Последняя принцесса Белых Песков - Мэри Соммер Страница 23

Прошла минута. Джек почувствовал, как одна, за ней другая лапа оставили его грудь. Дышать стало легко, как никогда прежде. Тяжёлое тело опустилось рядом, растянулось вдоль него, крепко прижавшись к боку.

– Я чёртов повелитель зверей, – заявил Джек, не забывая почёсывать место, которое ему велели. – Меня выбирают драконы. Лев тут рядом валяется, пасть свою мне на локоть положил, хвостом по ногам бьёт. Да если бы я дольше погостил у этой вашей огненной птицы, и на неё бы верхом взобрался!

– Горсткой пепла развеяли бы тебя ветра над пустыней, – раздался голос из темноты.

За ним послышался смешок.

– Наш рассказчик, похоже, от страха умом тронулся.

Джек сначала узнал голоса, а потом увидел в свете факела Иларта и Гленда.

– Пока вы не торопились меня искать, я, между прочим, нашёл принцессиного котёнка, – похвастался Джек с ноткой обиды в голосе.

Как по команде лев вскочил на лапы, потянулся, выгнувшись красивой дугой, и перемахнул через лежащего Джека. Мягко ступая по землистому песку, он подошёл к Иларту и потёрся мордой о его бедро.

– Плохой Зефир, непослушный, зачем сбежал? – пожурил тот. – Вот, держи, хоть ты и не заслужил.

В раскрытую пасть отправилось что-то с резким копчёным ароматом. Лев за секунду проглотил лакомство, с надеждой ткнулся носом в руку Иларта, но, ничего больше там не обнаружив, потерял к людям интерес.

– Как ты попал на нижний уровень, рассказчик? – Гленд присел рядом.

– Провалился с верхнего, – буркнул Джек. Он поднёс руку Гленда вместе с факелом к ране на боку и флегматично перечислил: – Мне понадобится алкоголь, внутрь и наружно, кусок чистой ткани и плотный пояс. И освободите уже мою ногу, наконец!

Понятия отдыха и покоя для больного в этом мире, похоже, не знали, не понимали, не уважали. Но Джек не обижался. Его напоили чем-то обжигающе-сладким. На рану плеснули розоватую жидкость, от которой вся левая половина тела онемела, и Джек почти не чувствовал боли, пока лекарь самого верховного судьи, сухопарый старик с цепким взглядом и узловатыми пальцами, зашивал ему бок.

Время перевалило далеко за полночь, но спать никто не собирался. Участники испытания – в отсутствие хозяина, но с его благословения – расположились в саду Морна, в самой большой беседке, где их ожидало всё для приятного отдыха. Развалившись на подушках, Джек, чтобы не участвовать в разговоре, отправлял в рот одну виноградину за другой.

Лекарь откланялся и удалился; на его месте сразу же возникла девушка с серебряным кубком и графином вина. Другая поставила рядом чашу с курительной свечой; навязчивый аромат – кажется, это был сандал – разливался по венам и как будто приподнимал Джека над землёй.

За стенами беседки танцовщицы кружились под ритмичные удары бубна – приятный фон, которому женихи не уделяли должного внимания.

– Так кто победил в испытании? – спросил Ферим, подливая вина себе и Тимесу. – Пока я бродил по тёмному лабиринту, заглядывал во все углы, пробирался через обломки скульптур и завалы обрушенных лестниц, пропустил самое любопытное.

– Полагаю, что снова северянин.

Мильхор этой ночью сохранял трезвость. Он пытался звучать насмешливо, но ударение на слове «снова» получилось тяжёлым.

– И правда. – Тимес хохотнул. – Для гостя, который с первого дня отказывается жениться, северянин весьма успешно участвует в испытаниях.

– Успех ошеломительный, – подхватил Джек в той же тональности. – Я чуть не сломал ногу и рёбра. А свалился бы на пару дюймов правее – осталось бы у вас на одного претендента меньше.

Джек уставился на Мильхора – тот не разочаровал, лицо скривилось в гримасе.

– Если судить по справедливости, это мы с Илартом нашли и рассказчика, и Зефира.

Гленд был единственным, кто называл Джека не северянином, а рассказчиком, чем заслужил тайную признательность.

– Я согласен, – быстро сказал Джек. – Уступаю победу и всё, что к ней прилагается. Сам я вообще ничего полезного не сделал, это меня нашли и спасли.

Он с благодарностью кивнул Гленду, затем посмотрел на Иларта, но тот задумался о чём-то своём.

– Всё равно невеста выбирать будет. – Тимес безразлично пожал плечами.

– Я слышал, что нрав у принцессы Эрисфеи пылкий, а решения – непредсказуемы.

Бубен снаружи сбился с ритма, затих на мгновение и вновь застучал – тише, но быстрее.

– А я слышал, что она решила не влюбляться и вовсе замуж не выходить.

Следуя за рисунком музыки, танцовщицы закружились быстрее; их юбки взлетали и пёстрыми пятнами мелькали на фоне клумб.

– Как так – не влюбляться? Словно чувствами можно управлять!

– Юной девушке такое уж точно не под силу!

Удар, ещё удар, музыканта словно заколдовали и велели играть до последнего вздоха.

– Это точно. Девушка влюбится быстрее, чем буря подхватит песчинку. Тут у красавцев преимущество. Что скажешь, Иларт? Нам-то, не одаренным такой красотой, и проку нет мечтать о принцессе?

Иларт не ответил: он смотрел на дорожку, ведущую от порога беседки. Гленд глянул туда же, и его усмешка исчезла.

По тропинке к ним направлялся отряд стражников. Именно для них отбивал ритм музыкант. Только сейчас Джек заметил, что сердце вот уже минуту стучит так же быстро и гулко. Он поднялся.

Тимес тоже вскочил на ноги.

– Что происходит?

Послышался характерный скрежет. Одна из девушек-танцовщиц взвизгнула и нырнула в тень ближайшего кустарника. Остальные побежали за ней. Руки музыканта застыли в воздухе. На миг повисла абсолютная, давящая тишина, но её тут же растоптали шаги стражников. Первый занёс ногу над нижней ступенькой.

Гленд бросился к подушке, на которой сидел, отбросил её, но ничего там не нашёл. Резким прыжком он преодолел расстояние до противоположного выхода, но тут Иларт схватил его руку – Гленд отшатнулся, затрещала ткань, и рукав белоснежного халата остался в сжатых пальцах Иларта.

– Ты не имеешь права это носить! – прошипел Иларт.

Все выдохнули, как будто поняли.

Джек не понял. Не понял он – не успел – и того, как Гленд вдруг оказался у него за спиной и скомкал в кулаке воротник, чуть не задушив его. Лезвие ножа скользнуло по шее от кадыка вверх до подбородка.

«Не сопротивляйся», – прошептал Гленд, а может, внутренний голос.

– Тебе лучше сдаться, – произнёс Ферим без тени сожаления.

Джек услышал тихий смешок у своего уха. Он сомневался, что его жизнь представляет здесь какую-то ценность, но стражники замедлились.

«Не верь».

Гленд говорил беспрерывно и неразборчиво. Джек весь обратился в слух. Он едва замечал, как переступают и спотыкаются его ноги,