Штаний Люба - В любой гадости ищи свои радости Страница 22

Почему-то в словах спутника наравне с горечью мне почудилось что-то такое… Не могу понять что, но захотелось от души приложить саму себя копытом по лбу.

По лугам идти было несколько проще, так что уже часа через два мы вышли к широкой медлительной речке. На первый взгляд очень на Волгу похожа. Такая же спокойная, плавная, тихая.

Ага, только ведь и Волга такая только на первый взгляд. Отплыви чуть от берега, сразу поймёшь как обманчиво спокойствие и медлительность. Знаю. Всю жизнь на Волге прожила.

Да и холодновато купаться, если честно. Но Алехандро явно это не остановит, судя по решительному выражению на разноцветном лице. Вот чё-о-о-орт. И плот соорудить не из чего. На том берегу деревьев сколько угодно, а тут только ракитник кое-где. Надо было в лесу… Хотя, с другой стороны, даже сооруди мы там плот, его до реки ещё дотащить нужно. И всё равно, мне бы пришлось плыть, лошадь же.

Хорошо хоть до другого берега навскидку не больше пятисот метров. Только вот расстояние по воде на глаз определять — гиблое дело. Так что нефиг тянуть. Тем более, зомбик мой уже конкретно задумался, как меня в воду загонять. По глазам вижу и по тому, что к сумкам ручонки свои тянет.

Наверняка за поводом. Ну, уж нет! Погибать так по своей воле, а не так. Эх, была не была! И глубоко вздохнув, я рыкнула на бочком подбирающегося ко мне горбуна и вошла в воду.

Бедный горбун опять вылупился на меня, как дурак на андронный колайдер. А чего он ждал, собственно? Что я буду биться в истерике и наворачивать круги по полю? На фиг, я и без того устала, чтобы впустую силы тратить. И так понятно, что хочешь — не хочешь, придётся переправляться вплавь. Ну как вплавь…

Алехандро-то, очухавшись вошёл в воду и метров через пять поплыл, а я, пошла. Благо, речка вопреки логике оказалась довольно мелкой. Я медленно брела по песчаному дну по горло в воде, искоса посматривая на то, как довольно сильное течение относит от вонючки кучу всякого мусора и мелкой живности, вроде червяков и гусениц. Сам он как-то умудрялся не слишком отклоняться от прямой, но, всё равно, траектория движения оставляла желать лучшего.

Радуясь тому, что моей сообразительности хватило войти в реку на пару метров выше, я задумалась. Стоит рискнуть и помочь или всё-таки слишком гадко? С одной стороны, увечному Алехандро реально тяжело плыть. То и дело окунается с головой…Если припомнить пословицу про то, что не тонет, можно даже предположить, что он — не оно самое. Да и сносит его с каждым метром всё сильнее. В этом случае помочь ему нужно по любому.

Ну что за жизнь? Голодная, по горло в холодной воде, как домой попасть вообще не понятно, а приходится переступать ещё и брезгливость. Боже, если это — испытание, то может ну его, а? Я лучше волонтёром в собачий приют устроюсь, только верни всё, как было. Ну, пожалуйста!

Но небеса молчали, только темнели с каждой минутой. Когда до меня допёрло, что будет, если гроза начнётся до того как мы выйдем из реки, все сомнения разом куда-то испарились. Как же я раньше не сообразила! Нас же сейчас прямо в воде поджарит. Мама!

Наплевав на страхи и брезгливость, я поковыляла к зомбику. Неожиданно узрев мою мрачную морду совсем близко, он чуть не утоп. Слава Богу, хватило сообразительности уцепиться за край седла, а не за гриву. Хоть не так противно. И я с удвоенным рвением ломанулась вперёд. Страх придал сил, которые, как мне казалось ещё пять минут назад, были на исходе. Так что Алехандро, теперь только успевал отплёвываться, но держался крепко.

Поднялся ветер и по воде пошла рябь. Сначала едва заметная, минут через десять она превратилась в полноценные волны. Не море, конечно, и потому не слишком высокие, но, всё равно, приятного мало. Тем более, что ближе к середине реки пришлось плыть и мне.

Радовало только то, что ещё в лесу кошмарик накрепко привязал сумки, обмотав меня верёвкой. Я бы не далась, но они, цепляясь за ветки, постоянно соскальзывали, а позволить себя оседлать и приторочить их как положено я не могла, опасаясь, что соблазн поехать на мне станет слишком велик.

Только благодаря этому торбочки, хоть и намокли, но покамест держались, а вместе с ними и Алехандро.

Через какое-то время от усталости я впала в прострацию. Всё плыла, и плыла, и плыла… Уже начался дождь. Мелкий и нудный, он ничуть не походил на грозу, но где-то далеко рокотал гром, не давая надежде на ошибку поднять голову. Когда ноги что-то задели, я даже не сразу сообразила, что это — дно, и продолжала упрямо барахтаться, борясь с оцепенением. Так хотелось плюнуть на всё…

Холодно…

Не знаю как, но на берег мы всё-таки выбрались, и оба рухнули плашмя не силах пошевелиться.

Измученные, замёрзшие, голодные, но мы всё же переплыли эту чёртову реку. Кажется…

Первым очухался Алехандро и кое-как встал.

— Нужно идти. — Прохрипел он. — Тут недалеко.

Ага! Прям встала и пошла…

Сердце часто билось где-то в горле. В боку кололо. Перед глазами плясали чёрные мушки.

Мамочка, роди меня заново… Честно говоря, кошмарик выглядел сейчас даже поживее меня. Как он умудряется после такого дня ещё и говорить? Двужильный он что ли?! Даже понимая, что идти нужно, я закрыла глаза. Не могу… Пусть чешет куда хочет, а я тут полежу пока хотя бы дыхание не восстановится, а там посмотрим.

Горбун ещё какое-то время бубнил что-то просительно-убеждающее, а потом замолк. Ушёл видимо.

Ну и фиг с ним… Потом буду разбираться со всем и всеми, а сейчас хочу просто отдохнуть. Как же холодно-то…

Сверкнуло, и, ослепительно полыхнув, молния ударила где-то совсем близко. Под аккомпанемент оглушительного грохота я вскочила на ноги ещё до того как сообразила, что вообще-то мне пофиг на всё. Ан, нет! Оказывается не пофиг. То ли рефлексы, то ли инстинкты сработали.

А Алехандро не ушёл. Он сидел под разгулявшимся дождём прямо на травянистом берегу метрах в двух от меня. В принципе, промокнуть ещё больше невозможно, но всё равно, благодарность толкнулась в висок. Не бросил, остался ждать…. Я не обольщалась, понимая, что большая часть цены вопроса во мне как в тягловой силе, да в поклаже, которую он один попросту не утащит, но, тем не менее, на душе потеплело.

Жаль, что только на душе. Организм же обзавидовался и потребовал равномерного разделения тепла между материальными и идеальными составляющими меня любимой, а попросту говоря, замёрз. Я фыркнула, привлекая внимание мокрого насквозь спутника и зябко поёжилась.

Горбун подскочил как ошпаренный с ножом неперевес, но, поймав мой ошарашенный взгляд, выдохнул и спрятал тесачок в складках рванья. Интересно, а с чего это он на таком ‘подъёме’?