Драконова Академия. Книга 4 - Марина Эльденберт Страница 25

— Разрушьте последнюю преграду между вами, дети Тамеи!

Сезар медленно стянул с нее перчатки, снова сомкнул их руки, и от прикосновения к обнаженной коже у Сони закружилась голова. Проводник опустил чашу, где в магическом потоке мерцало уже не золото и камень, а нечто совершенно иное. Магия запечатления, так называли то, что создается из кольца во время брачного обряда.

— И лишь по согласию общему вашему, оно вас объединит! — голос мужчины вознесся до небывалых высот, странно, что витражи не повылетали. — Так сообщите же о своем согласии и примите друг друга с этой минуты и до скончания ваших дней.

«Ну вот, так хорошо все начиналось, и на тебе — до скончания дней», — нервную мысль перебил голос Сезара:

— Я принимаю тебя, София Драконова, в свой род и свое сердце. Клянусь быть тебе верным мужем и делить на двоих все, что уготовила нам судьба.

Соня снова взглянула на Лену. Потом — на отца.

— Я принимаю тебя, Сезар Драгон, в свой род и в свое сердце. Клянусь быть тебе верной женой и делить на двоих все, что уготовила нам судьба.

— Да будет так! — воскликнул проводник, и магия из чаши взмыла ввысь.

Разделившись на два потока, хлынула к левому запястью Сезара и ее собственному, окутав браслетом и впитываясь, как на ускоренной перемотке, магической татуировкой в кожу. Запястье полыхало огнем, и Сезар сжимал ее пальцы. На глазах снова выступили слезы, но теперь уже совершенно точно можно было их не бояться: вязь магического запечатления выстраивалась в уникальный брачный рисунок, и это был процесс не из приятных.

Но даже он закончился, и София перевела взгляд на золотом полыхающий на запястье узор.

— Отныне вы супруги, и связь ваша нерушима! — мужчина отставил чашу. — Скрепите ваш союз поцелуем и будьте счастливы, дети Тамеи!

Сезар наклонился, чтобы ее поцеловать, и Соня замерла. Обратилась в камень. Дыхание опалило кожу, от прикосновения губ к губам все внутри перевернулось. Земля все-таки ушла из-под ног, но Сезар подхватил ее на руки и под громкие овации понес к выходу, к дверям, которые для них уже распахнули.

Снаружи их встречала беснующаяся, ликующая толпа. Счастливые лица, цветы, лепестки, смех детей… все это обрушилось густым смазанным фоном, нахлынув волной, стирающей реальность. Соня успела только увидеть над собой бескрайнее голубое небо, без единого облачка. И потеряла сознание.

Люциан Драгон

— Не перетрудись, Златовласка, — фыркнул проходящий мимо Амир.

Его свита снова издала коллективное хрюканье, но Люциан даже не взглянул в их сторону. Продолжал подтягиваться: чувствуя, как работает, кажется, каждая мышца в теле.

В тренировочном зале было достаточно душно, даже несмотря на то, что все огромные окна были распахнуты настежь, а от камня исходил привычный холод. Тем не менее разогретый летним солнцем пышущий день дышал жаром, и пот лил в три ручья: сломались магические охладители, а артефактор задерживался. То ли его не торопились вызывать, считая, что лишние сложности закаляют военных, то ли он сам не особо торопился, поскольку на границу с Темными землями особо никто не спешил.

Сейчас Люциан уже отчетливо понимал, почему: вот эта жара, тело плавится, а вот уже в следующий момент меркнет даже солнце, и, кажется, что надежды нет ни на что. Внутри становится темно, и это происходит совершенно непроизвольно. Он был драконом, драконом королевской крови, наделенным сильнейшей светлой магией, и мог только представить, что испытывают остальные. Драконы, а особенно люди.

На прошлой неделе у одного парня произошел срыв, он прямо посреди тренировки рухнул на землю и начал выть. Но адорр был молоденький, ему едва минуло шестнадцать зим, и в гарнизон он попал через два месяца обучения на боевом. К тому же, он был человеком, хотя, если верить Этану, изредка такое случалось и с бывалыми, и даже с драконами.

Этан служил здесь уже второй год и многое повидал. И, как и Люциан, попал сюда добровольно.

— Здесь год за три идет, — сообщил он Люциану: для тех, кто выбирал карьеру военного, обязательно было отслужить шесть лет. — Да и платят в разы больше, а я на свадьбу коплю да на жизнь. В семейной жизни ведь многое потребуется.

Магия у Этана была слабенькая, но для того, чтобы взяли на службу, хватило. В ближайшее время ему должны были присвоить звание лэарда, и это максимум, на что он мог рассчитывать с такими данными. Амир вот, будучи полной драконьей задницей, вполне мог дослужиться за эти два года до кальварена, хотя Люциан считал, что ему такое звание давать нельзя. У него уже сейчас крышу сносит, что уж говорить, когда он станет в гарнизоне одним из старших по званию. Некоторые просто не созданы для власти, хотя сами считают иначе.

Люциан подтягивался до тех пор, пока тело не запросило пощады. Только тогда он оставил турник в покое, спрыгнул, стряхивая с рук остатки магической пыли: так назывался порошок, подсушивающий кожу для удобства во время тренировок. Этан с друзьями, отрабатывающие навыки борьбы без магии, тоже закончили, устроились на перерыв у стенки, и Люциан уже собирался подсесть к ним, когда снова услышал:

— Всегда знал, что с тобой что-то не так, Златовласка.

Прозвище, которым его пытался зацепить Амир, и которое не поддержал никто, кроме этого недоделка и его компании, он получил за то, что решил окончательно отпустить волосы. Сейчас они уже отросли так, что их приходилось собирать в короткий хвост, потому что иначе длинные пряди рассыпались по плечам и здорово мешали. Амирово «Златовласка» уже никого не веселило, кроме него самого и его друзей, но сейчас Люциан ощутил, как внутри вспыхнула ярость и золотое пламя. Потому что в руках Амир держал то, что держать был не должен.

Тонкий, изломанный браслет, с хрупкими перебитыми звеньями. Повреждения нарушили схему течения магии и сделали невозможным использование виритты. Иногда ему казалось, что браслет еще хранит тепло ее кожи: в точности так же, как его сны хранили воспоминания о ней. О той ночи.

Она снова и снова приходила к нему. Она. Его Лена.

Но когда он пытался ее целовать, она становилась Ленор, и Люциан отталкивал