Лара Эдриан - Полночный покров Страница 25

Вскоре появился еще один, он был крупнее собратьев и с большей свирепостью набросился на добычу. Практически сразу между отверженными завязалась драка. Они набрасывались друг на друга с яростным рычанием бешеных собак. В ход шли внушительных размеров кулаки и огромные клыки, которые рвали плоть до костей. Троица отчаянно билась за право получить добычу целиком.

Лекс стоял неподвижно, не сводя глаз с отверженных и испытывая легкое головокружение от безобразной картины насилия и пьянящего запаха большого количества пролитой крови человека и вампиров.

Он наблюдал и ждал.

Отверженный не остановится, пока не убьет соперника, кровожадность низводила их до уровня диких животных. В итоге из этой троицы останется один — сильнейший.

Именно он-то и нужен был Лексу.

Целый день Николай томился в ожидании наступления сумерек, казалось, этому томлению не будет конца. Оставалось еще два часа до того момента, когда он сможет наконец вылететь в Бостон.

Нетерпение заставило его серьезно обдумывать вариант отправиться пешком. Он рассчитал, что даже с учетом его выносливости и сверхчеловеческой скорости до рассвета он едва успеет добраться до юго-восточной границы Вермонта, и ему снова придется искать убежище. И, честно говоря, идея залечь вздремнуть в каком-нибудь деревенском сарае в окружении домашнего скота, растревоженного его присутствием, мало его вдохновляла. А отсутствие вдохновения не позволяло сорваться с места и пуститься в путь.

Так что придется ждать.

Черт!

Но терпение такая штука — не позаимствуешь, не купишь и силой не отнимешь. Нико чуть не умер от скуки к тому моменту, когда солнце скрылось за горизонтом и он смог выбраться из склепа.

Все то же чувство погнало его во влажные от вечернего тумана трущобы Монреаля. Николая мало заботило, какие приключения его там поджидают, лишь бы стряхнуть вязкую скуку, а как, пустив в ход кулаки или оружие, — это не важно.

В переулках из сдающихся внаем дешевых клетушек, где шныряют крысы и пахнет гниющими отходами, выбор ему представился небольшой — мелкие наркоторговцы, их клиенты и проститутки обоего пола с пустыми глазами. Нашлось немало идиотов, осмелившихся бесцеремонно пялиться на него, пока он шел, не особо выбирая направление. Один, похоже, совсем лишился рассудка — блеснул в его сторону лезвием ножа. Нико лишь замедлил шаг и зловеще улыбнулся, обнажая кончики клыков. Нож исчез так же быстро, как и появился.

И хотя Нико искал приключений, вступать в схватку с человеком считал ниже своего достоинства. Ему нужен был более серьезный противник. В нем горело желание встретиться с отверженным. Прошлым летом Бостон просто кишел ими. Схватки были жестокими и смертельно опасными. Орден потерял одного из опытнейших воинов, но продолжал выполнять свой долг — очищал город от зараженных кровожадностью вампиров.

Отверженные встречались в любом большом мегаполисе, и Николай был абсолютно уверен, что Монреаль — не исключение. Но пока что ему попадались только сутенеры, наркодельцы и проститутки. Кирпично-асфальтовые джунгли улочек томили скукой и мертвечиной, как и склеп, в котором он вынужден был просидеть целый день.

— Эй, детка. — Женщина поманила его улыбкой из тени дверного проема. — Ты ищешь что-то конкретное или просто витрины рассматриваешь?

Николай усмехнулся, но остановился:

— У меня особые вкусы.

— Ну, может быть, я именно то, что тебе нужно. — Женщина усмехнулась и поднялась с бетонной ступеньки, на которой сидела. — Да я в этом просто уверена, сладкий мой.

Женщина не блистала красотой — блекло-медного цвета посеченные волосы, взбитые вульгарным начесом, размазанные скукой глаза и болезненно-желтая кожа. Но Николай и не собирался бесконечно долго любоваться ее лицом. Женщина пахла чистотой, если запах мыла и лака для волос можно было считать ароматами чистоты. Для тонкого обоняния Николая женщина воняла косметикой и духами, а поры исторгали запах недавно принятого наркотика.

— Ну, что скажешь? — спросила женщина, подходя к нему. — Желаешь уединиться? Если у тебя найдется двадцать долларов, я подарю тебе полчаса.

Николай задержал взгляд на жилке, пульсировавшей на шее женщины. Он не ел уже несколько дней. А впереди еще два часа, которые надо как-то убить…

— Найдется, — сказал Николай. — Пошли.

Женщина взяла его за руку и, завернув за угол, повела по пустынной улочке.

Николай не стал попусту тратить время. Как только они скрылись от любопытных глаз, он взял голову женщины в руки и убрал назад волосы, обнажая шею; не успела женщина удивленно вскрикнуть, как его клыки вонзились в ее плоть.

Кровь женщины была самой обыкновенной, с кислым привкусом меди и сладковато-горьким — наркотика, которым она умиротворила себя перед выходом на ночную работу. Николай сделал несколько больших глотков, ощущая, как кровь энергией, вибрирующей на низких частотах, разливается по телу. То, что в конце трапезы у него возникала эрекция, было вполне естественным для вампира — физиологическая реакция на пробуждение мышц и клеток.

Твердый, полностью эрегированный член требовал разрядки, и это нимало не смутило Николая. Смутило и напугало другое — у него перед глазами возник образ черноволосой женщины, с которой он больше никогда не хотел встречаться.

— Мм, только не останавливайся, — томно простонала проститутка, притягивая его голову к своей шее. Она уже полностью погрузилась в сладкий экстаз, который укус вампира вызывал у любого человека. — Ну же, продолжай, сладкий мой.

Глаза Николая горели янтарным пламенем, когда он вновь припал к шее женщины. Он понимал, что это не

Рената, но его руки сами ползли вверх по голым ногам проститутки под короткую джинсовую юбку, и казалось, он гладит длинные и стройные бедра Ренаты, ее кровь наполняет его вены, ее тело откликается на его ласки.

Дыхание Ренаты, прерывистое и страстное, возбуждает его и ведет одну его руку под дешевые стринги, а вторую заставляет расстегивать брюки.

Он хочет войти в нее.

Он хочет…

Вот черт!

Легкий вечерний ветерок, кружась вихрем, пробежал по улочке, оставляя за собой зловонный шлейф отверженных. И запах крови. Человеческой крови. В большом количестве. Смешанной с вонючей кровью отверженных.

Рука Николая застыла на молнии брюк, в секунду он оцепенел.

— Боже правый, — прошептал он. — Что за мерзость здесь происходит?

Он лизнул ранки на шее женщины, закрывая их, и отпустил ее.

— Ну, сладкий мой…

Нико уже ее не слышал, он положил ей на лоб ладонь, стирая память о происшедшем.