Налини Сингх - Поцелуй архангела Страница 26

— Не позволяй ей сделать тебя таким же, как она. Не дай ей победить.

— Она хотела причинить боль тому, что принадлежит мне. Не мог оставить безнаказанным.

Одержимость стеной черного пламени стояла в его глазах, но она знала, тут было что-то еще.

— Тут замешана власть, верно?

Кивок, от которого шелковые пряди цвета полуночи скользнули по ее рукам, ее архангел желает прислушаться к голосу разума. В этот раз.

— Она без сознания, мой кинжал в ее глазу. Оставь ее где-нибудь, где все смогут это увидеть.

— Какая ты кровожадная. — Губы рядом с ее, его гнев под контролем. — Унижение будет болезненнее, чем любые физические муки.

— Сука пришла не только за мной, она ранила Иллиума. Как он…

— Он один из моей Семерки, — ответил Рафаэль. — Он жив… хотя не могу сказать тоже самое про слуг Микаэлы.

— Бедный Колокольчик, — произнесла Елена, смотря как Иллиум побеждает последнего ангела, дравшегося с ним. — Кажется, ему всегда достается… — Ее горло сдавило, когда Иллиум отрезал крылья другого мужчины, неизвестно откуда взявшимся мечом. — Рафаэль…

— Подходящее наказание. — Поднявшись на ноги, Рафаэль подошел к телу Микаэлы, взял ее на руки, отчего архангел застонала, но не очнулась. — Оставайся тут, Елена. Я скоро вернусь за тобой.

Она смотрела, как он улетал, не вполне уверенная, что Микаэла переживет холодный гнев, который изменил Рафаэля до существа не имеющего ничего общего с ее любовником.

Обхватив колонну позади себя, Елена встала, и в этот момент вошел Иллиум. Кровь покрывала его лицо, волосы, меч.

— Откуда меч? — спросила он, когда он встал в позу охранника перед ней. Он был обнажен по пояс, рубашка была уничтожена.

Расправив крылья, он спрятал ее ото всех, и Елена могла лишь видеть стену из мускулистой спины, исполосованную кровью, и перья серебристо-синего цвета, с подтеками жидкости ржавого цвета.

— Я вновь подвел тебя. — Жесткое заявление.

Елена несколько раз глубоко вдохнула, положила руку на сердце, все еще ощущая прикосновение фантомных пальцев, излечивших ее.

— Иллиум, ты убил пять ангелов и отрезал им крылья. — Со спокойной, безучастной рассудительностью.

Он повернул к ней голову и посмотрел прямо в глаза, а когда заговорил, в холодном голосе не было и намека на британский акцент:

— Тебе их жалко?

— Просто… — Покачав головой, она попыталась подобрать слова. — Когда я, сидя в своей квартире, видела, как ангелы приземляются на крышу башни, я завидовала их способности летать. Крылья что-то особенное.

— Они снова вырастут, — произнес Иллиум. — Когда-нибудь.

Черствость и холодность его голоса шокировала, что должно быть было видно, так как Иллиум улыбнулся ей ледяной улыбкой.

— У твоего питомца есть клыки, Елена. Они тебе противны.

Именно этой пощечины не хватало, чтобы очистить разум от оставшегося психического тумана.

— Я считаю тебя другом, а большинство моих друзей могут сбить спесь с чопорного ангела в любой день недели.

Он моргнул. Один раз, другой, а затем знакомая злая улыбка осветила его лицо.

— У Ренсома очень длинные, красивые волосы. Может мне стоит устроить им встречу с «молнией»?

Естественно Иллиум дал имя своему мечу.

— Попробуй и уверена, ты вернешься с потрепанными крыльями.

Синекрылый ангел поднял длинное, обоюдоострое лезвие, словно хотел их убрать в ножны на спине. Я хотела было предупредить, что таковых не было… как лезвие исчезло.

— У нас у всех есть определенные таланты, Элли. — Он смущенно улыбнулся. — Мой несомненно полезен. Я не могу скрыться сам, но небольшие предметы, держа их близко к телу, могу сделать невидимыми.

Елена задумалась, значило ли это, что в один прекрасный день он станет архангелом?

— Ты носишь при себе все время пока мы знакомы?

Он пожал плечами.

— Меч, пистолет, иногда ятаган. Он отлично подходит для обезглавливания.

Елена покачала головой на кровожадные подробности, но замерла, когда закружилась голова.

— Иди смой кровь, Колокольчик.

— Только когда вернется Рафаэль.

Елена сделала несколько шагов по комнате и толкнула Иллиума.

— Я могу пойти домой. — Она почувствовала, как начали проявляться синяка, но это не плохо, могло быть хуже… особенно учитывая рану в сердце. Она потерла ее основанием ладони, немного больно, оно в целом все хорошо. — И поскольку я не самоубийца, ты можешь меня проводить.

— Сир просил оставаться здесь.

На самом деле, Елена считала это больше чем приказом, от нее не ждали, что она сделает что-то другое.

— Иллиум, тебе нужно знать обо мне кое-что, раз уж есть чертова надежда на нашу дружбу. Я вряд ли повинуюсь каждому приказу Рафаэля.

Выражение лица Иллиума стало осуждающим.

— Он прав, Элли. Для тебя здесь не безопасно.

— Я рожденный охотник, — хрипло сказала Елена. — Я никогда не была в безопасности.

«Ох, моя маленькая охотница, милая, прелестная охотница».

Пронеслось в голове, внося неразбериху в воспоминания, будто ненужный слой, Елена начала идти, понимая, что это вернется. Иллиум попытался встать на пути, но у Елены было преимущество: она знала, что он не прикоснется к ней и пальцем.

Она забыла об ангелах, которых он оставил в саду.

Они лежали там, словно подбитые птицы, обагрившие кровью землю, превратившие поле цветов в скотобойню.

Глава 12

В воздухе, наполненном богатыми ароматами, чувствовались кровь и боль, впитавшиеся в самые ее поры. И внезапно Елена начала скучать по своей квартире, по ванне, которую превратила в собственный рай. И тоска была сильной, заставившей содрогаться изнутри, скрутившей до боли живот.

— Сколько они будут там лежать? — выдавила она из себя.

— Пока не смогут самостоятельно передвигаться, — ответил Иллиум, и каждое слово было словно лезвие. — Или пока Микаэла не пошлет кого-нибудь за ними.

Этого, как знала Елена, никогда не случиться. Отвернувшись от массы людей, обрезанных крыльев и смятых цветов, она медленно пошла прочь.

— Погоди. Моя книга.

— Я отдам ее, когда вернется Рафаэль.

Елена засомневалась, но знала, что не способна подойти к телам.

— Спасибо. — Сделав лишь несколько шагов, все ее чувства наполнил аромат дождя и ветра.

Иллиум растаял в тишине, а рядом с Еленой шел Рафаэль.

Она ожидала услышать выговор, что ослушалась его приказа, но он молчал, пока они не зашли в собственное крыло здания. И даже тогда, он молча наблюдал, как она стянула с себя одежду и отправилась в душ. Когда она вышла, он ждал ее с огромным полотенцем в руках. А когда обернул его вокруг ее тела, нежность этого жеста угрожала сломать.