Бек Макмастер - Рыцарь в потускневших доспехах (ЛП) Страница 24

– Я не мог достать тела. Металлогвардейцы стали патрулировать кладбища по ночам. Что мне оставалось?

Рип смотрел на него. Как кому-то в голову может прийти такое непотребство?

– И ты стал покупать тела у чертовых тесаков? – Рип отбросил циркулярную пилу и пнул тележку. Инструменты полетели на пол. – Зная, че они творят с людьми?

– Когда тело обескровлено, проще изучать ткани, – прошептал Криви.

Жилка на виске Рипа забилась.

– Де он?

– Не знаю, – всхлипнул Криви. – Клянусь, не знаю! Я просто относил формальдегид в аптеку на Бетнал-Грин. Они притаскивали туда тела и прятали в сарае на заднем дворе. Думаю… думаю, оттуда идет туннель в Нижний город.

Рип мысленно представил себе карту улиц.

– Аптека – в смысле опийный притон? Тот, мадам Лиу?

Криви кивнул.

Притон под надежной защитой одной из банд, заправлявшей той частью города. Рип сжал кулак.

– И не смей смываться, – приказал он. – Мы с тобой еще не договорили.

Затем развернулся и оставил дрожащего доктора.

Глава 11

– Нет!

Похититель рывком уложил сопротивляющуюся Эсме обратно на каталку.

– Нет! – крикнула бедняжка, но он снова схватил ее за руку и привязал кожаным ремнем.

Комната была сырой и холодной, спрятанной глубоко в Нижнем городе. По пути им попались десятки тесаков, расплескивающих по туннелям какую-то бесцветную жидкость из огромных стеклянных банок. От вони перехватывало дыхание – в том и смысл, поняла Эсме.

Никто не сможет отследить ее по запаху. Ни Блейд. Ни Уилл. Ни даже Рип.

Она отрывала кусочки рукава и бросала по пути, пытаясь оставить метки, но в сточных трубах царила тьма, а вода уносила ткань прочь. Пока Хиггинс тащил Эсме по туннелю, она сорвала бархотку и сжимала серебряный кулон, пока не нашла удачное место, где и обронила ожерелье. А затем похититель толкнул ее в лабиринт, служивший ему домом.

– Стой смирно, – прорычал Хиггинс, угрожающе помахав крюком.

Эсме уже не боялась. Если он ее привяжет, то все равно убьет. Она брыкнулась, и ублюдок отлетел на тележку со ржавыми инструментами. Затем поднялся с убийственным взглядом, и Эсме перекатилась, пытаясь высвободить левое запястье.

Крюк вонзился в сталь в сантиметре от ее носа. Эсме закричала и отпрянула. Хиггинс склонился над ней и грубо привязал ее правую руку.

– Я б тя прикончил за такое, – сказал он, а затем вдруг рассмеялся. – Но се равно те не жить. Как я люблю говорить, чему быть – того не миновать.

Задрав ей юбки, Хиггинс поймал одну ногу за лодыжку и потянул в сторону. Эсме заерзала. Кожаные ремни на запястьях не поддавались. Сердце громыхало.

«Нет. Пожалуйста, нет… только не это».

По периметру стола шли канавки, ведущие к дыре в дальнем конце, к которой подсоединялась трубка. Таким образом любая жидкость попадала в стоявший в углу огромный стеклянный сосуд почти с Эсме размером. Этот сосуд высился на сияющей медной машине.

Эсме снова дернулась. Из глаз лились слезы. Рип. Где же Рип? От испуга Эсме едва могла дышать, но знала: он придет за ней. Как только поймет, что она пропала…

А вдруг он уснул? Или решил, что она пошла к себе? Эсме снова дернулась, и пряжка на левом запястье слегка подалась.

Хиггинс отвернулся к тележке с инструментами. Низкорослый горбун жадно наблюдал за Эсме из угла. Она не осмеливалась двинуться. Урод за все время не проронил ни слова, но если заметит, что ремень ослаб, может поднять тревогу.

У нее будет только один шанс.

Хиггинс выбрал шприц для подкожных инъекций с длинной иглой. Эсме уже видела такие. Мать Тома часто вводила себе морфий или настойку опия, когда мучилась подагрой.

Тесаки осквернили медицинское приспособление, забирая кровь, а не вводя лекарства. К шприцу крепилась резиновая трубка, уходившая к сосуду в углу.

– Модо, заводи фильтрационную машину, – скомандовал Хиггинс.

Горбун метнулся к устройству и, ухватившись огромными руками за рычаг, стал его поворачивать с искаженным от натуги лицом. Механизм завелся, и Хиггинс открыл воздухозаборник. Приток кислорода зажег фитиль внутри, и котел зашипел. Машина затряслась, и горбун перестал крутить рычаг.

Поднялся ужасный шум. Эсме попыталась высвободить руку, пока мучители уставились на устройство, но ремень врезался в кожу.

«Ну же». Она снова дернула – бесполезно. Как бы Эсме не старалась отвести взгляд, все равно невольно смотрела на тележку с жуткими приспособлениями: шприцы, подсоединенные к фильтрационной машине, острые бритвы – разрезать вены; топорик. Она знала, для чего это. Избавляться от тел. Тесаки старались не привлекать к себе нежелательное внимание.

– Почти готово, – пробормотал Хиггинс, со скрежетом проводя крюком по стеклянной канистре. Затем глянул на Эсме. – Жаль, мы спешим, милашка. Я б с тобой подзадержалси. – По мерзкой ухмылке нетрудно было понять, на что он намекает. – Шоб тваму дружку еще хлеще пришлось. Хотя, када он тя найдет – ну или то, че от тебя останется, – тож не обрадуется. – Хиггинс с мечтательной улыбкой шагнул ближе. – Ток представь: я б мог отправлять ему посылки раз в месяц. Банку с заспиртованным языком. Или ухом.

– Это если Рип сам еще тебя не отыскал. – Эсме уставилась на мучителя, стараясь не представлять описанные им картинки. Если поддаться сдавливавшему грудь ужасу, то она закричит и уже не остановится. – Ты потому так спешишь? Боишься, что он тебя найдет?

Хиггинс прищурился.

– Не найдет. Я на славу замел следы. – Он коснулся ее губ кончиком крюка. – Энтот гад много моих людей перебил. Не принимал мя всерьез. Думал, я ему не угроза. – Хиггинс говорил все громче, его глаза сверкали. – Теперича я покажу ублюдку и его наставнику, как они ошиблись. Я за вами приглядывал. Видел тя пару раз. Как ты целовалась с ним на улице – тада и придумал план. Вот и посмотрим, хто посмеется последним.

Он схватил шприц. Эсме напряглась, но ублюдок ухитрился крюком разорвать ее рукав и затянул кожаный жгут у плеча. От боли в глазах у Эсме потемнело. Блейд никогда так грубо не сдавливал.

Хиггинс жестко придавил ее руку крюком, одновременно вводя иглу. Эсме закричала. Машина жадно засосала, в секунду наполнив шприц, затем кровь полилась по трубке в огромную канистру в углу.

– Нет!

Хиггинс рывком сдернул жгут. Пальцы Эсме холодели. Боль от иглы сводила с ума. Эсме прошиб холодный пот. Она беспомощно смотрела, как мучитель повернулся к тележке за новым шприцом.

Рев эхом пронесся по комнате. Эсме повернула голову в сторону двери: