Ульяна Соболева, - Позови меня. Книга вторая Страница 26

      Я оторвала от подола платья кусок шелковой материи, перевязывая обожжённую и изрезанную руку, устраиваясь рядом с Нейлом, опуская голову на его грудь и с наслаждением закрывая глаза, обняла его за шею, перебирая шелковистые черные пряди у виска, вдыхая его запах, слегка касаясь губами горячей кожи.

      В голове пульсировала мысль, что, оказалось, я готова пойти ради него на это…и я больше не испугалась собственных эмоций, они обожгли изнутри, и Она сильно забила крыльями внизу живота, возвращаясь обратно в сердце. Наконец-то свободная. Ужасная и прекрасная одновременно. Моя любовь к нему.

      ГЛАВА 9

      Я почувствовал присутствие другого Деуса ещё до того, как приблизился к своей комнате. Моментальная ярость, затопившая сознание и потёкшая по венам кипящим потоком.

      Только один высший мог взломать блок, который я поставил на вход. И всё то время, что Император задерживал меня, какая-то тварь проникла к Лие.

      Вихрем пронёсся к двери, на ходу принимая боевую форму. В тот момент я растерзал бы самого Алерикса, любого, кто посмел бы причинить ей вред. Ворвался в покои и взревел, увидев, как дворцовый врач поглаживает её руку, склонившись к самой голове. Только когда они оба вскинулись вверх, заметил возле его бедра поднос с разными тюбиками и склянками. Лечебные мази. Любезность от самого Дьявола способна насторожить кого угодно.

      - Убирайся вон. Дальше я сам.

      Доктор молча склонил голову и вышел, оставив лекарства на кровати.

      Подошёл к Лие, чувствуя, как сходит на нет ярость, как успокаивается дыхание и перестает носиться в груди сердце. Взял её ладонь в свои руки и стиснул зубы, увидев, во что она превратилась. Из-за меня. Ради меня стерпела эту боль.

      Разве могло быть большее доказательство её чувств? Большая причина снова улыбаться и жить? Жить, когда знаешь, что твоя жизнь нужна. Просто нужна. не потому что ты её Хозяин, не потому что её заставили, а потому что тебя любят?

      Присел на кровать рядом с Лией и, открыв одну из склянок, начал смазывать содержимым её руку, пальцы, кисть. Прикасаясь и вздрагивая от каждого прикосновения. Забирать её боль себе - моментами, казалось, что это более интимно, чем заниматься с ней любовью.

      - Ненавижу, когда к тебе прикасается кто-то другой, малыш, - словно сам себе.

      Дотрагивался и думал о том, что какие-то несколько часов назад она считала, что я мертв. Истину знал только Алерикс, остановились жизненно важные органы, но я впал в состояние комы, но никак не смерти, и мог пребывать в нем веками.

      Венценосный ублюдок всего лишь проверил, что я значу для моего Нихила, чем оказал услугу и мне. Я тоже понял, что для неё значу. Слышать ее плач, стоны боли, ее лихорадочный шепот, улавливать это бешеное биение сердца и страх. Каким же разным он бывает на вкус, страх смертных. Я всегда считал, что самый изысканный, взрывной и острый – это вкус ужаса, от которого моя собственная кровь закипала в венах. Я ошибался – есть и другой страх, тот, от которого останавливается дыхание, сводит скулы, и каждая молекула тела начинает вибрировать от невыносимого кайфа. Её страх потерять меня. Я впитывал его порами, вдыхал через носоглотку, им пропитались мои волосы и складки на одежде. Она кричала мне, умоляя дышать, а я сделал самый первый вздох, уже когда почувствовал его. Теперь ужас Лии смешивался с ударными волнами от её боли, которые как дефибриллятор заставили мое сердце начать биться в том ритме, который стал слышен и ей. Моей девочке, которая тащила меня с этого холодного сна своими хрупким, обожженными руками. Потом она лежала на мне, а я слушал, как бьется её сердце и понимал, что счастлив. Да, блядь, я наконец-то счастлив за эти семнадцать лет, что она была вдалеке от меня, и за эти бесконечные дни, когда отталкивала, держала гребаную дистанцию, а я чувствовал себя в могиле, где каждое отчуждение между нами, как бросок земли на крышку гроба. Мне казалось, что там, в досках, просветов не осталось и скоро я буду погребен заживо под её равнодушием. Но я снова дышал. Открыл глаза и Лия, словно почувствовала, подняла голову и наши взгляды встретились. Когда она сама прижалась губами к моим губам, я ожил окончательно.

      ***

      Распахнулась дверь и я, резко подняв голову, увидела Нейла. Его потемневший взгляд сначала на врача, потом на его пальцы, сжимающие мое запястье. Доли секунд, но они показались тяжелыми, как свинец или каменные глыбы, которые раскачиваются перед тем, как обрушиться камнепадом и забить насмерть. Пока не заметил поднос с лекарствами, и тяжесть пропала. Я почувствовала, как мелко дрожит рука доктора и увидела капельки пота над его верхней губой. Он испугался. Панически. Он ощутил эту тяжесть вместе со мной. Словно по комнате пролетела смерть, отбрасывая невидимые тени.

      Когда Нейл выгнал его, я успела заметить на лице лекаря облегчение.

      А потом забыла обо всем, потому что он взял меня за руку, и его взгляд изменился. Я никогда в жизни не видела такой метаморфозы. Словно в грозовой черной туче показался клочок ясного неба, постепенно отнимая все пространство, и я задохнулась от того, что впервые увидела его глаза настолько синими, светлыми, прозрачными. Присел рядом, а я не могу отвести взгляд. Я лечу вверх, в тот самый космос без дна. У меня дух захватывает от этого взгляда. Никто на меня так не смотрел. Никогда. Никто не умеет так смотреть, молча и в тоже время разговаривая взглядом настолько откровенно, что мне кажется, я чувствую, как слова скользят по обнаженной коже под одеждой, просачиваясь сквозь нее, чтобы дотронуться души.

      Его пальцы касаются моей израненной руки, и если от прикосновений доктора я вздрагивала и кусала губы, то сейчас не чувствовала ничего, кроме появляющихся мурашек и электрических одиноких разрядов вдоль позвоночника. Каждое касание такое осторожное и в тоже время чувствительней удара хлыстом.

      - Ненавижу, когда к тебе прикасается кто-то другой, малыш.

      Накрыла его пальцы своими.

      - Это не прикосновения. Касаешься меня только ты.

      Сказала и замерла...словно это не мои слова. Словно они шли изнутри. Знакомые и такие неизвестные. Сердце забилось на несколько ударов быстрее. Мурашек стало в десятки раз больше. Мне казалось, что теперь воздух вокруг нас медленно электризуется.

      ***

      Сердце в очередной сумасшедшей круговерти, заходится от восторга, снова срываясь на бег. Потому что это она сейчас касается меня, моего сердца.

      Дикая жажда почувствовать вкус этих слов. Когда-то я знал, какими они бывают на моих губах. Сейчас она сама повторила их. Вспомнила...У слов не бывает срока давности. Они врезаются в нашу память и пускают там корни навечно. Со временем их заносит листва других фраз, значимых или совершенно незначительных, брошенных нами или сказанных нам другими, но сильным ветрам вполне под силу закружить засохшие листья и раскидать их в стороны, позволяя не просто вспомнить, а почувствовать. И если вы никогда не чувствовали слов любимого человека, то значит, вас никогда и не любили.