Невеста лунного огня - Сильвия Мерседес Страница 25

Вода замерцала, помутнела. Я почти моргнула, только вспомнила, что глаза нужно было держать открытыми.

— Бриэль? — сказала я. — Бриэль, ты меня слышишь?

— Она тебя не слышит, — сказала тень. — Но она может тебя чувствовать.

Я нахмурилась.

— Если она меня не слышит… О! — я склонилась ближе, затаила дыхание от удивления. — Бриэль!

Она была там, ясная, как день, в зеркале воды. За ней было видно деревья. Она была на лугу в лесу, склонилась над своим отражением в той же позе, как я. Она смотрела в пруд? О, семь богов! Она была в Шепчущем лесу?

— Бриэль! Это я! — я помахала ладонью, глаза сестры расширились.

Ее рот стал удивленной «О», потом ее губы словно сказали: «Вали?».

— Да! Да, это я! — моя улыбка стала шире, слезы жалили глаза. Я не дала себе сморгнуть их. — Да, я тебя вижу! Я тебя вижу!

Бриэль склонилась ближе, могла сосчитать зеленые прожилки в ее ореховых глазах. Я ошиблась, или она выглядела старше? Ее лицо было бледнее, худее, а черты — острее?

Бриэль нахмурилась и заговорила. Слова сюда не проходили, но я почти слышала, как она с яростью заявляла: «Я тебя спасу! Скажи, где ты!».

Я замотала головой.

— Нет, Бриэль, не делай этого, — мысли кипели. Я должна была что-то сделать! Убедить сестру, что я была счастлива и невредима. Я широко улыбнулась и заговорила осторожно, двигала губами так, чтобы слова можно было читать по ним. — Я в порядке! Правда! И я скоро вернусь домой.

Бриэль стиснула зубы, став еще старше. Она оскалилась.

«Я найду тебя, — произнесла она и протянула руку. — Вали…».

Может, она коснулась поверхности пруда, потому что ее лицо вдруг исказила рябь. Вода полилась с зеркала на пол. Я смотрела на свое лицо в зеркале.

— Бриэль? Бриэль? О, она пропала!

— Мне жаль, — тихо сказала тень. — Магии осталось очень мало. Я не смог поддерживать ее дольше.

Я села на пятки, заморгала, сухие глаза привыкали к темноте вокруг меня. Две слезы покатились, и я поспешила вытереть их.

— В-вряд ли сработало, — я отклонилась на кресло. Не было сил пока встать с пола. — Она не слышала меня, она… не поверила мне. Она думает, что я зачарована. Что меня заставили думать, что я счастлива, когда это не так.

Фигура двигалась во тьме. Казалось, он сел на корточки напротив меня с другой стороны от зеркала, но я не знала точно.

— Мне жаль, — сказал он. — Я могу послать свой народ снова, принести ей послание.

— Это не поможет, — я громко шмыгнула. — Она все равно попытается меня найти. Несмотря ни на что.

— Тогда я отправлю кого-то присмотреть за ней. Чтобы она не пострадала.

Я подняла голову.

— Ты так можешь?

— Да.

— Тогда да. Пожалуйста. Сделай это. Я бы… ощущала себя спокойнее.

— Тогда будет сделано.

Я опустила голову, посмотрела в зеркало, отражающее только потолок. Впервые с моего прибытия сюда узел страха во мне стал развязываться. Я не ощущала себя в безопасности. Но я давно себя так не ощущала. С тех пор, как умерла мама. С тех пор как отец утонул в горе и гневе.

Но мне не нужно было ощущать безопасность. Важна была Бриэль. Всегда Бриэль.

Мой рот открылся. Я чуть не сказала «спасибо», но остановилась, сжала зубы и поджала губы. Я не буду благодарить этого мужчину, не допущу даже мига благодарности. Он этого не заслуживал. Он похитил меня. Я не должна была благодарить его.

— Спокойной ночи, — сказала я вместо этого. Звучало громко и резко после долгой тишины.

Тень молчала. Он медленно встал. Я подняла взгляд, различила огромную фигуру, нависшую надо мной.

— Спокойной ночи, миледи, — сказал он.

И ушел, закрыв за собой дверь.

13

— Вот так, — я отрезала ножницами последнюю нить, развернула наряд из оранжевого сатина, проверяя, не забыла ли в нем булавки. Я подняла законченный наряд обеими руками и повернулась к зрителям с улыбкой. — Что думаешь, Биргабог? — я гордо показала штанишки. — Ты будешь выглядеть в этом шикарно!

Гоблин стоял на моем камине, уперев кулаки в бедра, широко расставив ноги. Его большие глаза, как у лягушки, прищурились, ухо задумчиво дрогнуло.

— Биргабогабогабог! — заявил он, голос был и писклявым, и рычащим. Его широкий рот раскрылся, показывая желтые плоские зубы в улыбке.

Я спустилась с кресла, опустилась на колени у камина и протянула штанишки. Маленький мужчина склонился, дергая длинным носом, его большие ноздри раздувались, пока он нюхал одежду. А потом две ловкие руки схватили штанишки. В несколько быстрых прыжков он поднялся на камин. Бормоча, он надел штаны на голову, сунув уши в штанины, при этом болтая ногами, сидя на краю, не стесняясь.

Я вздохнула и встала, отряхнув платье, хоть лунный огонь не оставлял пепла. Я посмотрела на гоблина.

— Думаю, ты прекрасно знаешь, что они не так носятся.

Он встал и пошевелил ушами, концы штанов покачивались, как сатиновые флаги.

— Биргабогабогабог! — завопил он, крутясь на волосатых пальцах ноги, закончил поклоном. Он сел на корточки, колени оказались выше плеч по бокам от его головы, и он прыгнул, описал дугу над моей головой и приземлился на пол у открытой двери. Я пыталась проследить, как он уйдет, но он был слишком быстрым для меня. Его голосок звенел эхом в коридоре, удаляясь. — Гогагогагогагог…

— Не за что, — буркнула я и повернулась к столику. Неделю назад он был в украшениях, но теперь они были на дне сундука. На их месте лежали ножницы, нити разных цветов, булавки, иглы, мел и обрезки. Больше обрезков валялось на полу, некоторые были собраны в корзины, которые я убедила гоблинов принести мне. Левый подлокотник кресла стал подушечкой для булавок, оттуда торчали серебряные иголки, засунутые спешно, пока я разбиралась со сложными местами.

Я взяла булавки и сатин того же цвета, что и штаны-шляпа гоблина. Я начала делать ему жилет, но зачем? Он мог попытаться носить его как трусы. Хотя, если он бы это сделал, я бы не отговаривала его! Я уже не переживала из-за маленьких голых мужчин, бегающих по дому, не скрывая свои прелести. Но немного скромности пошло бы им на пользу.

Я выдохнула сквозь зубы, бросила сатин на стол и потерла глаза мозолистыми пальцами. Я долго возилась сегодня с мелкими стежками.