Ольга Горовая - Жажда ночи Страница 22

А сейчас, ему просто нужна кровь. Много крови. Так много, чтобы как можно скорее восстановить то, что сотворил его отец из-за этой мрази.

Но ничего. Ничего. Стефан все изменит. И Теодорус попросит прощения. Вампир не сомневался в этом. Он вернет себе расположение отца, украденное этой мразью. Он возвратит себе свое положение возле Теодоруса.

Главное, уничтожить эту мерзость, которая управляет сейчас его Мастером.

Стефан выступил из тьмы, укрывающей его израненное, искореженное тело, и с громким смехом, наслаждаясь страхом и ужасом на лице человека, которому не повезло стать еще одной жертвой на пути исцеления Стефа, разорвал его горло одним движением. С жадностью глотая кровь, которая била фонтаном из человеческой шеи.

***

Теодорус стоял у кровати, глядя на спящую Лилиан, и не мог заставить себя уйти.

Это было настолько странно, что Древний не знал, как можно повлиять на свое непреодолимое и ничем необъяснимое желание каждую секунду быть с ней. В ней. Раз за разом погружаться в ее манящую влажность и жар. Стать едиными. Так, чтобы ничто не могло просочиться между ним и его Лилией. Желая снова и снова глотать ее кровь, наслаждаясь дурманящим голову вкусом, и ощущать, как Лилиан пьет его… Вампир не знал ничего, более возбуждающего за все свое существование, чем тихий, влажный звук глотков Лилии, когда она пила его кровь.

Тео заставил себя отступить, делая полшага назад, игнорируя нарастающее желание. Почти свыкнувшись с мыслью о том, что эта иссушающая его тьму жажда по ней наполняет сущность, каждый миг, когда Теодорус не с Лилиан.

Вчера уходить было легче. Пусть ему было сложно оставить Лилию одну в доме, а не касаться ее кожи казалось почти невозможным, но он смог это сделать, имея четкое представление о том, что обязан договориться с Рохусом.

Теперь же, при воспоминании о том, как Стефан тянет свои руки к его Лилиане, у Древнего Мастера не было никакой возможности покинуть Лилию, уйти от нее. Потому что, ничто в мире уже не могло дать вампиру уверенности, что его Лили в безопасности, если только руки Тео не сжимались на ее теле, укрывая от всего.

Но вампир не мог позволить себе остаться. Стеф выжил.

Мастер ощущал гнев и ярость своего создания. Когда он погрузил Лилию в сон, давая ей отдых, и сам засыпал, укрыв их тьмою от любой вероятной угрозы извне, сделав неприступным их убежище, Теодорус уловил ненависть, которой бушевало сознание колдуна. Теодорус сам дал бессмертие Стефу. Теперь, он же и собирался исправить это. Но для того, чтобы поставить точку в существовании Стефана, Теодорус должен был уйти от Лилиан, пусть и на время. И вот это было огромной проблемой, черт возьми! Вампир усмехнулся, отступая еще на шаг.

Его пальцы, в обход воли мужчины, тянулись к ней. До ломоты в сжатых в кулаки суставах, Теодорус хотел коснуться волос Лили. Он хотел дотронуться до ее лица, обводя черты, которые так околдовали его, заставляя забывать про разум и контроль. Хотел целовать, облизывать каждый сантиметр ее тела, наслаждаясь дурманящим, медовым вкусом Лилиан. Даже зная, что она спит, потому что сам погрузил Лилию в глубокий сон, чтобы той легче было перенести все, что сопровождало приближающееся перерождение, он все равно, не мог не желать овладеть ею, хоть и не позволял себе этого.

Теодорус сделал еще полшага назад, насмехаясь над собой. Он мог просто развоплотиться, разом решая проблему. Но — хотел еще хотя бы мгновение смотреть на нее.

Наконец, отступив еще на один шаг назад, вампир заставил себя отвернуться и закрыть глаза, начиная терять плотность, исчезая в тьме.

— Тео?

Тихий голос Лилии заставил Теодоруса в мгновение ока вернуть себе материальность. Он не мог просто уйти, если она проснулась. Не желал делать нечто подобное, не обняв и не прижав так крепко, как только мог себе позволить, и даже не искал оправдания. Древний не собирался размышлять об этом, и точка.

Плавно развернувшись, Теодорус открыл глаза.

Разум вампира понимал, что ему не стоило этого делать, если он сегодня собирался покончить со Стефаном. Его тьме было плевать на нечто подобное.

Девушка поднялась в кровати, проводя по лицу ладонями, словно в попытке сбросить наваждение сна, которым опутал ее Мастер и, потерев глаза, погрузила пальцы в волосы. Он ощущал, как сложно ей бороться с ним, но Лилия старалась, даже не понимая, что использует собственный дар и силу его крови, которой вампир желал бы ей дать гораздо, дьявол, действительно, гораздо больше.

Теодорус ощутил как возбуждение начинает одерживать верх над здравым смыслом, а пах напрягается от одной мысли об этом, но… Нельзя. Спешка была опасной для его Лилии. И от того, мужчина не позволял себе прикасаться к ней, зная, что не удержится, если позволит себе сейчас овладеть ею. Он будет наслаждаться ее кровью, теряя контроль над собой, словно неопытный новообращенный, и заставит Лилиан пить, нарушая ход перерождения, переводя его в то, что не поддавалось контролю и что могло быть опасным для его хрупкой и драгоценной Лилии.

— Ты снова уходишь? — ему было чертовски сложно вникнуть в суть вопроса, глядя, как она садится на колени посреди вороха простыней, а длинные вьющиеся локоны струятся по обнаженным плечам Лилианы, заставляя взгляд Теодоруса спускаться вниз, к ее груди.

Мужчина усмехнулся, довольный видом того, как его алмаз лежит в ложбинке, ловя себя на мысли, что желает обвести контур украшения языком, пройтись губами по ее коже, сдвигая кулон в сторону, и накрыть темную, уже сжавшуюся горошину ее соска, втягивая в свой рот манящую вершину, облизывая, едва ощутимо прикусывая.

— Я должен, медовая, — он оказался у кровати гораздо быстрее, чем отходил, и осознание своей жажды в ней, заставило вампира улыбнуться шире. — Есть дело, которое я не завершил, — Тео не хотел пугать ее, называя причину.

Его пальцы коснулись подбородка Лилиан, заставляя поднимать на него свои слепые глаза. И, не удержавшись, вампир наклонился, целуя веки Лили. Испытывая удовольствие от шелкового касания ее ресниц к его губам.

— Возьми меня с собой, — ладони Лилиан обхватили его щеки, не давая отстраниться мужчине, а ее губы касались его рта, обводя контур дразнящим язычком, испытывая выдержку Древнего.

Она приподнялась с коленей, обнимая вампира, обхватывая его шею руками, искушая его своим обнаженным телом. Заставляя мужчину резко втягивать в себя воздух, от этого сочетания сонного взгляда незрячих глаз, в которых был только он, и дерзкого желания, ощущаемого вампиром в Лилии. И лишь обхватив ее ягодицы, сжимая свои пальцы, наполняя ею ладони, Мастер осознал, что преступил собственный запрет, но ему уже было плевать на это.