Наталья Якобсон - Избранники Тёмных сил Страница 22

Что за странные создания? Интерес преодолел страх, и Марсель двинулся вслед за ними. Хотелось бы рассмотреть их мерцающую кожу в свете фонарей. Почти идеальные черты того, кто остался для Марселя безымянным, обладали какой-то странной притягательностью. Печальный проницательный взгляд, словно предупреждал «берегись таких, как мы» и в то же время вызывал непреодолимый интерес.

Марсель следовал бы за ними до самых дверей их жилья, как шпион или следопыт, но только не ради выгоды, а влекомый какой-то непонятной таинственной силой, но тут на дороге раздалось звяканье упряжки и глухое громыхание колес. Лошади заржали так, будто под шкуру им вонзили нож. Копыта со страшной силой забили о мостовую, подковы царапали камни. Визгливое испуганное ржание на миг оглушило Марселя, но он догадался, что лошади вздыбились при виде двух людей в черном на дороге. В свете фонаря эти двое показались Марселю не людьми, а призрачными тенями, выступившими откуда-то из иного мира и призванными задержаться в городе среди смертных всего на ночь.

Он не сразу заметил труп на мостовой. Карета кого-то сбила, какую-то девушку, и теперь ее тело лежало на тротуаре безвольно и абсолютно безжизненно, как выброшенная за ненадобностью тряпичная кукла. Марсель знал, что ему никогда не забыть это зрелище, еще более жуткое от того, что убитая была молода и красива, но теперь смерть пронизывала красоту неуловимыми флюидами ужаса, обращая ее в страшную маску. С посиневших губ стекала струйка крови, светлые волосы обрамляли расколотый череп. Лошадь занесла копыто, чтобы раскроить и овальное белое лицо с остекленевшими глазами, но Шарло быстро выкрикнул какую-то команду на незнаком странном, кажется, древнем языке, и конь отступил. Подкова стукнулась о дорогу, в нескольких дюймах от гладкого лба, зацепив всего одну прядь светлых волос и вырвав ее.

— Совершенное тело, — тихо промолвил Шарло, будто оправдываясь перед спутником за то, что испугал и заставил пятиться и храпеть коня. — Как раз то, что ей нужно! — еще сильнее понизив голос, сказал он. Марселю показалось, что он хочет поднять и унести труп для какой-то необычной цели, но тут чьи-то худые, но сильные руки обхватили его сзади и поволокли во тьму того же самого проулка, откуда он ушел минуту назад.

— Та, кажется, шел в мою мастерскую, правильно? — прошептал чей-то голос в его ухо, в участливой и в то же время чуть смеющейся интонации было что-то странно-соблазнительное. — У меня есть то, что тебе нужно, приятель, проходи, не бойся, здесь никто не кусается…а вот на ночных улицах Рошена…

В тишине за спиной Марселя раздался короткий смешок.

— Кто знает, что может случиться на улицах ночью с таким одиноким беднягой, как ты?

— Ты знаешь? — Марсель взглянул вверх на фронтон, но никакого демона над ним больше не заметил.

— Я все знаю, но никогда не рассказываю о том, за что придется поплатиться, — обладатель обольстительного голоса тащил Марселя в то же здание, где светилась сквозь деленное на мелкие переплеты окно лампада.

— Проходи быстрее, — дверь, кажется, отворилась сама собой, и ловкие проворные руки мощным толчком перебросили Марселя через порог в небольшое помещение, заваленное изящными резными рамами для картин, овальными, квадратными, прямоугольными, золочеными, свинцовыми и просто деревянными. Каждая деталь, каждый мелкий листочек в оформлении был вырезан с таким искусством, будто резцы не делали раму для портрета, а плели чудесный венок из плодов, листьев и мелких цветков.

— Восхитительно, — Марсель нагнулся, чтобы получше рассмотреть небольшую овальную раму, и по форме и по обилию выточенных на ней ирисов больше напоминающую венок.

— Это не самое лучшее из того, что я могу тебе предложить, — самоуверенно заявил долговязый рыжеволосый паренек, проверявший плотно ли прикрыта дверь. — Рассмотри все, как следует, а только потом выбирай.

Марсель взглянул на полки, уставленные флаконами с готовыми красками, такого богатого выбора цветов и оттенков он еще не встречал нигде. Какая богатая гамма. Кармин, глазурь и сандал в маленьких склянкам блестели насыщенностью оттенка. Кисти в стаканах были всех форм и размеров, самые разные наборы того, что в первую очередь необходимо художнику.

Палитра, холст, покрытая лаком поверхность, словно готовая для картины, Марсель впервые запутался не зная, что ему взять в первую очередь.

И все-таки надо было иметь голову на плечах и не доверять первому встречному.

— Вы имеете право торговать всем этим?

— Это все мое, — ответил рыжий паренек со странной настораживающей ухмылкой. — Вы разве не прочли, что написано на вывеске? Я — Камиль, хозяин этого места.

Он учтиво протянул узкую ладонь, которую Марсель почему-то испугался пожать.

— Вы будете покупать материалы у меня или поищете кого-то другого?

— У вас, конечно, — Марсель обернулся к тем вещам, которые счел превосходными. — Мой заказчик велел найти что-то именно такого качества.

— Приятно, когда твои деньги к тебе же и возвращаются, — тихо, почти не слышно усмехнулся Камиль. Шепот это был или шелест бумаги. Марсель был не уверен, слышал ли он эти слова, или ему только показалось.

— Что? — переспросил он.

— Это я не про вас, — отмахнулся Камиль. — Не обижайтесь, мне всего лишь захотелось подшутить над одним господином, который долгое время спонсировал все мои предприятия.

— Вы рисуете? — догадка пришла внезапно. Камиль был совсем не похож на художника, скорее на зазнавшегося и наглого пажа знатной особы.

— Я писал портреты…когда-то. Это было так давно, — и такое говорил тот, кому на вид не больше семнадцати. — Теперь я только разрисовываю декорации для одного театра, в успехах которого заинтересован, и делаю к ним эскизы.

Камиль улыбнулся, блеснули два ряда ровных, жемчужно - белых зубов, с сильно заостренными резцами. Рыжая курчавая прядка соскользнула с левого уха, и Марселю показалось, что оно тоже чуть заострено.

— Приходите ко мне каждый раз, когда вам что-нибудь понадобится, — предложил Камиль. — Я никогда не принимаю клиентов, пришедших с улицы без чьей — либо рекомендации, но с вами случай особый, ведь так?

Что он имел в виду? Марсель не мог этого понять. Минут через пятнадцать, когда он выходил из проулка, нагруженный покупками, лукавые с зелеными искорками глаза, как будто провожали его. Он четко, как картинку запомнил помещение, заваленное всевозможными товарами, деревянную лестницу, ведущую куда-то наверх, стол с лампадой и какие-то тени, шепчущиеся за окном, но когда он вышел, то никого возле окна не увидел.