Требуется невеста, или О на С 2 (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна Страница 24

— Ксан! Я же просила! — теперь уже не шепчу, а шиплю похлеще трии. Куда там до меня Сивилле. — Не надо впутывать во всё это мою дочь!

— Вообще-то это не «всё это», а наша с тобой помолвка, а Лита скоро станет и моей дочерью тоже, — поправляет меня Тёмный, после чего с самым безмятежным видом пожимает руку какому-то мужчине. А когда тот от нас отходит, как ни в чём не бывало продолжает: — Пусть пресса сегодня оторвётся, зато потом вы сможете гулять спокойно, не боясь, что кто-то снова выскочит на вас из кустов.

— Ты должен был меня предупредить.

— Не забывай, и моя дочь тоже, — приобняв меня за талию, с нажимом напоминает Хорос.

— Ещё нет, — бурчу.

— Но скоро ею станет, так что успокойся и получай удовольствие от этого праздника.

— Сомнительное, я бы сказала.

— Согласен, малыш. — Рука высшего сползает с талии мне на бедро, мягко его оглаживает и возвращается туда, где ей и положено находиться в приличном обществе. — Настоящее удовольствие случится сегодня ночью.

От этого горячего шёпота по телу пробегает дрожь. А может, всему виной взгляд другого брата, который я ощущаю на себе даже сквозь толпу и расстояние.

Когда в холле не остаётся ни одного гостя, мы тоже перемещаемся в зал для приёмов. Здесь, как в старинном дворце, огромные стрельчатые окна, мраморные полы и море света в вычурных подсвечниках. Среди собравшихся снуют официанты с подносами, откуда-то сверху льётся ненавязчивая музыка. Вскинув голову, обнаруживаю источник чарующих звуков. Оказывается, здесь даже имеется ложа, как в каком-нибудь театре — в ней-то и расположились музыканты.

— Ленни, выглядишь шикарно! — К нам подбегает Оли с полупустым бокалом шнайса и сердечно меня обнимает. Поздравляет Ксанора с «самым лучшим выбором невесты, какой он только мог сделать» и машет Фелисии, подзывая: — Давайте скорее к нам!

К сожалению, в комплекте с Фелисией идёт старший Хорос, и я снова как на иголках.

— Фели, ну не правда ли они просто прелесть! Сразу видно, вы созданы, чтобы быть вместе! — продолжает захлёбываться восторгами Оли.

— Согласен. Мы с Ленни потрясная пара, — довольно усмехается Ксанор, в то время как его брат выглядит так, будто уже готов кого-нибудь растерзать.

Встречаюсь с ним взглядом, тёмным, тяжёлым, удушающим, и спешу отвести свой. Смотрю на Оли, Фелисию, на приглашённых. На пузырьки шнайса в своём бокале и узоры на натёртых до блеска мраморных плитах у меня под ногами. В общем, на что угодно, но только не на Гаранора.

Зато он продолжает смотреть на меня. Я знаю это, ощущаю каждым своим нервом, оголённым и натянутым до предела. Тёмный стоит рядом, так близко, что невольно начинают дрожать пальцы. Покрепче сжимаю их вокруг хрустальной ножки бокала, рискуя переломить её надвое.

— И всё-таки, когда свадьба? — тем временем интересуется младшая Сольт.

— Мы ещё не думали, — говорит Ксанор и добавляет, снова привлекая меня к себе: — Но я бы всё-таки не стал слишком долго тянуть. А ты что скажешь, малыш?

Ответить я ничего не успеваю, отвлекаюсь на быстрый топот маленьких ножек и громкое детское восклицание:

— Па-а-а… Папа!

Под изумлённые перешёптывания приглашённых к нам подбегает Лита и, встав перед Хоросом, поднимается на носочки. Она всегда так делает, когда хочет, чтобы её взяли на руки.

Поняв, к которому из братьев мой ребёнок протягивает руки, я прихожу к выводу, что следует вернуть бокал официанту и попросить принести мне бутылку.

Не сразу до меня доходит, что музыка оборвалась. Оборвался шёпот, и все сейчас смотрят в нашу сторону, обозревая эту немую и очень выразительную сцену. Мне хочется куда-нибудь провалиться, на худой конец — просто ненадолго уйти в обморок. Жаль, я не актриса, и всё, что сейчас здесь творится, — не сценарий какого-нибудь мелодраматического фильма. Приходится остаться в себе и стараться не встречаться с Фелисией взглядом. Подозреваю, что от её улыбки и следа не осталось.

Зато Лита продолжает улыбаться, почти смеётся, словно совершила какую-то шалость, и кажется такой довольной, что я уже готова предположить, будто она это сделала нарочно, если бы не возраст моей дочери.

Как чувствовала, что не следовало брать её к Хоросам.

— Мелочь растерялась. — Ксанор приходит в себя первым и подхватывает Мариселу на руки, громко заявляя: — Папа — это я, а вон тот мрачный тип — твой будущий дядя. Запомнила? Папа, — указывает на себя, после чего переводит взгляд на своего окаменевшего брата. — Дядя. Видишь, как всё просто?

— Папа, — смеётся Лита, упрямо указывая пальчиком в сторону Гаранора.

Тут уж я понимаю, что мне не поможет ни бутылка шнайса, ни обморок. Об этом пикантном происшествии обязательно напишут в газетах — такую сенсацию не оставят без внимания. Не знаю, что станет с рейтингами его величества, а от моих нервов точно ничего не останется.

Уже не говорю о нервах Фелисии…

Один Ксанор, кажется, чувствует себя превосходно, как это ни удивительно, ну и, собственно, Лита. Глаза у дочери сияют, и у этой парочки явно всё замечательно.

— Дети, — подводит итог Тёмный и снова громко, чтобы его услышали все гости, — что с них возьмёшь?

Следующей в себя приходит Оли. Негромко кашлянув, берёт сестру под руку и начинает тараторить:

— Ой, Фели, а помнишь, ты собиралась показать мне картину того художника? Как же его звали… Мы с тобой буквально на днях его работы обсуждали.

Сонорина Сольт вздрагивает:

— Наварро?

— Да, точно! Покажешь?

— Пойдём, — выдавливает из себя улыбку Фелисия и, извинившись перед нами, уходит с сестрой.

К счастью, музыканты вспоминают, за что им платят, и зал снова наполняет лёгкая классическая музыка. К гостям возвращаются манеры, и от нас наконец отворачиваются. Праздник продолжается. То тут, то там мелькают официанты, приглашённые вдохновенно общаются, но я всё равно продолжаю ощущать бросаемые в нашу сторону украдкой взгляды. Липкие, неприятные, от них начинает зудеть кожа и колет виски.

Общество обоих Хоросов — это даже хуже, чем общество одного Гаранора, поэтому я забираю у жениха дочку и, выдав что-то вроде:

— Пойду… припудрю с Литой носик, — сбегаю из зала для приёмов.

По дороге меня перехватывает Дина.

— Это сейчас что такое было? — Глаза у неё, как две коллекционные монеты, каждая номиналом в сто дрейхов.

— Ты почему её отпустила?!

— Да она сама вырвалась, — растерянно оправдывается няня. — Как увидела вас, так сразу к вам и помчалась. Я лишь на секунду отвлеклась. А как тут не отвлечься, когда вокруг такая красота!

— Предлагаю полюбоваться красотой в ванной, пока у меня голова от всего этого не взорвалась.

Нам везёт (хоть в чём-то): ванную комнату, не уступающую размерами моей спальне, мы находим в два счёта и запираемся в ней. Я — чтобы перевести дыхание, Дина — чтобы излить на меня свои эмоции.

— Какое крутое место! И всё это… ну ладно, половина всего этого скоро будет принадлежать тебе, Лен. О-бал-деть!

— Это ещё не точно, — отвечаю, подтягивая Лите колготки и поправляя розетки на лаковых туфельках дочки.

— Ма! — счастливо улыбается мой ребёнок, пытаясь дотянуться до мыльницы, в которой лежат разноцветные кусочки мыла в форме морских ракушек и рыбок. — Ыба!!!

— А вот теперь ты решила вспомнить о маме… Откуда вообще взялся этот «папа»?

— Саноль, — беззаботно отвечает Лита и снова тянется за мылом.

Санолем она называет младшего Хороса, но слово «папа» при нём не произносила ни разу.

— Ну так и просилась бы на руки к Ксанору, — вздыхаю я расстроенно. — При чём здесь вообще Гаранор? Что на тебя нашло?

— Саноль, — повторяет малышка и таки хватает золотую рыбку.

— Ле-е-ен, а что значит это твоё «ещё не точно»? — тем временем возвращается к злободневной теме Дина. — Ты ведь выйдешь за Хороса?

— Не знаю, — отвечаю коротко, забирая у дочки мыло, пока та не решила его попробовать.

— А зачем тогда эта помолвка?