Лара Эдриан - Полночный покров Страница 22

События последней ночи, минуты наедине с Николаем и потом... она совершенно забыла о кинжалах. Такая непростительная беспечность тревожила ее. Она никогда не расставалась с кинжалами. Они были ее единственной собственностью, единственной дорогой для нее вещью.

– Идиотка, – шептала себе под нос Рената, входя в псарню и первым делом бросив взгляд на столб, где должен быть остаться кинжал, который она метнула в Николая.

Кинжала на месте не было.

Не веря своим глазам, она вскрикнула от ужаса.

Неужели воин забрал их? Неужели украл?

– Черт! Нет.

Рената рванулась к столбу... и резко остановилась у скирда. На нем рядом с ее ботинками лежали аккуратно сложенные и завернутые в замшу ее драгоценные кинжалы. Она схватила их, не веря, что они на месте, но их ощутимый вес тянул руку вниз, развеивая сомнения. Рената не смогла сдержать улыбку.

«Николай».

Он позаботился о них, когда она сама проявила чудовищную беспечность. Собрал, завернул и положил на скирд, словно знал, как они дороги ей.

Но почему он сделал это? Что он хочет купить такой заботой? Ее доверие? Слишком дешево его оценил? Или выторговывает у нее покладистость на случай, когда захочет вновь ее поцеловать?

Рената даже в мыслях не хотела к этому возвращаться. Стоило ей только вспомнить ощущение его губ, таинственная сила страсти заставляла ее непроизвольно таять.

Истина заключалась в том, что его поцелуй, пусть неожиданный и практически насильственный, был ей очень приятен.

Вот и сейчас – пресвятая дева – она уже чувствовала, как расслабляющее тепло зарождается в недрах ее тела, готовое выплеснуться и разлиться дурманящим потоком.

Она желала продолжения поцелуя, хотя инстинкт самосохранения громогласно кричал «нет!», требовал бежать от Николая как можно быстрее и как можно дальше. Но ее влекло к нему, когда он был здесь, и еще сильнее, когда он покинул усадьбу. Страсть – она думала, что убила ее навсегда, – проснулась и требовала воли.

И этот его намек, что он видел в глазах Миры ее и себя в нецеломудренном соединении, еще больше тревожил Ренату.

Но, слава богу, он ушел.

И вряд ли вернется после того, что здесь увидел.

Рената не помнила, когда она в последний раз о чем-нибудь молила Бога. Она не обращалась к высшим силам даже в минуты, когда угроза со стороны Якута казалась смертельной. Но сейчас она смиренно склонила голову и попросила Небеса беречь Николая и уводить его земные пути подальше от этого ужасного места.

И от нее.

Ренате совсем не хотелось начинать тренировку, особенно после того, что здесь произошло прошлой ночью. Воспоминания сильно волновали ее, поэтому она захватила ботинки и поспешила покинуть псарню.

Она вошла в дом, задвинула засов и направилась по коридору к своей комнате в надежде уснуть хотя бы ненадолго.

В груди неприятно заскребло еще до того, как она увидела, что дверь в комнату Миры приоткрыта. Там было темно, но Рената услышала тихий голос Миры, девочка твердила, что хочет спать и не хочет вставать. Ей вновь снятся кошмары? Рената почувствовала жалость к ребенку. И в этот момент слабые протесты Миры перебил другой голос – резкий и неприятный.

– Перестань хныкать, тварь, и открой глаза, – нетерпеливо потребовал кто-то.

От толчка Ренаты дверь широко распахнулась.

– Лекс, что ты здесь делаешь?

Вампир стоял, склонившись над Мирой, и тряс ее за плечи. Вопрос Ренаты заставил его повернуть голову, но Миру он не выпустил.

– Мне нужно кое-что выяснить у этого отцовского оракула. А на твои вопросы я отвечать не собираюсь, так что убирайся отсюда куда подальше.

– Ренни, он делает мне больно, – жалобно пробормотала Мира.

– Открой глаза, – злобно прошипел Лекс, – и тогда я перестану делать тебе больно.

– Лекс, отпусти ее, – потребовала Рената, подходя к краю кровати. Рука еще крепче сжала сверток с кинжалами. – Отпусти немедленно.

Лекс усмехнулся:

– Только тогда, когда я получу то, что мне нужно. – С этими словами он сильно тряхнул Миру.

И Рената в ярости нанесла ему ментальный удар.

Она использовала малую толику своей психической силы, но Лекс взвыл и скорчился, словно получил разряд электрического тока в тысячу вольт. Выпустив Миру, он отпрянул и приземлился пятой точкой на пол.

– Ах ты, сука! – В его глазах вспыхнуло янтарное пламя, зрачки мгновенно вытянулись в узкие щелки. – Надо убить и тебя, и этого малолетнего гаденыша!

Рената ответила ему еще одним слабым ударом. Лекс, хватаясь за голову, со стоном повалился на бок. Рената ждала, когда он немного очухается. Никогда раньше Якут-младший не угрожал ей подобным образом. Через несколько часов он придет в норму, а она к тому моменту, напротив, ослабеет. И может случиться так, что ей несдобровать.

Но по крайней мере, он оставил в покое Миру, а только этого она и добивалась.

Лекс, поднимаясь с полу, испепелял ее взглядом.

– Прочь с... дороги... шлюха, – задыхаясь, с трудом выговаривая слова, произнес он, направляясь к двери.

Он вышел, из коридора доносились звуки его неровных шагов. Рената подошла к Мире и успокаивающе погладила ее по голове:

– Все в порядке, малыш?

– Он мне не нравится, Ренни. Я его боюсь.

– Я знаю, дорогая. – Рената поцеловала девочку в лоб. – Но я сумею тебя защитить. Со мной ты в безопасности. Верь мне. Договорились?

Мира кивнула и легла, со вздохом положив голову на подушку.

– Ренни?

– Да, мышонок?

– Ты только никогда не бросай меня.

Рената посмотрела в лицо девочки, и сердце у нее сжалось.

– Никогда не брошу, Мира. Мы же дали друг другу клятву.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Взошла луна, ее свет желтоватыми бликами упал на гладь Ванзее. Андреас Райхен откинулся на подушки шезлонга, стоявшего на лужайке за его роскошным особняком, бывшим резиденцией Темной Гавани Берлина. Несмотря на умиротворяющее тепло ночи, приятный ветерок и разлившийся в природе покой, его одолевали мрачные мысли.

Тревожила последняя новость об убийстве еще одного G1, на этот раз во Франции. Казалось, мир вдруг сошел с ума. Безумие охватило не только Род, но и людей. Столько смертей и разрушений. Повсюду – боль и страдания.

Андреас не мог отделаться от чувства, что это только начало грядущих бед. Надвигалось что-то мрачное и зловещее. Возможно, мир уже давно приблизился к бездне, только он этого не заметил, с головой погрузившись в чувственные наслаждения и земные удовольствия.

Одно из его наслаждений приближалось к нему сзади. Он узнал ее по легким шагам. Она прошла по аккуратно подстриженному саду и ступила, шурша травой, на лужайку.