Некромантка на практике (СИ) - "Likaona" Страница 21

Прошлое, конечно, определяет настоящее, но человек, живущий прошлым, никогда не шагнет вперед, в будущее. Если Райли не хочет жить прошлым, даже вспоминать его, это его выбор, его право. И Аля решила, что будет ему в этом помогать, а не мешать.

Неожиданно на глаза вновь навернулись слезы, и она уткнулась в плечо жениха.

— Все хорошо.

— Я знаю, — пробормотала Аля.

— Выйдешь за меня замуж? — не прерывая мягких поглаживаний поинтересовался мужчина.

Аля вновь шмыгнула носом и недоуменно моргнула.

— Да. Мы же уже помолвлены.

— Я имею в виду — как только выйдешь из лечебницы. Аля, — девушка почувствовала, как губы коснулись ее макушки. — Я дважды чуть не потерял тебя за этот месяц. Я не хочу больше ждать. Полагаю, после того, как ты и Сильва героически поймали призрака Продавшегося, никто не посмеет пускать шепотки за твоей спиной или грозить отчислением.

— А его поймали? — девушка решилась поднять голову.

— Да, — кивнул Райли и нахмурился. — Олеандра Белая, ты увиливаешь от ответа.

Аля хотела было возмутиться: не увиливает она ни капельки, просто интересно же! — а потом решила махнуть рукой. Не стоит оно того. Потому просто улыбнулась:

— Да. И теперь мы должны выпить обручальную чашу. М…

Она заглянула в чашку.

— Наверное, тебе можно это зелье тоже. Так что — на, пей, — и протянула «церемониальную чашу» будущему мужу. — Три глотка! Или сколько я выпила уже?

Аля растерянно покосилась на чашку.

— Три, — улыбнулся в ответ Райли, принимая дар невесты — ее согласие.

Три глотка. И — поцелуй, что свяжет жизни. Не навеки, нет. Пока они будут желать жить вместе.

Плавясь в первом «официальном» почти-свадебном поцелуе, Аля решила, что сделает все-все, чтобы желание ни у нее, ни у Райли никогда не исчезло.

— Нет, ты представляешь! Как он мог! — пыхая возмущением, словно дракон, Сильва металась по палате, не в силах остановиться. — Он же… Он же… Он же не только Первый советник императора, он… Он… Он — верховный главнокомандующий!

Остановившись, рыжая потрясла руками, словно самолично, своими руками желала то ли придушить, то ли прибить молниями предателя. И больше всего ее возмущало, что предателем оказался именно лорд Арноль, главнокомандующий империи.

Страну сотрясало уже неделю, с того самого мига, как именем императора арестовали верховного главнокомандующего и еще несколько высоких чинов, стоявших во главе заговора не просто против императора, против всей империи. Кто-то верил, кто-то считал аресты происками завистников, кто-то молился об избежании пристального взгляда императора. Подняла голову оппозиция, призывающая к смещению нынешней династии.

Что у господина Рута (как национального героя, символа победы над тварями с Той Стороны и Неназываемым), что у господина Берна (как у его близкого друга и помощника) дел оказалось невпроворот. Оба мотались по империи, выступая на площадях и заседаниях, беседуя с друзьями и недругами, в попытках где-то объяснить, где-то припугнуть, где-то привлечь на свою сторону.

И — рассказать правду. Безусловно, в виде, одобренном императором.

Конечно же магистр Мангиле действовал не один. К этому выводу мог прийти любой разумный человек, проанализировав происходившее в то время в империи. Мог бы — если бы имел доступ к достоверным сведениям.

Первый Прорыв, попытка контратаки, массовые потери среди магов, изобретение химер и химероидов с замкнутыми магическими контурами, нападение соседей с целью поживиться за счет ослабленного государства, смерть императора, смена династии — события следовали одно за другим, дозволяя заговорщикам оставаться безнаказанными.

И — засекретить все данные, касающиеся Той Стороны, а также всячески тормозить исследования, основанные на скудных данных, оставшихся после эпического поединка Эдельвольфа Рута с Продавшимся и исчезновения последнего.

Постграничью тщательно и умело создавался облик «страшилки», с которой ничего нельзя поделать, лишь предупреждать Прорывы.

Для чего?

Все просто.

Чтобы держать под контролем империю.

Изначально, когда магистр Мангиле открыл возможность создавать стабильные каналы, использовав ресурсы нескольких именитых фамилий империи для своих исследований, желающие обрести могущество обрадовались. Но обнаружился эффект, сводящий на нет всю радость. Мало кто хотел стать очень сильным магом, чтобы через довольно короткое время превратиться в монстра. Возможно, некоторые потерпели бы и изменение внешности, однако вместе с монструозностью приходила и несовместимость с жизнью в обычном мире. Печально. Весьма печально. Но ведь умение создавать Прорывы и поддерживать в относительно стабильном состоянии порталы в Постграничье, не дозволяя им распадаться, можно использовать и по-другому.

Вот и использовали, держа под тайным контролем большую часть денежных и иных потоков. Когда магистр Мангиле стал неудобен, его попросту сдали службе внутреннего контроля, планируя уничтожить до того, как тот начнет давать показания. Ведь на мертвого спихнуть всю вину гораздо легче, чем на живого.

И вот теперь мертвый магистр с удовольствием рассказывал не только о своих исследованиях, но и о тех, кто его поддерживал, помогал, обеспечивал материалами и образцами, свято полагая, что находится среди друзей, освободивших его из заточения и разделяющих взгляды. Что будет, когда откроется правда, Аля не могла предположить. Никто не мог. Точно также как и решение суда по поводу призрака магистра Мангиле.

С живыми также пока только работали, конфисковав имущество и расселив по разным тюрьмам — во избежание всяческих проблем.

Ситуацию сглаживало одно: простой люд, поверив обещанию героя войны, что глобальных Прорывов больше не будет, и военные налоги снизят, возрадовался и потихоньку возвращался к обычной жизни, здраво рассудив, что знать и правящие фамилии между собой разберутся. Лучше к ним пока не лезть. Значит, массового народного бунта не будет, и можно сосредоточиться на мирном разрешении всех проблем.

— Он еще и прошлого императора убил, — подлила масла в огонь Аля.

Сильва зарычала и пошла на новый круг забега по палате.

Провоцировала Аля подругу не со зла, просто знала, что пока рыжая не выплеснет свое возмущение, так и продолжит извергать проклятия предателям. А так еще побегает немного и успокоится.

Так и случилось. Выдохнув злость, Сильва упала в кресло и тут же подскочила:

— Ой, я ж почти забыла, смотри, что я принесла!

Аля давно с интересом косилась на громадный кофр, брошенный подругой у порога, а теперь узнала о его содержимом.

— М… Что это? — с опаской поинтересовалась девушка, когда из недр распахнутого сундука на свет вырвался (и даже немного рассыпался по полу) разноцветный тканевый клубок.

— Платья, — с гордостью пояснила Сильва, поглядывая на клубок, продолжающий лезть из кофра.

— Ты что, ногами их туда утрамбовывала? — ужаснулась Аля.

— Ну… — немного смутилась рыжая. — Почти, — и призналась самокритично: — Но уложить все было страсть как трудно!

— А зачем все это?

— Как зачем? — искренне удивилась Сильва. — Платье свадебное подобрать. Ты как выйдешь — сразу замуж пойдешь. Времени у тебя не будет. А у меня тут разные фасоны и расцветки, сейчас выберем, и тебе быстренько все сошьют. Так что выбирайся из постели, сейчас мерить будешь.

— Так ведь…

— Не бойся, — беззаботно махнула рукой рыжая. — Все зачарованы. Достаточно один раз встряхнуть и — раз!

Тщательно пожеванная коровой тряпочка после встряхивания превратилось в очень симпатичное прямое шелковое платье в пол.

— И все! Видишь?

Аля видела и мгновенно представила, сколько стоило зачаровать это богатство.

— А…

— А деньги дал Вульф. Говорит, для любимой внучки ничего не жалко. Еще бы он пожалел, — немного воинственно усмехнулась Сильва, вновь встряхнув платьице — показалось, что осталась не разглаженная складка.