Приют - Татьяна Лаас Страница 21

— Увы, уже не исполнится. Восстанавливать там нечего. Человеческая психика не выдерживает в условиях такого стресса и…

— Что? — не поняла Эми.

Джон наклонился и поднял с пола ведро:

— Страшно жить, когда мир гибнет. Вот люди и творят глупости. А сейчас, простите, мне надо покормить овец.

Он прошел мимо неё. Эми лишь успела спросить:

— А зарево? Тоже из-за взрыва?

— Зарево? — Он обернулся на неё, не подумав — искалеченной стороной. — Зарево… Это горела железнодорожная станция. Там нашли приют несколько жителей из-за хребта. Привыкайте, миссис Бейкер, теперь такие зарева станут частыми.

Днем ферму посетил констебль Йорк в сопровождении нескольких мужчин с винтовками на плечах. На левых рукавах у всех алели повязки. Эми, увидев их приближение из дома, вышла на улицу, вытирая руки полотенцем — пытаясь занять себя, она принялась стряпать рождественские пряники.

— Миссис Бейкер, — обратился к ней Йорк, пока сопровождающие его осматривались, пытаясь мимоходом заглянуть в сараи.

— Да, констебль…

— Могу я увидеть мистера Бейкера?

— Он еще… — она сглотнула, оглядывая любопытствующих людей. За домом показался Джон, меланхолично, одной рукой, вытесывая длинную жердь для забора. — Он еще три недели назад уехал на заработки и до сих пор не вернулся. А что, что-то случилось?

— Ничего, миссис Бейкер. Обычный обход. Мы теперь будем частенько обходить фермы, чтобы в случае чего помочь. Знаете же, зараза ходит, мало ли, заболеет кто, а до города далеко. Только мы и поможем.

Кто-то осклабился. Один из мужчин отошел в сторону и стал что-то выспрашивать у Джона.

Эми осторожно кивнула, не понимая ничего:

— Благодарю за заботу, но на ферме я да работник мой. Все хорошо, помощь не требуется.

— А животные? — поинтересовался высокий, худой мужчина, стоявший за плечом констебля.

— А что животные…? — переспросила недоумевающе Эми.

— Животные здоровы?

Эми нахмурилась, вспоминая:

— На днях ярка копытную гниль подхватила, придется под нож пускать…. Жалко, конечно… Но все равно на Рождество собирались… Так что…

Констебль кивнул:

— Все ясно, миссис Бейкер. Если заболеют животные — сообщайте в город любому, на ком увидите алую повязку “Лиги обеспокоенных граждан”. Если заболеете сами — мы вам поможем, не волнуйтесь — мы будем часто проводить обходы ферм. И если кто-то из местных или пришлых обратится за помощью — сообщайте нам, мы для этого и собрали Лигу. А если вернется ваш муж — сообщите мне лично. И немедленно, миссис Бейкер. Это очень важно.

— Да, констебль Йорк, обязательно… — Эми присела в книксене, прощаясь с мужчинами.

Джон, все так же с жердей в руке, подошел, уточняя:

— Сообщать и бдеть, да?

— Что? — Эми косо посмотрела на жердь.

— Забор разваливается. Как бы гуси не разлетелись, — невинно сообщил Джон. — Миссис Бейкер, все становится крайне дурно пахнущим… Постарайтесь обходить Лигу и повязочных по большой дуге.

— Джон?

— Миссис Бейкер, просто поверьте…

Она все же спросила, боясь показаться глупой:

— О таком тоже писали в столичных газетах?

— Увы, об этом писали книги, а это еще хуже… — Он пошел прочь — чинить забор.

Ночью опять было зарево — где-то в районе фермы “Гремящий ручей”. Несмотря на глубокую ночь, сон не шел, снова и снова она возвращалась мыслями к Алистеру и попыткам его разыскать. К утру, почти не сомкнув глаз, она хотя бы решила, как ей действовать. Она решила пойти на станцию и дать телеграмму — в порт Нью-Порта. Там же должны знать списки матросов. Ну… Наверное…

* * *

Она покормила птиц, подоила коров, потом с сожалением посмотрела, как Джон выливает молоко в ближайшую канаву — так было проще. Потом быстро прибрала в доме, надела платье на выход (благодаря Алистеру у неё было целых три платья) и пешком отправилась на железнодорожную станцию. Пусть далеко, пусть устанет, зато прогуляется — доктора всегда рекомендовали женщинам прогулки от нервов.

Она шла, наслаждаясь не по зимнему ярким солнцем, свежим воздухом без примеси дыма, темной зеленью живой изгороди вдоль пастбищ, машинально замечая, где в следующем году понадобится ремонт. Снежок растаял, кое-где блестели на солнце лужицы. Пахло влагой и надеждой — даже думать не хотелось, что где-то за хребтом бродит смерть.

Поднимаясь по широкой каменной лестнице на перрон, она замерла — на миг ей показались странные шорохи и всхлипы под ней. Она стремительно поднялась наверх, надеясь, что на станции окажется дежурный — как все, жившие в долине Ривердейла, она знала местные легенды. Знала, что под Гибельным холмом живут эльфы и феи, готовые в любой момент заморочить тебе голову, и хорошо, если только пошутят зло, говаривали, что и в свой мир утаскивали. Знала, что в зимнее время врата между миром людей и фей распахиваются легко, даже днем. Знала… И, как и все, побаивалась и опасалась, и вскрикивала в ночь Хеллоуина, когда чаще всего вспоминались легенды, и делала вид, что не верит в остальное время, хотя… Счастливый клевер всегда носила с собой.

…и как же жаль, что железная дорога шла вокруг Гибельного холма!…

На перроне было тихо. Станция была закрыта, на двери висело уже пожелтевшее объявление: “Железнодорожная станция закрыта на неопределенный срок. Приносим свои извинения!”. Другой рукой было нагло приписано “До Апокалипсиса не раньше”. И еще кто-то богобоязненно приписал карандашом “Да хранит нас всех господь!”.

Эми на всякий случай подергала дверь, но та не открылась. Пришлось идти к лестнице — здесь ей ничем помочь не могли. Она замерла на первой ступеньке, хорошенько прислушиваясь — тихий голосок что-то быстро сказал, а потом вновь раздались сдавленные всхлипы. Эми быстро сбежала по ступенькам и промчалась прочь до поворота на дорогу к ферме. Замерла, стараясь привести дыхание в порядок, и решила идти за помощью — Джон точно должен знать, что делать? Человек ли, потустороннее существо ли, фея или эльф там плакали, мужчине всегда виднее, как нужно поступить. Она оглянулась назад, на еле видимую среди деревьев станцию, сделала шаг в сторону дома, а потом…

Она решительно вернулась назад — к лестнице:

— Эй, кто там — вылезайте. Я вам не причиню вреда.

Шорох и плач возобновились.

— Вылезайте, иначе я…

Что — иначе, она не знала, но её угрозу оценили — из-под лестницы вылез грязный, отчаянно чумазый мальчишка лет восьми в когда-то красивом бархатном костюмчике, таща за собой девочку лет трех, не больше. На девочке было красивое парчовое платье и зимнее пальтишко. Огромные голубые глаза доверчиво и застенчиво смотрели на неё.

….А на мальчике-то шорты — из