Капелька Солнца - Ольга Кандела Страница 24

Её прикосновение успокаивало. Она мягко удерживала ладонь, водила большим пальцем по костяшкам, словно пыталась загладить вину. И взгляд проникновенный, глаза в глаза, так и подмывал поверить. Но внутри по-прежнему стояла обида. Непонимание. Неужели нельзя иначе?

— Потому играешь столь правдиво? — Мне вновь вспомнилось, как она касалась другого мужчины, как смотрела на него. Точь-в-точь, как смотрит на меня сейчас. Жгучая волна ревности всколыхнулась в груди, и я отнял руку, а женские пальцы взамен стиснули край скатерти.

— Я потому и не хотела, чтобы ты приезжал! Не хотела, чтобы видел меня такой. Хотя… может, оно и к лучшему. Теперь ты знаешь, какая я на самом деле. Притворщица и лгунья… И я пойму, если ты уйдешь. Оставишь всё это. Так, наверное, будет даже лучше.

Опять… Опять она просит меня всё бросить! Опять просит сдаться. Так и правда, было бы проще. Не мучиться сомнениями, не выискивать правду в искусном кружеве фраз и признаний. Просто уйти. Просто оставить всё, как есть. Несомненно, проще…

Но вот лучше ли? И для кого лучше?

— Я уйду отсюда только с тобой. Уедем со мной! Прямо сейчас! Домой.

Она устало покачала головой.

— Я не могу, Кай. Я нужна здесь. Я им нужна…

— Ты МНЕ нужна. А они — не твоя семья. Всё это не твое. Неужели ты не понимаешь?

— Я понимаю, правда. И я думала о том, чтобы вернуться. Почти решилась. Даже билет на второй день купила. Но уйти так и не смогла. — Виноватый вздох, и она продолжила: — Я не знаю, как объяснить. Иногда привязка к телу бывает слишком сильной. Остается физическая память, тактильная, даже зрительная. Я без проблем ориентируюсь в том доме, где живу. Знаю, кто из людей мне знаком, а кого вижу впервые. Точнее… владелец тела видит впервые. И обычно этим всё и ограничивается, но бывает, что вместе с кусками памяти передаются и некоторые привязанности. Это интуитивно происходит. На уровне бессознательной симпатии.

— Так значит, у тебя к нему симпатия?!

— Кай… не ревнуй, пожалуйста. И это не из-за него. Просто… у малышки зубы лезут. И она ночью спит плохо. Вставать приходится и качать, а иногда и вовсе к себе в постель забирать. И… она ведь не сможет без мамы… И Тим тоже.

Значит, всё дело в материнском инстинкте. Пусть бы своих детей у Айрель никогда не было.

А может, как раз в этом и причина. Пытается заполнить пустоту, пусть и за чужой счет. И мне ли её в этом винить? Наверное, я всё же эгоист… И если я хочу быть с Айрель, то мне придется смириться тем, что я буду постоянно её с кем-то делить. Готов ли я к такому?

Не знаю.

Надо подумать. Не сейчас, позже. Сейчас я, кажется, вообще не способен здраво соображать.

— А как же мне быть в таком случае? — задал неизбежный вопрос, заранее зная, что она ответит.

— Ты должен жить, Кай. Как все. Полноценной, нормальной жизнью. А так ты лишь погубишь себя. Этими разъездами, бессмысленной погоней за удачей. Ты ведь уже пробовал меня удержать, но…

— Ничего не вышло…

Но значит ли это, что я готов сдаться? Опустить руки после первой же неудачной попытки. Или стоит попробовать ещё?

Определённо стоит…

И мне было бы намного проще, если бы Айрель мне в этом помогла.

— Знаешь, в чём наша проблема? — спросил после недолгого молчания. — В том, что ты не веришь. Не хочешь верить, что мы справимся.

Но ничего, моего упорства, моей веры хватит на нас двоих.

Часть 2.9

Мой нынешний муж, как и ожидалось, присутствовал на осмотре. Буквально не сводил глаз с Кая, следил за каждым его движением, чтобы тот ни в коем случае не позволил себе лишнего. Стоял над ним, словно надзиратель над заключенным.

Кай нервничал — я уже давно научилась различать, когда он взволнован — и оттого никак не мог сосредоточиться на работе.

Я же старательно изображала смущение — воспитанной замужней женщине не пристало оголять икры перед незнакомцем. Но сама с нетерпением ждала его прикосновений. Ждала — и в то же время боялась. Казалось, не смогу больше удерживать маску верной жены и выдам нас с потрохами.

Моя душа тянулась к Каю, но что-то иное, какая-то неведомая сила удерживала меня в этом доме. Я точно знала, что должна быть рядом с малышами. Тот же древний инстинкт, что побуждает волчицу заботиться о потомстве, не давал мне бросить их и уехать с тем, по кому нестерпимо сильно ноет сердце.

Эта связь была вне моего понимания, но отрицать её существование было глупо. Я и раньше замечала нечто подобное, но сейчас она была особенно сильна. Видимо, Нарин очень близка со своими детьми, раз я не могу побороть эту привязанность.

— Состояние запущенное, но не критичное, — заключил Кай, после тщательного осмотра моих ног. — Я пропишу необходимые сборы, будете принимать ежедневно. Так же потребуется заказать в аптекарской лавке специальные стягивающие чулки. Ну и провести несколько процедур, чтобы вправить больные вены. Думаю, десяти-двенадцати хватит.

Дейрус пришёл в замешательство. Даже я знаю, что десять процедур — это слишком много. Кай эти вены способен за пару-тройку сеансов убрать. Он же продолжал уверенно сочинять небылицы, уверяя моего нынешнего мужа в обратном.

— Нет, если хотите, можно и быстрее. Но я бы не советовал спешить в подобном деле. Иначе я не могу гарантировать вам отсутствие рецидива.

— Ре… чего? — не понял Дейрус.

— Рецидива. По-простому — повторения. Через какое-то время вены могут опять проявиться. Но если проводить лечение постепенно, небольшими дозами, то есть шанс навсегда избавиться от заболевания. Организму требуется привыкание к любому новому состоянию. Даже здоровому. И, если есть возможность, лучше не создавать стрессовых ситуаций. Впрочем, решать вам.

Кай развёл руками, демонстрируя готовность принять любое решение. Я же поразилась его наглости. Оказывается, когда нужно, господин Лейцер может быть весьма находчивым и убедительным. В нём словно рожается другой человек, тот, кто способен с легкостью играть на неосведомленности клиентов. Использовать их для претворения своих планов в жизнь.

Пожалуй, если бы этот второй Лейцер появлялся чаще, у Кая давно была бы и нормальная клиника, и толпы клиентов, мечтающих попасть на приём. Но я рада, что это не так. И надеюсь, что эта часть натуры не завладеет им так же прочно, как укоренилась в моей сущности способность к обману.

Не хочу, чтобы из-за меня он стал таким.

Дейрус, разумеется,