Сердце пяти миров (СИ) - Андреевич София Страница 21

Он еще не был связан с ней, но их клятвы уже сделали их единым.

Он еще не чувствовал ее так, как чувствовал ее Фир, но не мог не осознавать ее присутствия — словно биение крыльев пустынной бабочки где-то рядом. Ее магия. Ее жизнь.

Дикарь зарычал и бросился на него, низко склонив голову, и мечи снова скрестились. Один, два, три сильных удара — и Прэйир попятился под напором чужой силы, уворачиваясь от взмахов, грозящих снести ему голову. Пригнулся, пропуская руку с мечом над собой, развернулся и оказался у дикаря за спиной. Его сильная рука обхватила толстую чешуйчатую шею, и в мгновение ока дикарь оказался в ловушке.

Он успел только дернуть головой, и, казалось, даже не понял, что произошло, а клинок уже взрезал толстое горло, и струя дурно пахнущей крови выстрелила в сторону наблюдающего за поединком чужого фрейле, окатив его с головы до ног и заставив воинов с того края круга отшатнуться назад с проклятьями.

Шербера могла поклясться, что Прэйир сделал это намеренно.

Он разжал руку, и дикарь упал лицом в песок. Приветственные вопли встретили воина, в очередной раз доказавшего свою славу — и право обладать своей акрай, и господин Тэррик объявил, что акрай Шербера остается верной своим клятвам и своим спутникам.

Она опустила лицо, скрывая чувства, но тут же вскинула голову, когда мысль о ране Прэйира обожгла ее. Ему нужна ее магия. Рана на боку была глубокой, кровь так и текла из нее, и наверняка ему больно. Она нужна ему.

— Шербера! — предупреждающе окликнул ее Фир, но она уже отпустила его и, забыв обо всем, пошла к кругу, едва ли не расталкивая стоящих на пути воинов.

Прэйир был ранен. Она была его акрай, и она могла помочь ему, унять боль, призвать магию, которая могла бы успокоить кровь и помочь ране затянуться быстрее. Она поможет ему. Она прикоснется к нему, и…

— Акрай с пламенными волосами! — Догнавший Шерберу голос звучал невозмутимо, словно чужой фрейле, произносящий эти слова, и не стоял сейчас, облитый вонючей кровью, возле мертвого тела своего воина. — За тебя хочет сразиться один из моих воинов!

И только увидев второго выходящего в круг дикаря, она поняла, в чем дело.

— Нет! — крикнула она, не помня себя. — Нет, господин, позволь мне сначала…

Сзади ее обхватила рука Номариама, и он потащил ее обратно так, словно она не сопротивлялась сейчас в безумном желании дотянуться до своего раненого спутника, так, словно не протягивала руку, от которой услышавший ее крик Прэйир отвернулся, снова ухватившись за меч и даже не изменившись в лице, когда увидел нового противника.

Большого. Полного сил. Еще свирепее того, чье тело уже тащили прочь, кряхтя от натуги, мальчишки.

— Позволь мне помочь ему! — умоляла она Номариама.

— Ты хочешь, чтобы Фир убил половину войска? Ты должна быть с ним!

— Нет! — снова выкрикнула она, но воины вокруг уже гомонили и переступали с ноги на ногу, предчувствуя кровавую битву, которая снова должна была закончиться смертью, и голос ее потонул в их голосах.

Она почти врезалась в Фира, когда Номариам отпустил ее, уткнулась лицом в его грудь и застонала от разрывающей напополам муки. И зверь внутри Фира заволновался в ответ на этот стон, и сам он, стиснув зубы и тяжело дыша, опустил голову и прижался лбом к ее макушке, пытаясь овладеть своим зверем.

— Я могу ему помочь.

— Он победит, и ты ему поможешь, — ответил ей Олдин.

— Ты должна… — голос Фира сорвался на рычание, когда зверь попытался вырваться. — Ты должна быть… со мной, Шербера. Сейчас ты нужна мне… больше.

Она едва не начала просить. Едва не начала умолять их отпустить ее и дать ей возможность помочь Прэйиру, коснуться своей магией его ран, сказать ему, что она восхищена им и что он — самый сильный и прекрасный воин на Побережье.

Прэйир не должен узнать.

Эта мысль отрезвила ее.

— Фир, — заговорила Шербера, гладя ладонями грудь кароса каросе, и зверь внутри мгновенно затих, толкнулся ей в руку и замурлыкал, и слова вдруг пришли сами собой, как будто ждали: — Я здесь, Фир, я здесь.

За спиной снова раздался крик толпы, приветствующей удачный выпад, и Шербера снова повернула голову и стала наблюдать за боем, стараясь не замечать понимающего и сочувственного взгляда Олдина, мягкого прикосновения руки Номариама к спине и не думать о том, что только что сказал ей Фир.

Прэйир никогда не должен узнать.

Вот только трое других ее спутников уже узнали.

Глава 9

Костяная игла со скрипом протыкала кожу, рыбьи жилы натягивали плоть. Полукровка шил быстро и ловко, но рана была длинная и глубокая, и ему приходилось вонзать иглу так, чтобы не оставить в шве карманов, в которых потом будет накапливаться гной. Стоящая рядом лекарка то и дело промокала чистой тряпицей выступающую на коже кровь.

Прэйир наблюдал за работой полукровки почти отстраненно. Он уже давно научился не обращать внимания на боль, и потому, пока игла раз за разом пронзала его кожу, прокалывая в ней дыры в добавление к тем, что уже там были, просто молча сидел и ждал. И прислушивался к доносящимся снаружи звукам праздника — последнего перед уходом со стены, последнего перед началом трудного перехода по долине, в которую обновленное восходное войско спустится уже завтра.

Где-то вдали бил кожаный барабан. Кто-то хрипло пел песню о доме на незнакомом ему языке, где-то играла, визгливо и скрипуче, тростниковая свистница — трубка, из которой, если в нее подуть, вырывались звуки. Гудели, низко и гулко, рога. Ленивые пьяные голоса захмелевших от обильной еды и вина воинов превращались в жужжание надоедливых мушек-джури, сливаясь в общий хор.

Фрейле решили, что войска разойдутся уже завтра. Разведчики донесли о большом лагере темволд в дне пути от встречи, а пленник, после того, как ему отрезали уши и пальцы на руках, рассказал, что к врагу на подмогу тоже идет отряд. Темволд хорошо понимали, что войне приходит конец. Они тоже решили объединиться, собрать все оставшиеся силы в один желто-зеленый кулак, чтобы ударить им из-за городских стен по тем, кто рискнет подойти очень близко.

Восходное и южное войска не должны были позволить темволд объединиться. Их нужно было разбить, пока они еще слабы и пока на землю не начали падать первые серые снежинки. Когда настанут Холода, вся жизнь, рожденная Океаном, станет слаба и медлительна. До этого времени им нужно будет захватить город, укрепиться в нем и закрыть двери, чтобы внутрь не смогла войти метель.

Какой-то воин пронзительным и чистым голосом запел песню об Океане, и несколько лекарок, бездельничавших в ожидании раненых и больных, выглянули из палатки, чтобы послушать. Вкусный запах жареной рыбы скользнул внутрь и пощекотал ноздри Прэйира, заставив его поморщиться.

Рыба. Дикарь. Сражение.

Ни южане, ни восходное войско не ели дикую жизнь, если она стояла на двух ногах, так что тела побежденных Прэйиром рыболюдей принесли в жертву Инифри. Каждому воину, пришедшему к костру, пришлось выпить вина и съесть пучок пустынной травы. У восходного войска не было таких традиций, но южане считали вино кровью Инифри, а то, что рождала земля — ее плотью; и кровью и плотью своей богини они отмечали свои странные праздники.

Прэйиру стоило бы полежать, раз уже завтра они отправлялись в путь, но он только фыркнул в ответ на предложение полукровки и попросил его поторопиться. Ему нужно было идти на стену. Сегодня была его очередь караулить покой лагеря, и он не намеревался отказываться от нее из-за пустяковых царапин.

— Ты управляешься с иглой еще хуже, чем с мечом, — процедил он сквозь зубы, когда полукровка сказал, что ему нужно еще немного времени.

— Ты вообще с ней не управляешься, воин, — заметил тот спокойно, не прекращая завязывать узлы. — Почему ты не позволил Шербере помочь себе? Ее магия могла бы в разы ускорить заживление.

— Ты забываешься, полукровка. Тебе я на вопросы отвечать не собираюсь. — Прэйир дождался, пока будет сделан последний стежок, и поднялся, не позволив лекарке в последний раз вытереть рану. — Не нужно, женщина. Я не мальчишка, чтобы падать без чувств от вида крови.