Елена Нестерова - Рай?! или Из жизни обычных волшебников Страница 24

Когда плот утонул в воде под весом Станислава, он упёрся на что-то твёрдое, и сколько мы ни отталкивали его от берега, ничего не получилось. У Стаса оставалась одна палка, которую он припас как весло, и когда он стал ковырять ею в воде, то поднялась муть, а на поверхность всплыли новые тела, вытесняя старые вниз. И эти новые распухли до того, что стали раза в два больше обычного человека, словно здесь погибла армия гигантов, и весь этот мир до самого дна был заполнен трупами. Никакой плот здесь помочь не мог. Когда Стас растормошил воду, они ещё больше всплыли на поверхность и вода исчезла. Наш маленький плот вытолкнуло на поверхность, а под ним лежало нечто огромное, бледно-зелёное, покрытое множественными язвами от крысиных укусов…

Станислав зажмурил глаза и пошёл прямо по трупам, осторожно балансируя и упираясь веслом, чтобы не упасть в эту жижу. Так, очень медленно, он добрался до противоположной стены и заглянул за край… и тут его втянули на ту сторону. Он сопротивлялся, болтал ногами, но через секунду наш друг исчез.

Мы остались стоять, не в состоянии даже пошевелиться. Первой от шока оправилась влюблённая Маша. Она начала кричать что было сил, пока не охрипла, потом она села на скалу и горько заплакала, и, только услышав её рыдания, я пришла в себя.

Что произошло? Почему нам не рады в том мире? Неужели им нравится находиться в изоляции?

Пока мы сидели и плакали, уже – обе, небо потемнело и наступил вечер, зажигая крошечные бледные звёзды.

– Маша, нам пора домой. Скоро ночь, мы всё равно не сможем перейти на ту сторону в темноте и в любом случае этим путём я не пойду. Нужно искать что-то другое. Да и не ждут нас там. Тоже будут хватать и тащить, а мы должны проникнуть туда незаметно. Пойдём домой! Утро – вечера мудренее.

И взявшись за руки, мы вернулись в мой мир, где с нетерпением и волнением нас ждала Катюша. Мы всё рассказали ей, а обсуждение решили оставить до утра. Я пошла в свой кабинет писать новую главу, а Маша с Катей легли на диван и стали шептаться, не послушав моего совета…

Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники – на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.

Бывают такие дни, когда даже Феям кажется, что они не вовремя родились на этой Земле. Что всё идёт не так и все твои начинания и поставленные задачи рушатся, как карточный домик, или сгорают, не оставив следа, как крошечная спичечная головка, ещё не успев отдать должного жара.

Привычный ход вещей был нарушен, и всё закончилось ещё до того, как начиналось. Стоило только подумать, а его уже и нет. Но в этот день она даже хотела, чтобы он закончился, так же как и всё остальное, но, как назло, он длился бесконечно…

Этот день приходился на пятницу, где-то в середине прошлого тысячелетия… Чем он был примечателен? Слегка пасмурное и холодное утро в середине апреля. Обычно в эту пору сады Германии утопают в цвету, а сумасшедший аромат сводит с ума и заставляет сердца бешено биться. И именно это доставляет необычайную радость – Фее Любви. Начинается её пора вдохновенного таинства, когда она щедро раздаривает свои дары: любовь, любовь, и ещё раз – любовь.

Уже в это время, несмотря на утреннюю прохладу, Менестрели бродили по дорогам и пели свои величавые песни, подобно соловьиным трелям, донося до жителей страны, что весна вступила в свои права, давая волю чувствам и мечтам.

Но в этот год всё запоздало из-за холодной зимы, и даже музыканты ещё не вышли на дороги странствий, чтобы радовать мир своими неутомимыми балладами про рыцарей и дев невинных и прекрасных, как сама весна.

Страшная была зима, чего уж тут скромничать. Лютая. Много народу сгинуло от болезней и голода. Снега совсем не выпало, а температура доходила до двадцати градусов мороза.

Сол сидела у окна и печалилась, наблюдая за тем, какой урон эти холода принесли её чудесному садику. Помёрзли розы и молодые плодовые деревья. От огромного миндального дерева под окном осталась жалкая ветка и та мешалась и билась о стену, что в ветреный день было весьма неприятно. Словно в дверь стучали… И у Сол постоянно возникало желание пойти и открыть. А вдруг это один из тех музыкантов, или больной старик, сбившийся с пути.

Она хотела срубить эту ветку осенью, но пожалела, а теперь и вовсе передумала. Одна радость глазу – пышно цветущая ветка на голом чернеющем стволе, покрывшемся серой гнилью. Виноград тоже помёрз. И хмель, который пробивался из земли, был похож на тоненькие былинки сорной травы, а не на толстых извивающихся змеек, как бывало обычно в другие вёсны.

Дом Сол был на окраине этого крошечного городка, и её сад пострадал больше всех. Его обдували холодные ветра, и ничто не могло укрыть его от мороза. Те дома, что стояли в низине, сохранили свои сады в полном здравии, а Сол предстояло как следует потрудиться, чтобы переговорить с каждым деревом, с каждым хилым кустиком, упрашивая их вернуться к жизни. В этот день именно этим она и хотела заняться – подлечить старый сад, но… Вышло из этого совсем иное…

На центральную площадь въехала карета с двумя сопровождающими всадниками в красных колпаках с прорезанными глазницами. Двери кареты распахнулись, и на спину слуги, чтобы не испачкать рясы, вышли два священника, один слишком старый, а второй слишком молодой, даже не обросший бородой. Молодой подошёл к дверям церкви и громко постучал.

Через час на площади собрались все жители города, от грудных детей до немощных стариков.

– Не может быть безучастных в нашем Богоугодном деле! – сказал молодой священник, а старый только качнул головой в знак согласия. – Вы знаете, что церковь ведёт беспощадную борьбу с еретиками, приспешниками сатаны, кои вносят скверну и разврат в нашу жизнь, в наши дома, подвергая нас соблазнам и ввергая нас в грехи, дабы мы горели в геенне огненной, на радость их господина, Дьявола. Вот их задача – совратить как можно больше невинных душ.

Те горожане, кто хоть что-то знает о людях, вызывающих подозрение, не ходящих на исповедь, не освящающих себя крестом благодатным, не поминающих Господа нашего с радостью и благоговением, а также особ женского пола, не гнушающихся разврата, одиноких и знахарок, а также ведуний и просто странных людей, те граждане, что сообщат о таковых, получат по монете золотом и отпущение грехов от самого Епископа.

Те, на коих будет совершён донос, будут защищать себя в суде и при доказательстве своей невиновности, будут отпущены, но те, кто будет признан виновным, подвергнутся наказанию, сожжению на костре.