Джена Шоуолтер - Самая темная страсть Страница 26

"Хотите, чтобы осталась она, а не я?"

Один за другим они кивнули.

Безнадежно.

"Отлично."

Его язык пробежался по зубам.

"Она ваша.

Добудьте любую какую сможете информацию от нее,

Как предлогалось, я буду в городе.

Кто-нибудь отправьте мне сообщение, когда она уйдет.

Только после этого я вернусь."

Глава 6

Это явно был заговор, целью которого было свести его с ума, мрачно подумал Аэрон.

Во-первых, его друзья выгнали его.

Во-вторых, его демон кричал в нем, что бы остаться.

Остаться.

С Оливией.

Гнев должен презирать живое существо.

Аэрон должен презирать живое существо.

Вместо этого он понял дилему своего демона.

Она была очаровательна.

Этим утром, он проснулся и понял что она была полностью излечена. желание, которое он отрицал несколько дней, вспыхнуло с новой силой.

С тех пор оно не пропадало.

Она упала на пол, её роба поднялась до талии, и её трусики… о черт, её трусики.

слишком белые, слишком чистые.

Сделаны, что бы мужчина хотел разрезать их с помощью его зубов и грязно завладеть тем что немного выше.

Он хотел разорвать её робу, и пировать ею.

Как-то, каким-то способом, он остановил себя.

Возможно, потому что он осознал-и напоминал себе, снова и снова снова-что голос Лесандра он слышал накануне.

Тот Лисандер, который уже однажды исцелил Оливию, тот самый, что хотел видеть ее счастливой и здоровой.

"Незапятнанной" пробормотал он.

Лисандер был худшим врагом, которого можно было иметь.

Повелитель мог сражаться с Ловцами, да.

Но Ловцы и армия ангелов?

Едва ли.

И Аэрон наконец взял себя под контроль: он покинул кровать, чтобы не прикоснуться и попробовать лежащую на ней Оливию, в отчаянной спешке.

Он всё-таки убедил себя освободиться от нее

Наконец он, слава небесам, забыл о том, какой была пульсация у него между ног, пока она сидела на его коленях и "занималась любовью с едой".

Только Гнев настойчиво требовал большего.

"Ты понравишься мне намного больше, если ты будешь просто находиться с ней рядом."

Он заставил демона замолчать.

В ответ раздалось рычание.

Это было уже не просто заступничество его демона.

Гнев был смирным всего несколько минут назад, когда Аэрон осуществлял то, что задумал.

Аэрон потер лицо с такой силой, что оцарапал скулы.

Он был в квартире Джили в городе.

Просторная трехкомнатная на более богатой стороне.

Джили была юной подругой Даники, которая жила в Будапеште.

Торин, их первая линия защиты в крепости, оснастил ее квартиру с современной защитной системой, на случай если Охотники когда-либо обнаружат ее сотрудничество с Лордами.

Даже если она была целиком и полностью смертной и наивной насколько может быть наивным человек, вокруг которого происходят невероятные вещи, с учетом трудного детства, о котором Даника рассказала Повелителям, эта сиротка не даст себя в обиду.

В настоящий момент она была в школе, в высшей школе, и быть подальше от него сейчас было, безусловно, к лучшему.

Она всё ещё не чувствовала себя комфортно в его компании.

Понятно.

Хотя Джиле было всего семнадцять, она видела темную сторону мужчины и была в ней годами.

Они предложили ей комнату в крепости, но она предпочла иметь своё собственное жилище.

Что тоже было неплохо.

Аэрон не хотел бесцельно бродить в потемках; ему было нужно призвать Легион, наконец.

Он встал в центре гостиной, диваны и кресла он отшвырнул так, чтобы освободить пространство для круга, который он начертил перед собой, посыпав соль и сахар.

Он призывал ее ещё в пути, но она не отвечала.

Он раскинул руки и сказал: "Легион, 516-ая из темных крестоносцев, из завистливых и нуждающихся", — так как Легион и научила его.

Это было ее имя, номер и звание на смеси различных языков.

Легион, 516-ая из темных крестоносцев, из завистливых и нуждающихся.

Если бы он сказал не в точности всё, он нечаянно мог мог призвать кого-то другого.

" Я приказываю тебе появится передо мной.

Сейчас же.

Не было ни вспыхивающего света, который любил использовать Крон, являясь Повелителям, ни остановки времени.

Мгновенье назад Аэрон был один, а в следующее Легион уже была в центре круга.

просто. легко.

Она свалилась на пол, дрожащая, блестя капельками пота по всему телу.

"Легион.

Он согнулся и подхватил ее, осторожно, не давая крупинкам соли и сахара, коснуться ее.

"От этого будет ожог", — говорила она ему.

Гнев счастливо заурчал.

Легион сразу взяла инициативу в свои руки.

Аэрон.

Мой Аерон.

реакция напомнила ему Оливию.

Сладкая, прекрасная Оливия, которая сейчас была с Кайей, чокнутой гарпией с извращенным чувством юмора, и Камео, безжалостной убийцей со скорбным голосом.

К тому же, он оставил ее с Уильямом и Парисом, двумя бессовестными сексуально одержимыми мужчинами.

Потому что, если бы он не сделал этого…, он хотел разломать всё в квартире Джили, в порыве ярости.

Ярости, не ревности, уточнил он.

Если они спутаются с ангелом, их ожидает гнев Лисандра — это совершенно очевидно; он не собирается заботиться об Оливии. Она очень привлекательна для его друзей, и это приводило его в ярость.

Конечно.

"Стены комнаты Джили выглядели бы лучше с несколькими выбоинами", — подумал он.

Он сделал бы девочке одолжение и помог бы ее украсить.

К тому же такой осторожной, какой Оливия была с остальными, со всеми кроме него, не то чтобы он этим гордился, но все же… она не не могла чувствовать себя с ними хорошо.

Совсем недавно она пряталась, плакала и умоляла его вернуться.

Несомненно, диван Джили станет более удобным, если его разломать пополам.

Умерь свой пыл, ведь ты четко сказал Парису, о том что ты собираешься делать.

Душевное состояние Оливии не их проблема.

Ее слезы — тоже.

Но они не могли.

Естественно, они хотели помочь.

Она должна покинуть крепость как можно скорее.

Легион важнее для него.

Она — ребенок, которого он в тайне желал, но не мог иметь.

Не потому что у него не было серьезных отношений с женщинами, а потому что он знал, какие дети хрупкие существа.

Быть отцом, тем, кем он не позволит себе стать, означает испытывать худшую агонию — видеть как твой собственный ребенок слабеет и умирает.

С Легион об этом не нужно беспокоиться.

Она будет жить вечно.

"Что случилось, драгоценная девочка?" — спросил он, перенося ее на диван и укладывая на подушки.