Издранные события из жизни Великой Ольгерды (СИ) - Руда Александра Страница 25

Я зашла в конюшню и задержала дыхание, на всякий случай. Однако помещение сияло чистотой, и в нем даже приятно пахло. Живка, от которого не укрылось мое удивление, усмехнулся.

— Тут детвора прибирает. Если не досмотрят, старейшина займется воспитанием.

Судя по всему, воспитание от старейшины являлось серьезной угрозой, потому что на полу не было ни соринки. Окка со щенятами содержались в пустом дневнике в конце конюшни. Живка налег на тяжелые двери, которые сдвигались в бок. Они чуть отодвинулись и застряли. Из денника раздалось низкое сердитое ворчание.

— Прибью Марко! — пробормотал Живко. — Говорил же ему займись дверями. Орк заглянул в щель и поманил меня. Псы лежали на копне свежего сена. Два щенка сосали мать, а еще двое спали между ее передних лап. Увидев меня, Окка глухо зарычала и обнажила клыки.

— Своя, — сказал Живка.

Он подергал дверь туда-сюда, а потом с силой рванул ее за ручку. С жутким скрежетом дверь отъехала. Щенки проснулись, дернулись. Один замотал головой, испугавшись звука, и вдруг съехал по сену на пол. Мне стало его жаль. Пол холодный, а щеночек такой миленький, ему, наверное, страшно выпасть из теплых маминых лап. Я вошла в денник и наклонилась, протянув руку к щенку. Вдруг сильнейший толчок отбросил меня в сторону. Я ударилась об стенку денника так, что рука взорвалась болью и сползла на пол. Передо мной открылась страшная картина. На руке, оттолкнувшего меня Живка, повисла Окка. Орк страшно рявкнул что-то нецензурное, отодрал суку за шкирку и швырнул в угол денника. Лицо и голос у него при этом были такие, что не сиди я на полу, тут точно ноги бы подкосились.

— Я… — пролепитала я.

Но Живко поднял ладонь, призывая замолчать. Его лицо застыло. Окка повизгивая и прижав уши, на животе подползла к хозяину и перевернулась на спину, поджав хвост. Орк, сверляя ее взглядом, медленно повторил.

— Своя!

Псица ползком направилась ко мне и шумно обнюхала. Мне понадобилась вся выдержка, чтобы не удрать. Окка обернулась к хозяину, хвост несмело застучал пополу. Живка кивнул, она поднялась, и на полусогнутых лапах ушла успокаивать разволновавшихся щенков. Живка присел передо мной на курточки, сдул с моего лица несколько выбившихся из причёски прядей и нежно ощупал моё плечо. Пока он это делал, у меня перед глазами стояла картинка сурового орка с замкнутым и жестким лицом.

— Сильно болит? — спросил он. — Не сломала?

Я осторожно пошевелила рукой.

— Да вроде нет. Терпимо.

— А ты как?

Живко не ответил. Взял пальцами меня за подбородок и приподнял голову. Его черные глаза были предельно серьезны.

— Никогда больше так не поступай. Окка не знает людей. Ей не знаком ваш запах. А ты к щенку потянулась. Если бы я не успел, она бы перегрызла тебе горло в одно мгновение.

— Я…

— Я тебе не позволял входить.

Я посмотрела на побледневшее лицо Живка и поняла, что он тоже испугался за меня.

— Извини, — прошептала я, — я очень сглупила.

Орк кивнул.

— И из-за меня ты ударил любимую соб… псицу. Представляю, как ты себя сейчас чувствуешь.

— Что? — удивился Живко.

— Не переживай. Сука должна знать свое место. Я ей команду к атаке не давал. Орк положил мне руки на плечи и прижался лбом к груди.

— Все, успокойся, успокойся. Точно не хочешь себе щенка? Ты видела, и еще бы мгновение она бы тебе горло разорвала. Разве не хочешь такую охрану?

Я порадовалась, что он сейчас не видит моего лица.

— Нет, — сказала осторожно, — на крайний случай у меня есть Отто.

— О, да? — С непонятной мне интонацией произнес Живка. — Это точно.

Он помолчал, то ли слушая, как стучит мое сердце, то ли ему просто нравилось лежать на моей груди.

— Не забывай про меня, — сказал он. — Я тоже у тебя есть.

— Как твоя рука? Ее же Окка укусила. Решила я увести разговор от опасной темы.

— Это подождет. Я тебе щенков обещал показать.

Живка легко вскочил на ноги и задумался, выбирая щенка. Ага. Вот это тебе понравится. Не сиди на полу. Сейчас я тебе попону дам. Я уселась со всеми удобствами и сняла шубку в конюшне тепло.

Маленькая девочка с круглым, полным молока-пузиком была очень забавной. Даже не верилась, что из нее вырастет такая вот Окка, способная мгновенно убить человека. Меня так распирало от восторга, что я не могла им не поделиться.

— О, Жиевка! — воскликнула я, подняв голову. — Какая же прелесть! Прямо уи!

Орк стоял, прислонившись к стенке денника между мной и сукой. Поглаживая укушенную руку, он наблюдал за мной со снисходительной улыбкой.

— Ой, — сказала я, — твоя рука, ее нужно осмотреть.

— Да. — Согласился он. — Пойдем. Тут есть комната рядом с этим денником.

Я с трудом заставила себя оторваться от щенка, взяла шубку в охапку и направилась в комнату. С лязгом и скрипом закрылась дверь денника. Орк зашел в комнату, прикрыл за собой дверь и стал за моей спиной. В комнате было очень тепло. Топилась печка. Я переводила взгляд с большой лежанки, укрытой шкурами, на широкую лавку.

Вот я и попалась. Щенков посмотреть. Как же! Тепло, чайник стоит на печи. Не удивлюсь, если коробка конфет внезапно на столике появится.

— Здесь спят конюхи, когда кобылы жеребятся. Или мальчишки, когда дежурят.

Живко говорил, а его дыхание касалось моей шеи. Он наклонился ко мне через плечо и заглянул в лицо, лукаво поблёскивая глазами.

— Ты обещала осмотреть мою руку, пострадавшую по твоей вине. —

— Ах да! встрепенулась я, кинула шубу на лежанку и перебрала артефакты на груди.

Обезболить? Кровь вроде бы не текла, но вдруг ее впитала толстая шерстяная рубаха-орка. А если Окка так сильно сжала челюсти, что сломала кости? А Живка по привычке «я крутой мужик» все это время молчал. Тогда что, вот этот бодрящий, чтобы дотянуть орка до дома исцеления? Я повернулась к орку, готовая задавать вопросы о его самочувствии, но слова примёрзли к языку, потому что моим глазам открылось совершенно неожиданное, потрясающее, невероятное — нет. Просто с ног сшибающее зрелище.

Полуобнажённый Живка, и, когда только враздеться успел, сидел на лавке. Смуглая кожа, сплошные мышцы мужчины, способного часами таскать тяжёлую медную скульптуру, да ещё и шутить при этом. Живка был похож на халёного матёрого кота, которого боятся даже собаки. Он, хозяин окрестных крыш, разлёгся на солнышке, но готов в любой момент вскочить и поймать зазевавшуюся голубку. Я себя явственно ощущала обедом вот такого кота. А судя по взгляду Живка, он уже мысленно ощипал все мои перышки, то есть снял платье и нижнее белье, и готов дорваться до сладкого. Я помимо воли скосила взгляд вниз. Нет, пока не совсем готов.

Пришлось себе напомнить, что я уже побывала замужем, и пусть Ирга оказался редкостным козлом и развелся со мной, но мог еще фору дать этому альфа-самцу. Да, у него не было таких широких плеч и кубиков пресса, и черных длинных волос, упавших на плечи, и такого нахального, откровенно жаждущего взгляда. Но мой бывший муж тоже не зря был в первой пятерке признанных университетских сердцеедов.

— Достаточно было просто закатать рукав, — сухо сказала я, изо всех сил стараясь не показать, что впечатлена видом полуобнаженного Живки.

В конце концов уж кто-кто, а Орк никогда не стеснялся демонстрировать свое тело, расхаживая в теплое время в жилетке, которое скорее подчеркивало, чем скрывало его достоинства. Чего это я так разволновалась? Мне не кстати вспомнилась Лира, как-то сказавшая. Живка — это образцовый самец, хоть в музей выставляй. Идеальные характеристики для удовлетворения женщины. Это все потому, что мой муж сбежал почти два месяца назад, и с тех пор спутниками моих ночей были кошмары и храпящий Отто, в котором сексуальности не то что не было, а она имела минусовые показатели.

— Только рукав? — хриплым, глубоким баритоном спросил Живка. — А вдруг Окка повредила мне что-то еще? Ключицу сломала.

Он указал пальцем и медленно повел его вниз.