Хлоя Нейл - Завеса Страница 21

Так вот что было в бумажном пакете. Надо было заглянуть. И мне точно надо найти поставщика Куинна.

— А как твоя подруга? — спросила Элеонора. — Твоя Блайт?

— С ней… все хорошо.

Я решила, что Блайт была его девушкой.

— Хммм, — произнесла Элеонора и посмотрела на меня. — А это кто?

— Клэр Конноли. Она работает в Квартале. Она Восприимчивая.

— А, — сказала она и посмотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами. На меня, но и не совсем. Ее глаза были прикованы к чему-то, но не думаю, что это была я.

— Я Элеонора, — сказала она и похлопала по ручке стула. — Посиди со мной, Клэр Конноли.

Я подошла к ней, и села на маленький пуфик напротив ее стула. Она протянула руку, и я взяла ее. Ее кожа была прохладной и нежной, и казалась хрупкой, как у птички.

— Расскажи мне о себе, Клэр.

Я с сомнением переводила взгляд с нее на Лиама.

— Не уверена, что есть, что рассказывать.

— Всегда есть, что рассказать. Ты из Нового Орлеана. Слышу по твоему голосу. Он очень милый.

— Спасибо мэм. Я из Нового Орлеана. Семья моего отца отсюда — Конноли.

Она мягко улыбнулась.

— Не нужно тут никаких «мэм», дорогая. Если ты прошла мимо Лиама, Виктории и Фостера, то мы уже друзья.

— Лиам лаял больше всех.

Элеонора откинула голову и рассмеялась чудесным мелодичным смехом.

— Как всегда, дорогая. Как всегда. Итак, говоришь, ты Конноли. Не из семьи Майкла Конноли? Того, что управлял «Королевскими рядами»?

— Майкл был моим прадедом, — он эмигрировал из Ирландии. — Моего отца звали Марк.

Она кивнула.

— Думаю, моя семья знала их обоих. Часто делали покупки в магазине, — ее голос смягчился. — Твоя семья все еще жива?

— Нет. Ну, то есть, со стороны Конноли. Последним был мой отец. Его не стало. А матери я не знала.

Она издала тихий понимающий звук.

— Ясно. Значит, ты последняя в роду. Магазин все еще работает?

— Да. Буду хранить до последнего.

И затем до меня дошло. Из-за Лиама у меня появилась надежда продолжать заниматься магазином, жить «нормальной» жизнью, а ведь какое-то время назад я считала это невозможным.

Я посмотрела на него и увидела, что его глаза уже были прикованы ко мне.

— Лиам помог мне сегодня. Магазинчик откроется завтра, потому что он помог мне.

Лиам кивнул.

— Меньшее, что я мог сделать.

— Хорошо, — произнесла Элеонора. — Хорошо. Рада слышать, что он выполняет свой долг перед городом. Мы живем в хорошем городе.

Она похлопала меня по руке, которую все еще держала, и посмотрела прямо над моей головой. Мне показалось, что она вообще не видит.

— Ты можешь призывать вещи, — сказала она. — Двигать их.

Я моргнула. Никогда не думала об этом, как о «призыве» вещей, но да, примерно этим я и занималась.

— Да. Ты это увидела?

— Я слепа лишь в этом мире, дорогая. Не в другом.

Я испуганно посмотрела на Лиама.

— Во время Второй битвы Элеонору ударили шаруром — жезлом заклинаний. Она начала терять зрение в нашем мире и стала способной видеть магию.

— Ты Восприимчивая? — спросила я.

— Не совсем, — ответила она. — По крайней мере, не активирую магические мониторы. Мы верим, что Восприимчивыми рождаются, что их Восприимчивость часть их сути. Я родилась не такой, но получила новое зрение, так мне нравится это называть — новое зрение из-за того, что в меня ударили магией. И еще, возможно, из-за места, где меня ударили.

Она осторожно дотронулась до лба, к шраму, который пересекал его.

— Префронтальная кора головного мозга, — пояснил Лиам.

— Центр обработки нервных импульсов, — произнесла я, и Лиам кивнул, подтверждая.

— Вот туда ее и ударили, — сказал он. — Мы думаем, именно поэтому это так на нее повлияло.

— И никак иначе, — сказала Элеонора. — Но мне и этого достаточно. Что привело вас сюда?

— Клэр нужен учитель.

Мне не понравился намек, что изначально я все делала неправильно, но не могла с ним не согласиться.

— В нашей жизни нам всем нужны учителя, — сказала Элеонора успокаивающе. — В разное время мы учим разные уроки.

Она улыбнулась, и я увидела отблеск непокорности, наверное, в подростковом возрасте у нее были проблемы.

— Мой муж научил меня танцевать танго, — сказала она. — Он был очень красив. Почти так же, как Лиам. И он был чудесным танцором. Он водил меня на танцы в пятницу по вечерам, потому что, конечно же, субботы были для месс, и мы танцевали, как безумные.

Она погрузилась в воспоминания, улыбаясь так счастливо. И затем, казалось, стряхнула их с себя.

— Я иногда теряюсь в прошлом. Боюсь, стареть — опасно.

— Уж лучше стареть, чем нет, — вставил Лиам.

Не могла не согласиться.

— Каждый встреченный нами человек может научить нас чему-то. Гораздо труднее найти идеального учителя для того, что тебе действительно надо выучить. У каждой магии свой цвет, — продолжила Элеонора. — Лучший человек — не тот, чей цвет совпадает с твоим, а тот, чья магия дополняет твою, вроде цветового круга. Например, желтый и фиолетовый дополняют друг друга. Каждый привносит в другой лучшие качества. А вот желтый с зеленым, нет. Они сталкиваются, создают напряжение. А напряжение нам тут не нужно.

Свободной рукой она указала изящным жестом на остальную часть комнаты.

— Принеси мне кварц, пожалуйста. Он на серванте за алебастром.

Лиам кивнул, встал, прошел к буфету из темного дерева с несколькими ящиками с серебряными ручками, на его верху громоздились безделушки и воспоминания. Нет, не громоздились, скорее всего Элеонора знала, где что стоит. Но их было много. Он принес прозрачный, угловатый стержень кварца, размером со свечу.

— Спасибо, милый, — сказала она и положила кварц на стол, за конусообразной свечой, стоящей на бело-синем блюдечке. Достав длинную спичку из маленькой коробки элегантным движением запястья, она подожгла фитиль, в воздухе появился запах серы.

Свет проходил через кварц, создавая на столе перед ней радугу. Я всегда их любила. Что-то в них успокаивало, думаю, порядок цветов. Каждый оттенок на своем месте.

— Теперь, — произнесла Элеонора. — Твою руку, дитя.

Я подала ей руку.

— Вначале, — сказала она, — мы выясним твой цвет.

Своей нежной прохладной рукой она поднесла мою к кварцу.

Как только кожа коснулась света, радуга задрожала и распалась, исчезли все цвета, кроме оранжевого.

Элеонора улыбнулась.

— Интересно. Милый оттенок, я называю его «тыквенный».

— Ты видишь цвет? — спросила я осторожно, надеясь не обидеть.

— Это не просто цвет, — сказала Элеонора с улыбкой. — Это отражение магии, след магии, который приходит из их мира в твой. В их мире — это магия. В нашем мире — электроны.