Фармацистка (СИ) - Краткое И Страница 24

Сотрудник станции высунулся в окошечко и сделал ему знак подойти. Оскорбленный дипломированный маг ринулся на зов, комом пропихнул в окошко заполненные анкеты и принялся энергично перерывать содержимое своего чемоданчика в поисках паспорта.

Контур портального круга засветился, показывая готовность к активации. Нетерпеливый маг рванулся к порталу так, словно это был его последний шанс попасть домой, по пути рассыпая какие-то листочки из неплотно закрытого чемодана.

- Вы что-то обронили! – окликнул его Дилан, но тот уже не услышал – влетел в светящийся круг и исчез, затянутый в активированный тоннель. – Ручку все-таки спер, – заметил Дилан и подобрал листок, подогнанный к их ногам порывом тоннельного ветра.

- Лен! - повернул он к девушке удивленное лицо: - Смотри, что этот недооцененный кадр потерял! – и протянул ей официальный бланк – разрешение предъявителю на въезд в поселение Гастенхазе как претенденту на вакантную должность полкового лекаря.

- Очень подозрительное совпадение, – нахмурилась Марлена, которой после отбытия визгливого жалобщика стало заметно лучше.

- Согласен, - вздохнул Дилан. – Но придется считать его подарочком судьбы.

Что подарочек может оказаться сыром в мышеловке, он, конечно, сознавал и даже попытался уговорить Марлену остаться ждать его в Рюмеле.

- Это реальная воинская часть, Лен, - сказал он хмуро, - причем из худших. Совсем не то, что ты представляешь по глянцевым картинкам Единого парада.

- Что такое абсолютная магическая тишина? – спросила Марлена.

- Глушилки по периметру границы, гасящие магическое поле. Поставлены, чтобы перекрыть возможность открывать частные порталы за пределы страны.

- Значит, в Гастенхазе магия не действует? И как ты собираешься выдавать себя за целителя, если даже твои 0,2 процента дара будут бесполезны? Я хотя бы общий курс немагической медицины прослушала.

- Как-нибудь выкручусь, - буркнул Дилан. – Я же не собираюсь там хирургические операции проводить. Ну пойми ты, я боюсь за тебя!

- А я за тебя! – не сдавалась Марлена и интуитивно подобрала решающую формулировку: - А еще больше я боюсь где угодно без тебя!

До Гастенхазе их довез нанятый в Рюмеле извозчик. По дороге Дилан, попросив у Марлены ручку, сочинял письмо лерре Ивене.

- Мама и так очень расстроена тем, что мы побыли у нее так мало. Она надеялась, что мы задержимся в Видельзее и будем еще встречаться, - поделился он. - А если в Гастенхазе почтовые ящики не работают, совсем изнервничается. Предупрежу, чтобы пока не писала.

Как подобное предупреждение могло помочь лерре Ивене не беспокоиться, Марлена не поняла, но и лучшей версии предложить не сумела.

Контрольно-пропускной пункт Гастенхазе – приземистое здание, встроенное в простирающийся от него в обе стороны бесконечный высокий забор, ощетинившийся колючей проволокой по верху, изнутри чем-то напоминал рюмельскую портальную станцию. Такой же обшарпанный зал ожидания с лавочкой и контрольным окошком, флаг империи в углу и чахлый цветок на подоконнике, только вместо портального круга вертушка-проходная с замершим возле нее солдатом в выцветшей серой форме и с оружием в руках.

Дилан протянул в окошко подброшенный судьбой или сбежавшим в Норгатен оскорбленным магом бланк-разрешение, а взамен получил кипу анкет, раза в два превышающую портальные, и покорно и молча принялся их заполнять. Лена присела на скамейку у стены, ожидая завершения формальностей, и с удивлением поняла, что с ней снова что-то не так. На этот раз это были не муторность в желудке и легкое головокружение, а непривычное ощущение возникшей вокруг нее изолирующей от мира полупрозрачной оболочки, приглушившей разом все органы осязания, так что свет вокруг стал не таким ярким, а звуки менее отчетливыми.

- Чувствуешь? – шепнула она Дилану, который отдал заполненные бумаги и опустился на скамейку рядом с Марленой. – Это и есть абсолютная тишина? Так теперь будет все время?

- Адаптация к ней, - пробормотал Дилан. – Скоро отпустит.

Действительно, изолирующая оболочка постепенно таяла, становясь все более проницаемой, и к моменту, когда из окошечка позвали «Де Вейк, подойдите», чувствительность Марлены восстановилась достаточно, чтобы понять, что Дилан остается слишком напряженным и к подозвавшему его военному приближается шагом, подозрительно напоминающим строевой. Впрочем, с той стороны окошка это вряд ли можно было разглядеть, а солдат на посту у вертушки так и продолжал все время стоять навытяжку, вообще не поворачивая в их сторону головы.

Дилан расписался в нескольких указанных ему местах и сделал знак Марлене, показывая, что ей тоже надо подойти. После того как и она поставила свои непривычного еще вида новые росчерки на нескольких документах, им наконец разрешили пройти через вертушку. Сразу за ней оказался небольшой узкий тамбур, в котором вдвоем и с вещами можно было передвигаться только гуськом. Дилан, шедший впереди, толкнул дверь в конце тамбура, шагнул вперед и тут же отшатнулся - прямо перед ним с шипением разгорелась вспышка и защелкал затвор фотокамеры.

- Несколько слов для прессы, лерр Де Вейк, - молодая брюнетка в элегантном бирюзовом костюме проворно опустила фотокамеру и взяла наизготовку блокнот. – Почему вы решили приехать в рюмельскую пограничную зону?

- Посмотреть на северных оленей, - с запинкой пробормотал Дилан, отступая в тамбур и загораживая собой Марлену, и предупреждающе вскинул руку. – Прошу вас, не надо интервью и снимков!

- Хелла Тер Вилде, «Норгатен Зейт», - представилась дама. – Делаю репортаж о доблестных защитниках границ империи. Мне импонирует ваша скромность, доктор Де Вейк, но страна должна знать своих героев. Я запишу, что в Гастенхазе вас привело желание послужить Отечеству в суровых условиях северной пограничной зоны, - журналистка энергично покрывала листок своего блокнота закорючками скорописи.

- Лерра Тер Вилде, если я расскажу об истинных причинах, заставивших меня оказаться здесь, - Дилан, бросив на пороге свой багаж, шагнул к журналистке и, проникновенно понизив голос, продолжил: - вам захочется написать не репортаж, а роман… – и галантно склонился над ее рукой, из которой она так и не выпустила карандаш.

- О, не сомневаюсь, вы расскажете, лерр Де Вейк! – улыбнулась журналистка хищно.

- При условии, что вы пообещаете не публиковать наших портретов.

- А вы бы очень эффектно смотрелись на первой полосе, лерр Де Вейк, - заметила журналистка, окинув Дилана кокетливым взором. - У вас весьма примечательная внешность.

- Так в этом-то и проблема, лерра Хелла! – воскликнул Дилан, не выпуская ее руки и не отрывая глаз от ее лица. – Вы же позволите так к вам обращаться, правда? Мне не хотелось бы быть узнанным! Но подробности я лучше изложу вам позже… в более подходящей обстановке, - он все-таки обернулся и указал на стоящую в дверях тамбура Марлену. – Позвольте представить, моя сестра Льен.

Сестра, к радости Марлены, лерру Тер Вилде совершенно не заинтересовала. Едва кивнув, она взяла Дилана под руку и, оживленно болтая, повела по посыпанной песком дорожке от пропускного пункта к виднеющимся вдалеке невысоким серым зданиям. Марлена молча последовала за ними. Последним так же безмолвно шагал встречавший их вместе с журналисткой возле тамбура солдат, которому лерра Тер Вилде велела взять их багаж.

Территория пограничного поста Гастенхазе выглядела довольно уныло. Высокий серый забор с колючей проволокой вверху, разбитый на сегменты точками возвышающихся над ним наблюдательных вышек, тянулся куда-то в серую даль, где сливался с серым же, как будто вылинялым, небом. Песок, которым посыпаны были дорожки и большие прямоугольные площадки между ними, тоже казался сероватым, как и уцелевшая кое-где по краям чахлая трава.

Серая форма военных, перемещающихся иногда по одиночке, иногда группами, а на одной из просторных площадок марширующих целым строем, в этом однообразном пейзаже, служила, должно быть, хорошей маскировкой, подумала Марлена и усмехнулась – ее собственный жемчужно-серый костюм тоже гармонично вписывался в окружающую палитру. В отличие от бирюзового наряда лерры Тер Вилде, которая производила здесь впечатление яркой экзотической птички, случайно залетевшей в лачугу бедняка. Дилан в темно-синем сюртуке находился где-то посредине.