Алиса Дорн - Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы Страница 22

— Минуту, — предупредила я блондина и нырнула вслед за Норой к ней в кабинет. По крайней мере, она еще никуда не исчезла. — Что ты имела в виду, что он все-таки меня нашел?

Похоже, работа главной по этажу была не из легких. Когда бы я ни видела Леонор, она постоянно куда-то спешила, пыталась заниматься десятком дел одновременно и, даже разговаривая с тобой, раздумывала над одиннадцатым. Вот и сейчас она рассеянно ответила мне, перебирая какие-то бумаги.

— Как это что? То, что он просил у меня твой номер телефона, конечно. Кстати, не забудь к пятнице принести мне список покупок, я от тебя за эти недели так ничего и не получила.

— Когда?

— Что когда? В пятницу, я же сказала…

— Когда Диз спрашивал у тебя мой номер? — терпеливо уточнила я.

А ведь я была права, когда утверждала, что не дала бы ему свой телефон сама!

— Ах, это… Так второго, сразу после праздника, — она посерьезнела и взглянула на меня. — А в чем дело?

Хотела бы я и сама это знать.

— Диз говорил, зачем ему он?

Леонор недоумевающе захлопала глазами.

— А зачем вообще спрашивают телефон девушки?

Чтобы позвонить. Только это был не наш… не совсем наш случай. Потому что обычная схема из знакомства, флирта и свидания не предусматривала подозрительных обстоятельств, потери памяти и лавкрафтианского вуза.

Зайдем с другой стороны.

— Как он объяснил, почему спрашивает мой номер у тебя, а не у меня?

— Сказал, что познакомился у костров с новенькой по имени Наташа, а телефон у нее взять забыл. Спросил, не знаю ли я тебя.

— И ты в это поверила?

Потому что я — не очень. Хотя после ее рассказа и оставался вопрос, как айтишник узнал мое имя.

— Конечно, — удивилась Нора.

— И дала ему мой номер?

— Конечно, — повторила блондинка. — А что, не надо было? Это же Диз…

Вообще-то нет. Мне всегда казалось, что это логично: если девушка не дала парню номер своего телефона, значит, на то были причины, и достаточно весомые, чтобы никто другой не пытался «помочь» и исправить ее «оплошность». И что значило «это же Диз»? Потому что, если кто-то здесь намекал, что, раз уж мной заинтересовался парень, которого легче было бы представить на обложке какого-нибудь глянцевого журнала, чем в пыльном кабинете IT, то я должна прыгать от счастья и не замечать, что здесь что-то сдохло, я этого кого-то немножко убью, честное слово. Признаю, с объективной точки зрения это было бы естественно и логично. Если бы у меня не было иммунитета, полученного горьким и противным путем.

Но он был. И очень мешал радоваться подобному вниманию.

— Мне кажется, это мило. Он так настойчиво уговаривал меня поделиться твоим телефоном или хотя бы сказать номер твоей комнаты, искал тебя специально… Знаешь, — мечтательно улыбнулась Леонор, — по-моему, это звучит как начало романтической истории.

О нет. В нашем случае это звучало как начало чертова детектива. Шпионского романа. Того ужастика про серийного маньяка-психопата, про который вы знаете, что не стоит смотреть его посреди ночи, но все равно включаете.

Ладно, возможно, с последним я немного преувеличила, но девушка никогда не может быть слишком осторожной.

— Это все, что ты хотела спросить? — минута, которую мисс Я-здесь-для-того-чтобы-тебе-было-комфортно была готова потратить на меня, прошла, и Нора снова вернулась к делам. — Если да, то не забудь, пожалуйста, про список.

Макс стоял все там же, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене. Вздохнув, я нацепила на лицо улыбку и побрела извиняться. А мне было за что. Это было несправедливо — обвинять его чуть ли не в расизме, куклуксклановстве и отношении к людям как у слизериновцев к маглам (и хотя я не успела озвучить это Райли за обедом, я же так думала! Значит, вина моя существовала) на основании одной фразы.

— Давно ждешь? — спросила я, подходя к нему.

— Да нет. Честно говоря, я оставил тебе записку и уже уходил, но ты вернулась… Слушай, а кто тот парень, с которым ты пришла?

Как так получалось, что стоило Дизу появиться, как все начинало крутиться вокруг него?

— Никто. Одногруппник, мы с ним на гендерные исследования вместе ходим. А что?

— Ничего. Показалось…

Судя по задумчивому выражению лица, это было вовсе не ничего, но я не стала продолжать тему и вместо этого приступила к покаянию.

— Не знаю, сколько ты услышал сегодня из нашего с Райли разговора, но ты все не так понял… — Я прикинула кое-что в уме и была вынуждена исправиться: — То есть, возможно, ты понял так, но… Я хотела сказать, я не… Я имела в виду…

Я не умею просить прощения. Очень стараюсь, но у меня никогда не получается нормально, чтобы это выглядело искренне и не пошло. А ведь я хотела извиниться. Макс мне нравился. Быть может, немного меньше после Той Самой Фразы, но все же… С ним было спокойно. У него был тот особый вид обаяния, когда от одной только его уверенной приободряющей улыбки сердце переставало бешено колотиться, а мысли приходили в порядок. Не в этот раз, правда.

— Короче, твое отношение к людям… или твои отношения с людьми — это совершенно не мое дело, и я не хочу, чтобы ты подумал, будто я осуждаю или даю вообще какую-то оценку, потому что, как я уже сказала, это совершенно не мое дело…

Кажется, я от Райли заразилась. Макс, похоже, подумал о том же, потому что улыбнулся и терпеливо подождал, пока я сама не выдохнусь.

— Может, дашь мне самому сказать? — поинтересовался он, когда я закончила.

— Ты прав, — согласилась я. После такого позора я на что угодно бы согласилась. — Говори.

— Пригласишь к себе?

Заметив, как я колебалась, подыскивая вежливую и тактичную причину для отказа, Макс подошел к вопросу с другой стороны.

— Хочешь узнать, кто такие Охотники?

Конечно, я хотела! А он знал, чем меня зацепить.

— Проходи, пожалуйста, — я быстро отперла дверь.

В комнате Макс с любопытством огляделся, подошел к мольберту и нервно закашлялся, рассмотрев стоявшую на нем незаконченную картину. Я его понимала: София тяготела к абстракции. А еще у нее был красный период, в результате чего стоявший на мольберте холст изображал что-то, удивительно похожее на вываленные наружу окровавленные человеческие внутренности.

— А у вас тут уютно…

— Ты хотел рассказать про Охотников, — напомнила я.

— Сначала я хотел извиниться, — смущенно покосившись на разобранные кровати, сокурсник примостился на краешке единственного в комнате стула. — Мне следовало подумать о выборе слов.

Судя по виноватому виду, Райли не только со мной успела сегодня поговорить.