Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна Страница 22

В окно? Наверняка Эмилио решил, что при более тесном общении сможет меня убедить в том, что нужно ему. Подходила я с желанием высказать все, что думаю о наглых донах, неприлично лезущих по ночам в чужие окна. Но стоило отдернуть штору, как приготовленные слова застряли в горле: с внешней стороны стекла на меня смотрел Теодоро. Весьма недовольно смотрел: видно, даже королям не так легко держать себя в воздухе. Сначала я хотела задернуть шторы и прикинуться, что ничего не видела. Но потом представила, как у короля кончаются магические силы и утром под моим окном находят труп его величества. Тут уж любой артефакт признает мою вину, и я закончу там, где начинала, а королевский палач наконец сможет опробовать остроту топора.

– Ваше величество, вы выбрали неподходящий способ и время для нанесения визита, – упрекнула его, едва открыв окно.

И сразу же ухватила короля за руку. Крепко, чтобы в случае чего не дать ему упасть.

– Какой пыл, Эстефания! – радостно воскликнул он. – Так и знал, что вы меня ждали и готовились к моему визиту.

– С чего вы взяли? – пробурчала в ответ.

– С того, что ваши слова противоречат вашим действиям. Словами вы меня прогоняете, а руками, напротив, пытаетесь затянуть.

– Размечтался… лись… ваше величество! – выпалила возмущенно. – Я испугалась, что вы свалитесь.

– И? – Он высокомерно поднял бровь.

– И разобьетесь, – закончила свою мысль.

Он посмотрел на меня, вниз, опять на меня. Я высунулась, огляделась и спешно отцепилась от королевской персоны. Моя комната была на втором этаже, и пусть этажи были высокими, но падать Теодоро было всего ничего. И не на газончик или, упаси боже, гравийную дорожку: в случае нехватки магии он свалился бы в пышные кусты, на которых даже колючек не было. Страх, что визитер разобьется, пришел из моей прошлой жизни, там квартира располагалась на восьмом этаже, а при падении внизу не нашлось бы смягчающих кустов, разве что смягчающие машины.

Теодоро глянул на кусты попристальней, после чего решил в воздухе не висеть и присел на подоконник. Наверное, подумал, что мои опасения имеют под собой какие-то основания. В отношении кустов он преисполнился самыми черными подозрениями и время от времени непроизвольно на них косился. Я бы сказала, что он не прав, но, увы, в моей памяти зияли дыры. Вдруг в кустах опасные ловушки, о которых я не подозреваю?

– Так что привело вас ко мне, ваше величество? – убедившись, что он не собирается разбиваться, спросила куда спокойней.

– Желание поговорить или… получить нечто большее?

– Нечто большее – только в ваших мечтах, – отрезала я, сразу поняв, куда он клонит. – А разговор желательно вести в присутствии моей тети, потому что мы с вами недавно выяснили, что я лицо недееспособное.

– Пока я жду от вас не действий, а разговора, – несколько лениво протянул он. – Удалось справиться с блоком?

– Не удалось, но выяснилось, что ваш Бласкес ошибся, блок ставила не я, – радостно выпалила.

– Быть того не может. Бласкес никогда не ошибается.

– Значит, соврал.

– Зачем ему это?

– Мне кажется, я ему очень не нравлюсь, – почему-то сказала это почти шепотом и наклонившись к королю.

– Это нормально, ему вообще женщины не очень нравятся, – с какой-то странной улыбкой заметил Теодоро.

Взгляд его блуждал, не встречаясь с моим, зато останавливаясь на тех частях моего тела, которые не были прикрыты пеньюаром или просвечивали через ткань. Наверняка просвечивали соблазнительно – вон как глаза заблестели. Решил уже, что не напрасно провисел под окном? Рановато решил.

– С блоком мы не разобрались, но графиня Хаго привлекла специалиста. Он думает. Если это все, что вы хотели узнать, ваше величество…

– Не могу понять, почему вы так разительно изменились, – неожиданно сказал он. – Люблю разгадывать загадки.

– А потом отправлять под топор палача? – ехидно поинтересовалась. – Разгаданные загадки больше не интересны, да?

– Ваше величество, – напомнил он. – Вы, Эстефания, постоянно забываете обращение.

– Мне простительно, ваше величество, после вашей тюрьмы у меня не память, а один сплошной блок. А вот вам, ваше величество, непростительно меня компрометировать. Спокойной ночи, ваше величество, – выпалила и взялась за раму.

– Вы меня выгоняете, Эстефания? – удивился он.

– Я напоминаю, что вы мне подбросили жениха, ваше величество, от которого не так просто избавиться. Наверное, он решил, что для него единственная возможность обзавестись супругой – ваш прямой приказ.

– Нагейту нужно жениться.

– Пусть присмотрится к дамам близкого возраста.

– Ему нужны дети, – намекнул король.

– Тем более. У дам близкого ему возраста дети уже наверняка есть, получит готовых, ваше величество. Или вы передумали и теперь планируете ему в дочери меня отдать?

– Для дочери вы слишком взрослая.

Он хмыкнул и опять задержал взгляд не там, где надо.

– Разница в возрасте между нами запросто позволяет ему меня удочерить, ваше величество. У меня даже любимые куклы в комнате остались.

Он отвлекся от разглядывания моих прелестей, но обратил монаршее внимание не на кукол, а на разбросанные на кровати письма.

– В переписке вы с куклами состоите? – поинтересовался насмешливо.

– С кем бы я ни состояла в переписке, вас это не касается, ваше величество.

– Почему не касается, Эстефания? Вдруг вы шлете письма врагам Муриции?

– Именно поэтому я их перевязываю красивыми ленточками, – согласилась я, – а ленточки выбираю по цвету вражеской страны.

Он хмыкнул, но полностью потерял интерес к письмам и переключился на меня.

– Знаете, Эстефания, для меня это несколько непривычно, но я чувствую себя виноватым из-за того, что с вами случилось, поэтому, пожалуй, выполню вашу просьбу. Одну. Разумную.

– А вашей вины, ваше величество, не хватит на две? – поинтересовалась нахально. – Потому что мне очень сложно выбрать между отказом от брака и снятием блока.

– Не уверен, что второе в моих силах.

– Но консультацию вы можете устроить? Не с сеньором Охедо. Хотелось бы экспертизу, независимую от вашего Бласкеса и тетушки.

– Не доверяете обоим? – Он прищурился.

– Сложно кому-то доверять, если ничего не помнишь, ваше величество.

Я вдруг подумала, что с Эстефании сталось бы внедрить ложные воспоминания, и тогда вполне может оказаться, что короля она действительно пыталась отравить и делала это без помощи Бласкеса. Придворный маг, конечно, воняет куда забористей любого бомжа, но это не основание считать его преступником. Скорее жертвой магии…

Мы с королем смотрели друг на друга и молчали. Пауза затягивалась и становилась неприличной. Не знаю, о чем думал он, я просто любовалась красотой, тем более совершенной, что ее носитель молчал и даже почти согласился не выдавать меня замуж.

– Я подумаю, что можно сделать, – решил Теодоро и испарился с моего подоконника, как не так давно из кареты.

На всякий случай я проверила кусты внизу, но они не были примяты, поэтому я с чистой совестью захлопнула окно и задвинула запоры. Не уверена, что они остановили бы Теодоро, но с ними как-то спокойнее.

Письма собрала, перевязала и отправила опять в кокон. Как я и думала, защита активировалась именем Эмилио. Кокон убрала в гардеробную, засунув в самый дальний угол. Сейчас пользы от писем нет, но кто знает, что будет? Вдруг мне удастся выцепить хотя бы немного чужих воспоминаний из памяти?

С горя дочитала валяющийся романчик, который закончился красивой любовной сценой, и легла спать, надеясь, что приснится продолжение, но уже со мной в главной роли. Представлять себя героиней любовного романа – действие совершенно безопасное во всех отношениях.

Но приснилось мне другое: больничная палата, в которую моя мама за рукав халата затаскивала почти не сопротивляющегося врача, весьма симпатичного и молодого. До Теодоро он не дотягивал, но по меркам моего прошлого мира был очень даже ничего. А вот я… я выглядела из рук вон плохо: на исхудавшем теле кости торчали так, что по ним можно было изучать строение скелета.