Айгуль Иксанова - Пансионат «Графские Развалины» Страница 21

– Он изменяет мне! Марида, я так и знала! – всхлипывала она, вытирая слезы ладонями.

– Ты могла ожидать чего-то другого? – не выдержала Марида. – Ты знала Рико! И видит Бог, он не виноват! Я сама видела, как эта девчонка из Германии вилась вокруг него словно муха.

– Причем здесь девчонка из Германии! Я про эту финку! – разразилась рыданиями Эжени.

Марида закусила губу. Что тут скажешь? Если Рико будет продолжать в том же духе, его могут уволить и не посмотреть, что он прекрасно работает.

Тем не менее, факт оставался фактом. Близился рождественский бал, и Марида как никогда более отчетливо понимала, что у нее нет пары. Более того, она отдавала себе отчет в том, что ее вряд ли кто-нибудь пригласит. Она видела вокруг себя бесконечные влюбленные пары: клиентов, сотрудников, и лишь она оставалась одинокой, верная своему слову.

– Что ж, во время Рождества я буду стоять за стойкой! – решила она.

Сумма, которую она задолжала Элле была почти накоплена, и Марида решила не останавливаться на достигнутом. Она сможет работать и зарабатывать. Накопление денег стало ее главной мечтой, может быть, кроме достижения определенного профессионализма в работе. Она забыла о той Мариде, которой была когда-то. Она забыла свою прошлую жизнь. Даже о Максе она забыла.

Вечер, первого декабря, напомнил ей о том, что за пределами пансионата существует жизнь. В тот вечер Мэтт приболел, и Марида работала одна. Она уже была достаточно опытна, чтобы справляться с подобной работой.

– У вас есть комната на одного? – спросил мужской голос, и, не поднимая головы, Марида ответила:

– Да, у нас есть несколько превосходных комнат. Дайте мне ваши документы и заполните регистрационную карточку.

– Хорошо, – ответил гость.

В большом светлом холле пансионата они были совсем одни.

– Вы останетесь до Рождества? – спросила Марида, также, не поднимая головы.

– Да, и даже дольше, – ответил он.

– Как долго вы пробудете здесь?

– Ровно столько, сколько нужно, чтобы ты вспомнила, кто ты, – ответил он.

И тут Марида подняла глаза. Мужчина лет тридцати пяти, может чуть старше, стоял перед ней. Он был высокий, худой, в его черных волосах уже появилась проседь. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Ираклий? – наконец тихо спросила она.

– Узнала хотя бы! – сурово сказал он.

– Что вы здесь делаете?

– Это я тебя спрашиваю, что ты здесь делаешь? – в его голосе послышалась злость. – Что ты здесь делаешь, Марида?!

– Работаю, – ответила она.

– За стойкой! В пансионате! Зарабатываешь деньги! – крикнул он.

– А вам-то что! – не выдержала она. – Да, я зарабатываю деньги! И что?!

Она с яростью взглянула ему в глаза. Он молчал. Прошло около минуты, время тянулось бесконечно долго.

– Когда ты в последний раз брала в руки скрипку? – спросил он, наконец.

– Я не знаю, – прошептала Марида, опуская голову. – Я не помню, учитель.

Он подхватил свой чемодан.

– Я пробуду в этом ужасном месте ровно столько, сколько потребуется, чтобы напомнить тебе, что ты талантлива. Что ты не только гениальная скрипачка, но и прекрасный композитор. Я все сказал.

Он взял ключ, и, не говоря не больше не слова, направился в свою комнату. Марида, в смятении опустилась на стул. Она сидела, не шевелясь до конца смены, а после, прошла в свою комнату, Хельга и Стейси ушли в деревню, покупать подарки к Рождеству, и Марида вытащила из чемодана черный футляр. Несколько секунд она смотрела на него. Ей было страшно открыть его. Потом желание сделать это захватило ее, и Марида решительно дернула замок. Ее скрипка, уже запылившаяся, лежала в футляре. Марида ласково провела по ней рукой. Потом также решительно захлопнула крышку. Ее судьба остаться здесь, в пансионате, она должна работать, а не сочинять песенки!

Взволнованная, она вышла из комнаты, покинула пансионат и побрела по темной горной дороге. Холодный ветер касался ее пылающего лица, и девушка чувствовала, что ей становится спокойнее. Вскоре Ираклий догнал ее. Марида остановилась, повернувшись к нему.

– Учитель, здесь в пансионате никто не знает о моем увлечении музыкой. И никто не должен знать. Это моя тайна.

– Зачем ты скрываешь это? – спросил он. – Разве легко жить двойной жизнью?

– Нелегко, – ответила она. – Но с прошлым покончено.

– Ты талантлива.

– Неправда. Это вы научили меня. Это вы дали мне этот талант. Сама я никто.

Он нахмурился.

– Это Бог дал тебе талант, не я, – ответил он. – Я лишь помог тебе развить его. Марида, ты отказываешься от своего дара, чтобы приспособиться к миру, который окружает тебя. Ты нацепила эту маску и думаешь, что так ты выглядишь лучше. Ты потрясаешь своими ключами и думаешь, что они помогут тебе открыть любую дверь!

– Мир не принял ту Мариду, которой я была, – ответила она. – Новой Мариде живется гораздо легче.

Ираклий помолчал.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – произнес он, наконец, он говорил медленно и отрывисто:

– Ты подстраиваешься под других. Ты идешь на поводу у жизни. Ты выполняешь команды, которые посылает тебе мир. Но если ты станешь самой собой, тогда уже миру придется подстраиваться под тебя. Ты можешь бросить ему вызов. Это несложно. Перестань притворяться и лгать. Стань собой, и если ты будешь сильной, никто не сможет оспорить твою правоту. Просто поверь в себя.

– Это невозможно, – ответила Марида.

Она покачала головой.

– Хорошо, – сказал он. – Ладно. Притворяйся. Я прошу лишь об одном. Давай продолжим наши занятия. Мы сохраним это в тайне. Никто не узнает.

Его голос умолял. Секунду Марида колебалась. Но потом, перспектива взять скрипку в руки, хоть на секунду стать собой, показалась ей настолько заманчивой, что она согласно кивнула.

– Решено, – сказала она, и Ираклий сжал ее протянутую руку.

– Ты не пожалеешь, – сказал он.

– Только нам нужно будет тщательно выбирать время занятий, – заметила она. – Здесь бывает опасно.

– Я не боюсь опасностей, – ответил он. – Я останусь здесь.

Много лет назад, еще в Грузии, когда родители привели пятилетнюю Мариду в музыкальную школу, педагоги были поражены способностями девочки. А потом, еще пять лет спустя, на концерте, где выступали одаренные дети, тогда еще молодой педагог, Ираклий заметил ее, попросил привести девочку на прослушивание и с тех пор два года они были неразлучны. В то время, когда другие дети гуляли, играли в свои непонятные взрослым игры, Марида не выпускала скрипку из рук, а по вечерам она и ее молодой преподаватель гуляли по аллеям города, и он рассказывал ей о том, как устроен мир. Каждое его слово Марида помнила до сих пор. Потом родители забрали ее в Москву. Через несколько лет Ираклий последовал за ней, потому что способная ученица уже давно стала смыслом его жизни, он понимал, что таланта, равного таланту Мариды, он не встречал и вряд ли встретит в будущем. Они продолжили занятия, но потом вдруг Марида не стала поступать в консерваторию, предпочла окончить обычный университет, устроилась на работу, но не теряла связи с преподавателем. Марида решила отказаться от мысли следовать за своей мечтой. Потом она встретила Макса и оставила свою прежнюю жизнь, переехав в «Графские Развалины». Она не сообщала ни о чем своему учителю, он сам разыскивал и нашел ее.