Ульяна Соболева, - Позови меня. Книга вторая Страница 24

      Ублюдки достали нож и начали полосовать девочку. Ещё один крик Лии, и решение принято. В очередной раз за доли секунды. Сжал ладони в кулаки, пряча их в карманах брюк. Император открыто усмехается, от него не могли укрыться ни мои стиснутые зубы, ни напряжённые руки, ни направленный на Мию взгляд. Дыхание Лии вперемешку с её криками фоновым шумом к партии, которую мы безнадёжно проиграли. И ребёнок уже не кричит от боли, а расширенными от недоумения глаза смотрит на своих мучителей и на лезвие в их руках, которое продолжает резать её тело. И ей не нужно видеть, что мою рубашку окрасила кровь, что раны и синяки продолжают появляться на моей груди, животе, спине. Мия удивленно мотает головой из стороны в сторону, искренне не понимая, почему вдруг перестала чувствовать боль от порезов и сильных рук, сжимающих её тонкие запястья и лодыжки.

      Последний акт спектакля длился бесконечные минуты, пока император с шумом не отодвинул стул и, пожелав нам спокойного дня, не вышел из столовой.

      Слуги вывели девочку, и моих сил хватило только на то, чтобы взять Лию за руку и не позволить броситься за ними вслед, а потом запоминать дорогу до своей комнаты, в которую проводил нас слуга.

      Последний выброс энергии для обнаружения следящих устройство и установления блока на вход в комнату.

      - Никуда...и ни с кем...малыш, - уже проваливаясь в темноту и не разбирая слов, которые кричит Лия, вцепившись в ворот моей рубашки.

      ГЛАВА 8

      Дверь нашей комнаты, больше похожей на номер дорогого отеля, захлопнулась, и я вздрогнула, посмотрела на Нейла, вырывая свою руку из его руки. На запястье остались следы от его пальцев. Его прикосновения всегда такие жестокие.

      - Я хочу увидеть Мию. Выпусти меня отсюда. Отведи к ней. Я хочу увидеть, что с девочкой всё в порядке.

      Дернула за ручку двери, но та не поддалась. Нейл меня, словно не слышал, смотрел куда-то сквозь меня. Внезапно произнес:

      - Никуда...и ни с кем...малыш.

      Очень тихо и очень спокойно. Слишком спокойно. Внутри меня заклокотала ярость. Ему просто наплевать на то, что я чувствую. Он хладнокровный, бесчувственный эгоист. Он вообще не знает, что такое страдать от мучений другого. Не знает, потому что сам испытывает от этого удовольствие. Я вцепилась в воротник рубашки Нейла, стараясь заглянуть в глаза, но его взгляд застыл на одной точке.

      - Зачем? Почему ты привез нас сюда? Наказать меня? Сломать? Увидеть, как мне больно смотреть на ее мучения? Подарить мою боль своему императору? Какое же ты чудовище!

      Сильнее сжала воротник, глотая слёзы, вглядываясь в его бледное лицо. Он меня не слышит. Мои страдания - пустой звук для него. Закрыл глаза, не реагируя на упреки, прислонился к двери.

      - Всё, что ты говорил, ложь. Я не могла любить такого зверя…Не могла, потому что тогда я стала бы точно такой же, как и ты. А это невозможно.

      Замолчала, увидев, как Нейл медленно сполз по двери на пол. Лицо приобрело сероватый оттенок, и моё сердце пропустило несколько ударов.

      Что может произойти с бессмертным?

      - Нейл…

      Веки слегка дрогнули, но он не открыл глаза. Упала на колени, обхватила его лицо ладонями, чувствуя, как холодеют кончики пальцев от волнения:

      - Нейл! Посмотри на меня!

      Почти не дышит. Я приблизила ладонь к его губам и едва уловила слабое дыхание, наклонилась и распахнула полы военного мундира, прижала руки к его груди, чтобы ощутить сердцебиение, и тут же в ужасе отняла их. Ладони окрасились в алый цвет. Дернула за ворот черной рубашки, отрывая пуговицы, и громко закричала, когда увидела на его теле бессчётное количество порезов. Глубоких, до мяса.

      - Нейл! – закричала громко, прижимаясь щекой к его груди, услышала, как тихо бьется сердце. От панического страха по спине прошел холод. Что это? Откуда они взялись, черт возьми? Разве на нём не должно всё заживать? Разве он не говорил мне, что бессмертен? Я смотрела на раны и понимала, что Нейл истекает кровью. Но ведь он не человек, и я даже не знаю, кто он.

      В панике бросилась к двери, меня отшвырнуло от нее ударной волной. Упала на колени, снова подползла к Нейлу в отчаянии глядя на бледное лицо. Схватила его за запястье, нащупывая пульс. Отсчитывая удары в минуту. Взгляд застыл на порезе под ключицами…И в голове картинка от которой несколько минут назад я билась в истерике – лезвие, вспарывающее нежную детскую кожу…и отсутствие следа от пореза. Опустила взгляд ниже и прижала руку к губам, чтобы не застонать от удивления, граничащего с шоком. Второй порез под ребрами. Собственное рваное дыхание с хрипом вырывается из груди, заставляя хватать губами воздух.

      Это какой-то бред. Жуткий, невыносимый бред, которого не может быть на самом деле. Он не мог…Но осознание уже впивалось ржавыми иглами в мозги, заставляя стиснуть виски пальцами и ощутить, как они разрываются от рева пульсирующей крови, как заходится моё сердце в бешеной скачке, то замирая, то содрогаясь от понимания.

      Он сделал это для меня? Забрал боль Мии себе. Ответ был очевиден…потому что я прекрасно понимала, что жизнь самой девочки безразлична для Нейла. Ему не безразлична я. Каждую ссадину и порез, вместе с моим ужасом, вместе с собственной дикой болью принимал на себя и всё это время терпел. Вот почему Мия не кричала, вот почему я не видела ни одного пореза на ней, ни следа. Они все на нём, кровавой, вспухшей сеткой, синяками, следами от когтей. Я так же понимала, что есть что-то ещё…Что-то не известное мне. Отобравшее его силы и способность к регенерации. И тоже ради меня. По щекам градом покатились слёзы, а в горле пересохло. Из груди что-то рвалось наружу, причиняя адскую боль, заставляя прижать к себе дрожащие руки и согнуться возле Нейла пополам, чувствуя, как задыхаюсь.

      Семнадцать увядших роз…Я словно вижу их перед глазами и понимаю, что это и есть апокалипсис. Внутри всё взорвалось, перевернулось. Я слышала, как разбивается вдребезги моя ненависть, недоверие, сомнения. Как с сердца с лязгом падают стальные оковы, и наружу вырвалась та, которой я не позволяла существовать. Удерживая в себе, подавляя, пытаясь задушить и закопать, забить насмерть. Я в Неё не верила, но Она всё же выжила во мне. А теперь вырвалась, разодрав мне сердце. Голодная, испуганная, измученная и растерзанная. Упала на колени и обливается кровью вместе с ним, у его ног. Это Она плачет и стонет, заламывает руки и прокусывает губы от бессилия, и я больше не властна над Ней. Я больше не смогу загнать Ее за колючую проволоку сомнений и неприятия. Такая огромная, необъятная и сумасшедшая, покрытая шрамами. Пусть я пока не помню почему. Это Она жестоко мучила меня саму все эти годы, пока я даже не подозревала о Её существовании, пульсировала во мне одержимостью. И это Она его узнала с первого слова и взгляда, в отличие от меня. Потому что Её не обманешь, от Неё не спрячешься, не сбежишь. Её можно топтать, убивать, резать на части, но Она бессмертна.