Ларисса Айон - Перерожденный грех (ЛП) Страница 22

— Почему ты такая нетерпеливая?

— Потому что я уязвима в любом месте кроме логова, штаб-квартиры убийц или больницы. Вот почему должна вернуться к себе, а не ехать к тебе домой, даже если Церцерис будут искать меня в логове. — Ей также нужно было найти одного из партнеров по сексу. И побыстрей. Пока она не сорвалась и не набросилась на Кона.

— Уязвима для кого?

— Для моих наемников.

Он моргнул.

— Твои же наемники представляют для тебя угрозу?

— Некоторые из них желают получить мое место. Тот, кто меня убьет, получит в свое распоряжение логово.

— И как ты можешь быть в безопасности, если находишься среди них?

— Наемники связаны со своими хозяевами, поэтому не могут навредить им в стенах логова, штаб-квартиры или любого другого места, защищенного заклинанием «Убежище». Но за пределами этих мест… все правила отменяются. Несколько старых наемников умеют чувствовать местоположение своего мастера.

Кон выругался.

— Да ты настоящая заноза в заднице.

— Хреново ты умеешь обращаться с пациентами.

— О, я чертовки хорошо умею с ними обращаться, — произнес он, хрипло растягивая слова, напомнив Син, что ее тело болело, причем не от раны.

Пока Кон накладывал на рану большую повязку, его пальцы медленно двигались по ткани и коже, превращая медицинскую процедуру в одно из самых сексуальных переживаний в ее жизни.

Кстати, о трогательном.

Оставив руки там, где они были, он обхватил ее бедра и поднял взгляд. Его серебристые глаза встретились с ее. Казалось, воздух в машине уплотнился и раскалился… Тень что, умрет, если установит в этих штуковинах кондиционеры?

— Сними куртку, — пробормотал Кон.

Сердце Син екнуло.

— Я не буду заниматься с тобой сексом.

— Но, ты хочешь. — На его греховных губах промелькнула легкая, соблазнительная улыбка. — Но я прошу тебя раздеться не поэтому.

— Лгун. Тебе нравится забираться ко мне в трусики.

Он посмотрел на нее, как на полную идиотку.

— У тебя все еще идет кровь.

О… Как унизительно. Она фыркнула.

— Нет. Не идет.

— Я чувствую.

Проклятые вампиры.

— Отдай мне штаны.

— Сними куртку. Больше повторять не буду.

— Эту рану я тебе залечить не позволю, — Син выдернула ногу из его хватки, но в следующее мгновение Кон вскочил на ноги и сорвал с нее куртку, обнажив большую рану на бицепсе.

Син попыталась вырваться, но он с легкостью удержал ее, и его веселое настроение улетучилось.

— Как это случилось? Кто это сделал? Церцерис?

— Это сделала я, — рявкнула она и вздёрнула подбородок.

— Ты сама себя режешь? — он потянулся за марлевым тампоном, но Син перехватила его запястье.

Нет, она не резала, но объяснять что-либо Кону не собиралась.

— Не трогай рану, — ровно произнесла она. — Я буду драться с тобой и не отступлю.

Красивые, четкие черты лица Кона исказились от гнева, Син услышала скрежет зубов и увидела, как заходили его желваки.

— Нельзя оставить рану кровоточащей.

— Можно, и я это сделаю.

— Син, я уже сейчас на грани, — гортанно произнес он с легкой дрожью в голосе, которая передалась и его руке, за которую она держалась.

Черт. Ее кровь искушала Кона. Син закрыла глаза и мысленно выругалась. Однажды она уже позволила Призраку зашить ее руку, а не залечить целительным даром. Может, на сей раз….

Ее руку опалило горячее дыхание, и Син распахнула глаза. Рот Кона был так близко… так близко. О да, только один раз…

— Сделай это, — прошептала она, и все же он колебался.

Его дрожь усилилась, и Кон потянулся за бутылочкой с вампирской слюной. Не задумываясь, Син схватила его за затылок и притянула к своей руке.

Эта рана была глубоко личным страданием, и Син не собиралась лечить ее каким-то странным медицинским варевом. Но настолько ли хороша идея позволить Кону разделить ее боль?

Эмоции зашкаливали, и Син медленно выдохнула, не уверенная, сможет ли выдержать подобную интимность. Нет, она точно знала, что не сможет.

Когда она уже собралась его оттолкнуть, Кон застонал, судорожно выдохнул и прижался к ней всем телом. В следующее мгновение собственное беспокойство показалось Син таким незначительным.

Большое свидетельство возбуждения Кона прижалось к ее естеству, руки, все еще затянутые в хирургические перчатки, скользнули под ее майку и обхватили за талию.

Она не понимала, как, черт возьми, прикосновение кусочка латекса к коже могло дарить столь эротичные ощущения, но хотела, чтобы Кон либо переместил руки вверх на ее грудь, либо опустил их на лоно, и узнать, насколько еще эротичнее могут быть его касания.

К сожалению, Кон держал руки неподвижно и усилил хватку, словно боялся, что, расслабив пальцы, сделает именно то, на что она надеялась.

Медленно, осторожно он провел языком от основания до самого верха пореза. Успокаивающая ласка облегчила боль, и с каждым следующим медленным движением боль ослабевала все больше и больше, пока не осталось ничего, кроме приятного легкого жжения.

И пульсирующей похоти, проникавшей во все ее существо.

Мышцы под кожей Кона затвердели, тело напружинилось, и Син почувствовала в нем нечто темное, но старательно сдерживаемое.

— Кон? — она провела рукой по его спине, и мускулы под ее ладонью напряглись.

Кон произнес что-то на незнакомом Син языке, но она нисколько не сомневалась, что это было грязное ругательство. Он резко отпрянул, и в тот же момент кто-то постучал в заднюю дверь машины.

С другой стороны двери раздался рокочущий голос:

— Отдайте суккуба, или все, кто находится внутри, умрут.

Кон не раздумывал ни секунду. Действуя инстинктивно, он сбил Син с ног, толкнув на пол машины, и накрыл ее своим телом.

Десять секунд назад Кон боролся с жаждой крови и был поглощен ощущениями от ее крепкого тела, прижатого к его еще более крепкому телу, и ее ногами, обхватывающими его бедра, но сейчас желал только защитить Син.

Если она умрет, он потеряет единственную надежду избавиться от вируса в его крови.

К тому же ее братья его убьют. Жестоко.

— Кто это? — прошептал он.

— Не знаю, — прошептала она в ответ. — Я не узнала голоса. Наверное, Церцерис.

— Они не смогли бы найти нас так быстро. По крайней мере, без Хеллхаунда или охотника по крови. Скорее всего, это наемник.

Син выругалась.

— Дай мне встать.

Даже если бы он решил позволить ей встать, в проходе между сиденьями и носилками все равно было недостаточно места.