, его люди верили в него, желали повиноваться. И хотя, Рейвен не подозревала, что он воздействует на нее, где-то глубоко внутри нее чувство самосохранения противилось его командам. Но это не имело значения. Его воля будет преобладать. Она всегда преобладает.

Михаил отнес ее в свою спальню. И измельчив сладкие, исцеляющие травы вокруг кровати, он покрыл ими ее маленькое неподвижное тело и погрузил ее в глубокий сон. Через час он будет должен заставить ее выпить еще. Некоторое время он еще постоял возле кровати, глядя на нее и чувствуя потребность выкричаться. Она выглядела такой красивой и необыкновенный - драгоценное сокровище, с которым он так жестоко обошелся, когда должен был защищать ее от чудовища, сидевшего внутри него. Карпатцы не были людьми. Их любовные игры были чрезвычайно дикими. Рейвен была молодой, неопытной, человеком. Он оказался неспособен сдержать под контролем свои вновь приобретенные чувства в пылу страсти.

Дрожащими пальцами он дотронулся до ее лица в легчайшей ласке, и, склонившись, поцеловал ее мягкий рот. А затем с проклятием развернулся и покинул комнату. Запирая ее внутри, он знал, что никто и ничто не проникнет к ней, потому что выставленные им защитные меры были самыми сильными.

Бушевавший снаружи шторм был таким же разъяренным и беспокойным, как и его душа. Пробежав три шага, он поднялся в воздух, несясь по направлению к деревне. Вокруг него кружился и свистел ветер. Дом, который он искал, был не более чем небольшой хижиной. Он встал перед дверью, а его лицо превратился в мученическую маску.

Эдгар Хаммер молчаливо открыл дверь и отступил в сторону, позволяя ему войти.

- Михаил. - Его голос был мягким.

Эдгару Хаммеру было 83 года и большую часть своей жизни он провел служа Господу. Он считал, что ему оказана высочайшая привилегия числиться среди немногочисленных настоящих друзей Михаила Дубрински.

Михаил заполнил собой и своей властью всю комнату. Он был взволнован, глубоко встревожен. В то время, как он безостановочно шагал по комнате, шторм снаружи становился все яростнее и сильнее.

Эдгар устроился на стуле, зажег свою трубку и ждал. Он еще никогда не видел Михаила в каком-либо другом состоянии, кроме полнейшего спокойствия. Но сейчас перед ним был опасный человек, человек, которого Эдгар даже мельком не видел.

Михаил заехал кулаком в каменный камин, от чего сеть прекрасных трещин пересекла камни.

- Сегодня ночью я почти убил женщину. - Решительно признался он, боль сквозила в его темных глазах. - Вы рассказывали мне, что Бог создал нас с определенной целью, что мы были созданы им. Я больше чудовище, чем человек, Эдгар, и я не могу продолжать обманывать самого себя. Я искал вечный покой, но даже в этом мне было отказано. Ассасины преследуют мой народ. Я не имею права покинуть их, пока не буду знать, что они защищены. А теперь и моя женщина в опасности, которую представляю для нее не только я, но и мои враги.