Безумная любовь для мага (СИ) - Екатерина Гераскина Страница 23

Супруг неуверенно вытянул руку вперед, как будто хотел проверить: не приведение ли я. Но я не собиралась позволять ему это и метнулась к ножу, но не успела схватить его, потому что Зарецкий оказался быстрее.

— Ты что творишь, Эмма?! — строго поинтересовался мой новый босс и, отбросив нож в раковину, перехватил меня, сжав мои руки.

— И почему Марина? Разве не так звали твою погибшую жену? — продолжая сжимать мои руки, Зарецкий повернулся к Разину. — Что с тобой? Ты увидел призрака?

Белое, как полотно, лицо супруга могло посоперничать со цветом его рубашки.

— Без вести пропавшей. Ее тело так и не нашли. А я верил, что однажды судьба сведет нас вновь… — прохрипел супруг и расстегнул пуговицы на воротнике — ему стало душно.

Я дернулась из рук Зарецкого, и тот выпустил меня, видимо, тоже был поражен таким совпадением. Я сделала несколько шагов назад, стараясь быть как можно дальше от мужчин. Мысли путались. Я совершенно не могла сориентироваться и решить, как мне быть. Потом обняла себя за плечи, пытаясь скрыть нервную дрожь.

— Прости меня… — слова супруга прогремели, как гром среди ясного неба.

Я успела увидеть тоску, душевную боль и море сожаления в его глазах. От этого осознания мне стало плохо. Ком горечи подкатился к горлу, мешая нормально дышать. Страх перемешался с замешательством. Я ощущала себя загнанным зверем, безысходность накатила и упала на меня неподъемной плитой. Моя размеренная жизнь снова делала крутой поворот. А ведь я только недавно смогла себя склеить.

— Я… знаю, что мне нет прощения… Но поверь, я так сожалею о случившемся… Марина, я верил, что ты не могла умереть… — потрясенно прошептал Разин.

— Нет, нет, нет… — я замотала головой, не желая слышать его голос, который снился мне в кошмарах. — Замолчи! — закричала я, не сдержавшись, а потом сделала еще шаг назад. Дрожь уже не удавалось скрыть — меня аж трясло. — Убирайся! Твоя жена умерла на охоте! Проваливай! — я заорала, совершенно не контролируя себя, а потом повернулась к Зарецкому и, сделав глубокий судорожный вдох, проговорила: — Он… Он тоже один из тех магов, подсевших… на кровь. Он пил меня… — меня затрясло от признания, зуб на зуб практически не попадал. Я сжимала свои пальцы на собственных плечах, совсем не замечая, что царапаю себя когтями. — Он воздействовал на меня и заставил вступить с ним в брак. В первую очередь нужно посадить его… — и по мере того, как я говорила, мой голос набирал силу, а затем услышала полный раскаяния и сожаления голос супруга:

— Марина, прости…

— Нет! — прокричала я и не заметила, как Зарецкий оказался совсем рядом.

— Разин, выйди в гостиную, — безапелляционно приказал Зарецкий.

— Но…

— Константин, — строго сказал Зарецкий, и супруг, опустив плечи, бросил на меня последний подавленный взгляд и вышел.

Разин покинул кухню, и мне стало чуть легче дышать, а потом не заметила, как оказалась прижата к крепкой груди мага. Я заплакала — горько и жалобно, а затем заскулила, не сдерживаясь, проливая соленые слезы на голубую рубашку мага. Тот с силой сжимал мое тело и гладил по спине, пытаясь успокоить мою истерику.

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я отстранилась. Зарецкий не стал меня останавливать, я наклонилась над раковиной и умыла лицо. Затем повернулась к нему, и то, что увидела на дне его зеленых глаз, мне не понравилось.

— Не нужно меня жалеть… — прохрипела я.

Зарецкий снова подошел ближе и провел по влажной щеке рукой, стирая капли воды.

— После твоей гибели Разин был сам не свой. Он переживал…

— Молчи! Не говори мне ничего! — прошипела я, не желая слушать продолжение слезливой истории про моего мужа.

Эмоциональная опустошенность сменилась раздражением на Зарецкого, и злость подняла голову.

— Я не собираюсь его выгораживать или оправдывать. Просто хочу сказать, что он добровольно пришел и рассказал об охоте. Разин долго лечился в частной клинике от зависимости.

— Вы должны были его ликвидировать! — сквозь зубы процедила я.

— Ему обещано помилование. Он стал нашим информатором и работает теперь под нашим прикрытием.

— Как просто все у вас, — горько усмехнулась я и дёрнулась из рук Зарецкого.

— Ты — сильная женщина, Эмма.

— К чему ты ведешь? — мне не понравились слова Зарецкого.

Он отошел от меня, отвернулся к окну, заложив руки за спину и постояв так несколько томительно долгих минут, а потом наконец повернулся и произнес: — Планы меняются. Тебе придется вернуться и стать вновь Мариной Разиной. Нам нужно завершить дело. Со мной в паре ты не можешь быть. Ты ведь об этом хотела со мной поговорить утром? — Зарецкий пронзительно посмотрел на меня.

— Вновь стать недееспособной? Ты хоть знаешь, кто твой друг на самом деле?! — прорычала я в лицо Зарецкому. — А впрочем, вам же всем плевать на меня! Плевать, что я сбежала от этого садиста, еле собрав себя по кусочкам и начав новую жизнь! Бросила своих родителей и брата, опасаясь, что Разин может манипулировать ими! Вам всем плевать! — заорала я.

Но Зарецкий молча выслушал мою истерику, пока я, обессилев, не упала на стоящий рядом стул.

— У нас есть подозрение, что дочь министра иностранных дел заставили выйти замуж за менталиста. Нам нужно вытащить ее, — Зарецкий говорил сдержанно и равнодушно, словно его совсем не удивила и не напрягла моя история, словно он — бесчувственный чурбан или холодный камень, которому безразличны чужие страдания и мучения. Главное для него — работа. И неважно, какой ценой будет она выполнена.

— Ах вот оно что, — засмеялась я. — Если дочь министра, то, конечно, ее надо вытащить. А почему же меня никто не захотел вытаскивать? Когда я пыталась связаться с полицией и донести о жестоком отношении мужа ко мне? Меня просто посылали и говорили, что это наши семейный ролевые игры, что раньше нужно было думать, прежде чем соглашаться на брак с менталистом.

— Марина, — Разин все слышал и снова появился на кухне.

— Я не хочу вас видеть! Уходите оба! Оставьте меня!

Зарецкий бросил на меня пристальный взгляд:

— Поговорим позже, — а потом подтолкнул в сторону выхода Разина и выпроводил его из моей квартиры, когда тот проигнорировал движение Зарецкого.

А я в очередной раз подумала,