Карен Монинг - Лихорадка теней Страница 21

— Отведи этого ребенка в её комнату сейчас же! И запри её там!

Как будто это так просто сделать. Здесь никто не в силах контролировать меня. С тех пор, как я убила Охотника, я чувствую себя как тот чувак, заваливший великана из пращи. Ро больше не может морочить мне голову, как раньше.

— Я просто говорю то, о чем думают все остальные, но слишком боятся произнести это вслух. Я больше не боюсь тебя, Ро. Сегодня я видела Синсар Дабх и теперь я знаю, чего на самом деле нужно бояться. — Я отталкиваю стул с такой силой, что он врезается в стену за моей спиной. — Я ухожу. Мне здесь нечего делать.

Это на самом деле так. Были времена, когда я думала, что в аббатстве более или менее безопасно, но теперь Тени прячутся в темноте здешних коридоров, да и Книга сумела сюда проникнуть. Так что я с таким же успехом могу устроить себе безопасное убежище в гребаной Тёмной Зоне!

К тому же никто даже и не заметит, что меня нет. Может, я найду Джейни и потусуюсь немного с Защитниками.

— Ты отправишься в свою комнату сию же секунду, Дэниэль Меган!

Блин, я ненавижу это имя! Сопливое имя для сопливой девчонки.

— Что бы твоя мать подумала о тебе? — продолжает она.

— Что бы моя мать подумала о том, что ты пытаешься сделать из меня? — не сдаюсь я.

— Я превратила тебя в благородное и честное оружие справедливости.

— Наверное, поэтому я постоянно чувствую себя, как мой меч. Холодной, твердой и кровожадной.

— Тебе обязательно разыгрывать целую мелодраму, да? Соберись, Дэниэль О’Мэлли! И сядь!

— Да пошла ты, Ро!

Я перемещаюсь стоп-кадром.

Холодный воздух родной Ирландии обжигает моё лицо, но я не обращаю на это внимание. Я не плачу. Я никогда не плачу.

Иногда я скучаю по своей маме, бывает.

Мир огромен.

Как и я.

Чуваки, да я же бомж!

Я гордо ухожу в ночь.

Наконец-то я свободна.

Глава 7

— Почему ты не перевесил Зеркало, ведущее в Дублин, куда-нибудь в белое крыло, если знал, что Дворец постоянно перестраивается? Почему ты не оставил его где-то в более стабильном и легкодоступном месте? — я продолжаю задавать свои вопросы по пути.

То двойственное чувство, преследовавшее меня еще со времен учебы в средней школе, вернулось с удвоенной силой. Он — все, что я презираю. Мне так сильно хочется убить его, что приходится держать сжатые кулаки в карманах.

Он — также человек, который был близок с моей сестрой в течение последних месяцев ее жизни. Он единственный, кто может дать ответ на все те вопросы, ответить на которые больше никому не дано. И только он может серьезно сократить время, которое я должна провести в этой искаженной реальности.

«Ты брал ее дневник? Она знала Ровену или кого-нибудь из ши-видящих? Она говорила тебе о пророчестве? Почему ты убил ее?

Была ли она счастлива? Пожалуйста, скажи мне, что она была счастлива до того как умерла».

— Ни одна комната в Белом Дворце никогда полностью не погружается в темноту, даже когда наступает ночь. Я допустил свою первую ошибку, открыв Зеркало. Существо, которое, как я думал, было надежно заперто, и которое я ни за что бы не пожелал выпустить из тюрьмы Невидимых, освободилось.

— Что это за существо? — потребовала я ответа. Этот мужчина, который выглядел как рекламная афиша Версаче, который шел и разговаривал как человек, на самом деле не существовал. Он даже хуже Захватчика — одного из тех изящных, прекрасных Невидимых, который может проскользнуть под кожу человека и завладеть им. Он — стопроцентный Эльф, обладавший телом, которое никогда не должно было принадлежать ему. Он — хладнокровный убийца, ответственный за молниеносное уничтожение миллиардов людей, только в Дублине по его вине погибло несколько сотен тысяч жителей за одну ночь. Если в ледяном аду Невидимых было существо, которое он никогда не намеревался выпустить на волю, то я хочу знать почему, что это такое и как это убить. Если его это беспокоит, то меня это просто пугает.

— Следи за полами, МакКайла.

Я посмотрела на него. Он не собирался отвечать мне. Настаивать — только попусту тратить силы.

Мы продолжили поиски Зеркала вместе. Он не собирался больше оставлять меня одну, а я не спешила снова остаться наедине с собой. Я еще не пришла в себя после того, что произошло со мной в темном крыле. Я застряла в воспоминаниях, и, если бы Дэррок не вызволил меня, то я, возможно, никогда не освободилась бы.

Преследуя Бэрронса, я, по всей видимости, и не хотела освобождаться. Я помнила кости в Зале всех дорог. Я думала о пляже в стране Фэйри, где встречалась с Алиной. Если бы я захотела остаться с ней тогда, то, наверное, умерла бы от употребления еды и воды, которые были не более реальны, чем моя сестра.

Проклятая страна Фэйри с ее смертоносными иллюзиями!

Я отталкиваю прочь воспоминания о сексе с Королем, с Бэрронсом. Я отвлекаю себя ненавистью к мужчине, который убил мою сестру.

«Была ли Алина счастлива?» Вопрос снова вертится на кончике моего языка.

— Очень, — выпалил в ответ он, и я поняла, что произнесла это вслух, а он, похоже, только и ждал этого вопроса.

Я ужаснулась тому, что оказалась такой слабой. Я сама предоставила возможность моему врагу обмануть меня. Вот дерьмо!

— Ты невозможна, — презрение отразилось на его красивом лице. — Она была совсем на тебя не похожа. Она была открыта. Ее сердце не было скрыто за семью печатями.

— И что же ей это принесло? Смерть.

Я устремляюсь прочь, вниз по ярко-желтому коридору. За окнами стоял как раз такой летний день, как мы с Алиной всегда любили. Это воспоминание не позволило мне избавиться от ее призрака. Я ускоряю шаг.

Мы быстро проносимся по залу цвета листьев мяты, затем движемся по холлу цвета индиго с дверями во французском стиле, за которыми на улице яростно бушует ночной ураган, сворачиваем в бледно-розовый зал, и, наконец, перед нами открывается высокий арочный вход в белый мраморный зал. Чуть дальше, за изысканным входом виднелись окна, за которыми стоял прекрасный зимний день, а покрытые инеем деревья искрились, как бриллианты в лучах солнца.

В этот миг на меня снизошло спокойствие. Я была здесь в своих снах. Я любила это крыло. Когда-то, давным-давно в ее мире солнечный весенний день был ее любимым временем, но сейчас солнечный зимний день приносил ей больше удовольствия. Это идеальная метафора для их любви.

Свет и лед.

Она прогоняла его холод, а он охлаждал ее жар.

— Ты сказала, что Алина звонила тебе, — произнес Дэррок у меня за спиной. — Ты сказала, что, убежав от меня, она плакала по телефону, разговаривая с тобой. Она сделала этот звонок в тот день, когда умерла? — его вопрос вернул меня в реальности, и я рассеянно кивнула.