Как (не) стать избранницей драконьего принца - Анжела Кристова Страница 21

Академия в мрачном цвете ночного неба предстала каким-то нагромождением неотесанных камней. Света нет в окнах каркает опять кто-то. Очень неуютно ощущать себя в таком месте, холодно, ветер…

Нас сразу разлучили. Меня перехватила вышедшая из темноты молодая девушка в красивом платье, отвела в женское общежитие. Прямо в мою комнату ввела. А Тарса увели те трое, что прибыли на помощь.

У меня были вопросы. Вот один из них: почему он раньше их не позвал? Чего ждал? Почему один брел по полю? И еще вопросы: кто тот дракон, что чуть не сжег меня, нас…? Мой фамильяр, куда он подевался? Я его звала, звала…, даже ругалась, поминала черта. Он не появлялся. Но задать вопросы было некому…

— Меня зовут Альмарена рест Акани. Я староста первого потока.

— Меня зовут Александрина рест Моринор.

Девушка присела в реверансе. Я за ней попробовала это повторить. Присела чуть, ну как смогла. Я отчаянно зевала, прикрыв ладонью рот. Сбылась моя мечта наесться впрок. Теперь хотелось спать…

— Очень рада познакомиться, Александрина. Ты единственная первокурсница, у которой есть крылья. Располагайся!

Девушка была черноволосой и высокой. И у нее были странные черты лица: глаза черные, выразительные, большие и несоразмерно длинный нос. Больше что-то рассмотреть не получилось. Я припомнила как выгляжу сама, что увидела в отражении зеркала в родовом гнезде и это волновало. В прошлой жизни, в своем мире, я выглядела не так… привлекательно. Но напрягало, что у меня лицо чужое, тело не мое. Душа? Душа моя. Хоть с этим все в порядке! Совладать теперь мне нужно со вторым моим я. И что тогда?

Ой! У меня задание, и если оплошаю, то какой-то неприглядный монстр обещал забрать меня себе… Кошмар!

Вновь припоминаю свой облик. У меня нормальные пропорции лица, зеленые глаз, нос не вытянутый, а нормальный. Волосы…, волосы густые, длина чуть ниже лопаток, прямо красота!

— Сюда можно сложить твои вещи. Здесь твоя кровать. Здесь будет спать твоя соседка. Девушку звать Мирта рест Кавадо. Она приедет чуть позже, у нее заболела мать.

— Ой, как жалко! Благодарю, Альмарена. Скажи, тут можно друг к другу обращаться по имени, без приставок и фамилий?

— Фамилий, это что? — переспросила девушка.

— Ну это то, что следует за рестом.

— А! Родовое имя, вот о чем ты! Странно ты его обозвала… Конечно, можно! Девушек тут очень мало, а таких хорошеньких, как ты и вовсе нет. Называй меня уменьшительным: можно просто, Альма.

— А меня Рина, — с облегчением произнесла.

— Все, — девушка мне улыбнулась. — Вижу, ты зеваешь, борешься со сном. Я ухожу. Завтра я сама разбужу тебя. Прощай!

— Прощай, хороших сновидений, Альма.

Как в прежнем мире — так иногда собаку назовут. Ладно. Надо привыкать. И не нервничать, и не умирать. А то с испугу подавилась и вот вам результат, раскрылись крылья. Это моя большая часть пыталась так спасти меня? Или виноват кулак Тарса посередь лопаток?

Подумаю об этом завтра…

Глава 17. Академия драконов Дрэгон Холл

Сон пришел внезапно. Все же я очень измучилась в дороге. Проснулась внезапно, как-то необычно сразу. Несколько томительных мгновений прислушивалась к себе и окружающему миру. Вроде тишина внутри меня, снаружи тоже тишь да блажь.

В потемках (а по моим ощущениям, проснулась я незадолго до рассвета) осмотрела свою комнату. Кроме окна, был небольшой коридорчик и там две двери. Первая вела в общий коридор, туда я не пошла. Вторая дверь вела в помещение, явно предназначавшееся для личных процедур. В сравнении с городской гостиницей, тут был технический прогресс: умывальник с краном и из него полилась прохладная вода, унитаз вполне себе обычный, беленький и чистенький такой, небольшая круглая ванна, два полотенца висели на стенке, на полочке лежало мыло в миниатюрной мыльнице. На полу постелен мягкий синенький ковер.

Повернула кран, полилась вода, вымыла руки, а потом уставилась на ванну, белеющую в темноте. Сразу зачесалось неприятно в нескольких местах.

— Как бы я хотела окунуться в теплую водицу…

Только проговорила это, как внезапно раздалось:

— Ну и чего ждешь, раз хочется ополоснуться?

Голос такой противный, скрипучий! И мужской…

— Вы кто? Почему я вас не вижу!

— Я местный! Живу я здесь! Наливай, грей воду, сама!

— Я?! Наливай? Сама?!

Молчание было недолгим, а потом такой тяжелый вдох…

— Нарожают дев изнеженных! Ничему не учат, глупых! А потом пристраивают их по разным гнездам… и домам.

— Помогите мне, пожалуйста! Я новенькая, а у папы в…хм, гнезде, не было такой красивой ванны. И меня не обучили ничему. Сестры умерли, папа карлик…

— Из рода Мориноров? Меньшая? Александрина?

— Да!

— Отблагодаришь потом…, — выдает он мне. — И попросить нормально не попросила! И поблагодарить забудешь! ворчит голос неизвестного, скрипучий, недовольный.

— Как же…, — изумилась я. — Я же вежливо просила мне помочь…

— Когда?

— Я пожалуйста, сказала…

Этот непонятный разговор продолжался бы, наверное, до бесконечности. Неизвестный, невидимый, неприятный по голосу и даже настроению, особенно по желчи, изливаемой в словах, развлекался явно, издеваясь надо мной, но вдруг в наш диалог вмешался кто-то третий

— Вальд! А ну налей, нагрей Александрине рест Моринор большую порцию воды! И не перекипяти, негодник! И покажись потом, когда она оденется и во всем ей помогай! Иначе я выдам на твою родню официальный запрет. И больше не один из вашего семейства не сможет эту должность занимать!

— Хорошо, хорошо, начальник, — запел буквально соловьем, у которого был пропитый совершенно голос, этот… Уж не знаю кто он, но в ту же минуту из большого крана в ванну потекла вода и от нее пошел пар. Горячая!

— Спасибо!

— Надо говорить: благодарю! Или вы не знаете, что даже благородным к лицу вежливость, леди?

— Прошу меня простить! Благодарю! Огромное благодарю, мерси, бонжур, великолепно! Вы замечательный, уж не знаю кто, но замечательный… мужчина!

— О, тут послышалось, и довольное.

Перечисляя это все, я стремительно избавлялась от одежды. На самом деле, порванное на спине платье, спереди держалось на остатках рюшей, сверху еще плащ одет был на меня, и на ногах странного покроя сапоги… Все пришло в негодность, кроме плаща, конечно, и я сейчас все это стремительно снимала.

* * *

Отмокала долго. Неприлично долго. Вымылась тщательно, два раза слив наполняемую ванну, промыла волосы, оттерла тело, почувствовав себя живой. Как будто с грязью и дорожной пылью, а вместе с ней и той бедой, что по ощущениям со мной шагала, я смыла тяжкий камень на душе.

Через