Карен Монинг - Поцелуй горца Страница 24

Гвен прижималась к шотландцу изо всех сил, чувствуя, как мешает ей эта проклятая одежда. Запустив пальцы в его густые волосы, она посасывала его язык, отчаянно желая большего. Друстан издал тихий, типично мужской довольный смешок, взял ее лицо в ладони и поцеловал так глубоко, что Гвен начала задыхаться. Его язык скользнул ей в рот, коснулся, исчез, вернулся. Она чувствовала, как от его прикосновений по коже прокатываются волны энергии; она купалась в этой теплой силе, все больше распаляясь. Казалось, этот человек знает естественную частоту ее тела и заставляет ее резонировать со своей. Она вибрировала, как идеальный кристалл, и, если их частоты продолжат колебаться на одном уровне, она рассыплется на кусочки. Гвен ласкала его в ответ, искренне желая довести до такого же состояния.

— Могу я предложить вам другой размер или стиль? — прощебетала Мириам из-за двери, вызвав у Гвен самое теплое чувство с момента их встречи.

Мымра спасла ее от потери невинности, к которой Гвен была уже готова, — с сумасшедшим, на полу примерочной кабинки.

Друстан застонал и углубил поцелуй.

«Какая наглость! — Сознание вернулось к Гвен, и оно явно было не в настроении. — Мужчина целует меня, и я тут же прыгаю на него, как на самый классный аттракцион Диснейленда. Я что, сошла с ума?» Она загнала ногти в его плечи и укусила за язык.

— Ой. Не думаю, что в этом была необходимость, — прошептал Друстан.

В его глазах светилась страсть пополам с раздражением на то, что их посмели прервать. Он был явно не из тех, кто бросает начатое дело на полпути. Лэрд был настроен решительно и возбужден до крайности.

— Мадам? — В голосе Мириам послышалось раздражение.

Гвен с ужасом осознала, что тихонько стонет. Она глубоко вздохнула, заставила себя расслабить ноги и соскользнула с его талии вниз. Руки Друстана сомкнулись на ее бедрах, и ей пришлось еще раз вцепиться ногтями в его плечи. Он неохотно опустил ее на пол и снова попытался поцеловать.

— Прекрати, — яростно прошипела она.

Еще раз судорожно вздохнув, она смогла ответить Мириам:

— Да. Хм. Правильно, одежда. Как насчет… э, вот тех хаки? Со свободной посадкой, размер тридцать два… подождите-ка. — Она помотала головой, пытаясь прийти в себя. Чтобы штаны не жали Друстану ниже пояса, они должны быть широкими в талии. — Объем талии должен быть тридцать четыре, тридцать шесть или тридцать восемь, — сказала Гвен. — И пояс. — Закрыв глаза, она снова попыталась отдышаться. Сердце грохотало, как барабан, и настойчиво старалось вырваться из груди.

— Мадам? — позвала Мириам таким милым голоском, что только другая женщина могла бы различить в нем стервозные нотки.

— Да?

— Я понимаю, что американцы… отличаются… от нас и, возможно, ваших ног не видно на полу, потому что вы встали на стул и любуетесь одной из наших новых камер слежения, но в этом магазине дети, а в Шотландии строго относятся к их воспитанию. И ваша кабинка не предназначена для совместной примерки.

Лицо Гвен пылало.

— Отпусти меня, придурок, — прошипела она, толкая Друстана в грудь.

Он взглядом пообещал, что они продолжат начатое, — и отступил на шаг.

— Как пожелаешь, женушка, — промурлыкал он, открывая ей дверь с галантным поклоном.

Гвен покраснела. Она так надеялась, что он не расслышал их перепалки с Мириам. Гвен шагнула наружу. Мириам, пылающая праведным гневом, уставилась мимо нее на Друстана МакКелтара — стоящего в расстегнутых джинсах и без футболки.

— О Боже. — Продавщица облизнула губы. — Я принесу хаки.

Но не сдвинулась ни на дюйм, и Гвен захотелось ее пнуть. А еще лучше — затолкнуть подальше в череп ее вытаращенные глазки.

— Вы собирались принести штаны, — сухо напомнила Гвен.

— Ой, да, — засуетилась Мириам. — Если хаки не подойдут… э-э-э… по размеру, можете попробовать спортивные штаны. Они довольно… просторные.

Ослепительно улыбаясь Друстану, она переводила взгляд с его паха на руку без обручального кольца и обратно.

— Отлично. Вот и принесите.

Гвен взглянула на Друстана, захлопнула дверцу примерочной, привалилась к ней спиной и вздохнула, собираясь с мыслями.

— Я хочу пурпурные штаны, девушка, — раздалось из-за двери.

— Нет, — раздраженно ответила она.

— И пурпурную рубашку.

«Ни в коем случае», — подумала Гвен. Этот насыщенный цвет невероятно оттенит его темные волосы и смуглую кожу. Может, в черном он будет выглядеть более… тусклым. Помечтать-то можно? Спустя несколько минут и пару приглушенных проклятий Гвен услышала, как джинсы упали на пол. Воображение с готовностью выдало картинку — его обнаженное тело, — и Гвен принялась размышлять о том, кто в течение последних суток мог подсыпать ей афродизиак.

«Найди мужчину, которому ты сможешь довериться в трудную минуту, с которым сможешь спорить при необходимости, от прикосновения которого будешь просто гореть», — сказала ей Беатрис. Ну, с горением все в порядке, и спорить они тоже могут…

Гвен помотала головой, отказываясь думать о том, что ее идеальный мужчина — сумасшедший.

А вдруг он был прав по поводу ступни? Вдруг без специальных ограничений все может вырасти больше, чем обычно? То, что было у него в штанах, ощущалось совсем не как носок. Оно больше походило на тубус с теннисными мячами, который Гвен заметила на кассе магазина. Девушка посмотрела на свою грудь. Стоит ли перестать носить лифчик и стринги и перейти на старое доброе плотное белье?

Ну и как она теперь посмотрит ему в глаза?

Спортивные штаны подходят, с облегчением понял Друстан. А вот те голубые точно были орудием пыток, после которых невозможно продолжить род. Может, во времени этой девушки мужчины устроены как-то иначе? Тех, что шагали по улицам, штаны совершенно не стесняли. Может, там просто нечего сжимать? Тогда в этом столетии должны водиться сотни неудовлетворенных женщин, однако в данный момент его не интересовали эти сотни. Друстана интересовала только одна, удовлетворение которой полностью завладело его мыслями. Он понял, что просто одержим этой женщиной с самой первой минуты.

Гвен Кэссиди сотворила с ним нечто невероятное. В ее присутствии у него подгибались колени, и при этом он чувствовал себя невероятно могучим. Сила друидов и чисто мужское вожделение струились в его венах вместе с кровью, грохотали в ушах. Когда Друстан прикасался к этой девушке, все в мире обретало смысл, становилось чудесной, математически выверенной конструкцией. Ему следовало бы испугаться, потому что, обнимая эту девушку, он забывал обо всем, даже о клятвах.